дамы, слуги и просители, то присутствие девочки подле суженой императора окончательно перестанет быть тайной. О Мирелле и ныне известно явно большему числу людей, чем можно предположить, и остаётся лишь догадываться, что они думают о столь вопиющем нарушении правил и традиций.
– Правда.
– Но… тогда Миру увидят все и… все поймут, что…
Что суженая императора не невинная чистая дева, как должно.
Что государь намерен обвенчаться с женщиной, у которой уже есть ребёнок, да ещё и незаконный.
Видывала ли Благословенная Франская империя больший скандал и более возмутительное пренебрежение традициями, устоями, что веками поддерживали благодатные эти земли?
– Пусть смотрят. Многим при дворе и так известно куда больше, чем они сами говорят, – Стефан не отпускает мою руку, бережно гладит пальцы, хотя холод давно отступил, и даже я ощущала, как разогрелась ладонь. – Спустя декаду состоится официальная проверка родовым артефактом, которая подтвердит, что Мирелла моя плоть и кровь. Я публично признаю её как мою дочь и моего первенца. С этого момента она станет носить титул Её императорское высочество, как должно дочери императора, и обращаться с ней будут с соответствующим почтением. Детская также будет приведена в порядок, чтобы Мирелла могла жить в ней. И, упреждая твой вопрос, Астра, повторяю – я не собираюсь отсылать Миреллу куда бы то ни было без нужды.
Бросаю взгляд на Шеритту и замечаю тень удивления в её глазах. Впрочем, она быстро, ловко прячет любое проявление неподобающих эмоций под маской сдержанной благожелательности.
– Так скоро?
– Времени прошло достаточно, да и сколько можно её скрывать?
– А… как же ты объяснишь… её появление на свет, обстоятельства и…
Не разойдётся ли сказка новая со сказкой предыдущей?
– К сожалению или к счастью, но объяснить можно довольно многое… особенно если найдутся веские аргументы.
Полагаю, что Стефан таковые раздобыл, иначе едва ли заговорил бы о признании дочери сейчас. Пытаюсь представить, какой станет жизнь Миреллы после публичного объявления, и понимаю, что не могу, моё воображение с трудом охватывает степень перемен, перекроивших судьбу моего сердечка.
– Не тревожься, – Стефан подносит мою руку к губам, целует пальцы и отпускает. – Не буду вам мешать. Кузина.
– Ваше императорское величество, – Шеритта склоняет голову ниже.
Стефан улыбается мне той лёгкой, нежной улыбкой, что предназначена лишь для двоих, и уходит через ту же неприметную дверь. Я дожидаюсь, пока створка закроется за ним, и поворачиваюсь к Шеритте.
– Полагаю, это и есть тайная галерея, о которой вы упоминали?
– Да.
Делаю шаг к фрайнэ Бромли, понижаю голос.
– Похоже, вы тоже не ожидали столь скорого признания Миреллы.
– Стефанио прав, фрайнэ Астра, времени прошло более чем достаточно и если кузен твёрдо намерен назвать Миреллу своею дочерью публично, то ему следует поспешить. Многие вернуться к зимнему празднику…
Благодатные, я о нём и думать забыла.
– …и лучше бы Мирелла к тому моменту заняла причитающееся ей место. И… – Шеритта медлит, и я нетерпеливым жестом пытаюсь поторопить её. – И её статус признанной дочери укрепит не только положение девочки, но и ваше. Вы станете не просто суженой Его императорского величества, но матерью его первенца.
Одна из трёх молодых фрайнэ, что жили в этих покоях до меня, совершенно точно была убита и ни её саму, ни двух её предшественниц не уберёг титул жены Его императорского величества.
Я смотрю в ясные голубые глаза Шеритты и размышляю, у кого можно получить ответы на интересующие меня вопросы.
Фрайнэ Бромли?
Нет.
Фрайн Бромли?
Пожалуй, тоже нет.
А если обратиться к…
Возможно.
– Фрайнэ Астра.
– Фрайн Рейни, – я отвечаю лёгким кивком на поклон Блейка.
Он выпрямляется почти сразу, смотрит на меня вопросительно.
– Могу я узнать, что послужило причиной вашего желания побеседовать со мной, фрайнэ Астра?
– Давайте немного прогуляемся, – предлагаю я, хотя погода в сердце Франской империи на излёте осени оставляет желать лучшего.
Днями напролёт мрачно, сыро и грязно, сизая мглистая пелена надёжно сокрыла небо в непроницаемых своих объятиях. Золото и багрянец ранней осени стёрты, размыты дождями, что то моросят еле-еле по несколько часов кряду, то опадают крупными каплями и исчезают спустя несколько минут, точно не бывало. Оголённые ветви деревьев дрожат на пронизывающем ветру, стальную гладь реки ломает беспокойная рябь. За моею спиной Илзе и Шеритта зябко кутаются в тяжёлые, подбитые мехом плащи с накинутыми капюшонами и лишь Мирелла беззаботно бегает вокруг нас, не замечая ни плохой погоды, ни тоскливой серости. Дочь одета тепло и удобно и не промочит ноги в новых сапожках из непромокаемой шерской кожи.
Фрайн Рейни бросает косой взгляд сначала на моих дам, затем на Миреллу, увлечённо прыгающую по луже, растёкшейся посреди мощёной аллеи.
– Как пожелаете, – мужчина встаёт подле меня.
Мы идём неспешно, как положено на прогулке на свежем воздухе. Илзе и Шеритта следуют за нами на расстоянии достаточном, чтобы фрайнэ Бромли не услышала ни слова из нашей беседы. Больше желающих прогуляться не видно, тянущаяся вдоль набережной аллея пустынна, на площадках для игр ни души. Здесь только мы да двое стражей, держащихся в отдалении.
– Не скрою, меня несколько удивило, когда я узнал, что ваша… компаньонка разыскивает меня.
Изначально я хотела пригласить для беседы фрайна Шевери, надеясь, что уж ему-то, приближённому императора, советнику и одарённому, известно больше, чем остальным. Но фрайна Шевери вчера не было во дворце, не только утром, но и на протяжении всего дня. Отправленная на поиски Илзе говорила с его слугой и тот поведал, что господин вовсе уехал из столицы по делам.
– И ещё сильнее, когда она сообщила, что вы желаете меня видеть.
План пришлось пересмотреть. Внести коррективы.
Блейк показался не худшим вариантом, да и знать он должен не меньше Эветьена – если я правильно понимаю, статус их примерно одинаков.
– Фрайн Рейни, я позвала вас не забавы ради, но для беседы на тему… деликатного свойства, – я начинаю осторожно, издалека. – Так уж распорядились Благодатные, что именно мне выпала честь стать суженой Его императорского величества.
Блейк усмехается, выдавая истинное своё отношение что к самой чести этой, что к божественным распоряжениям.
– Не будем сейчас обсуждать то, как и почему это произошло, – упреждаю я возможные возражения. – Вам известно обо мне более чем достаточно – и о вашем сюзерене, – чтобы видеть верное
