доставляла, угрожало раздвинуть его щель.
Но он хотел Айви. Ее аромат был самым сладким, и только ее прикосновения вызывали в нем настоящее возбуждение. Аромат Айви был нежным соблазном, притягивающим его ближе, он медленно погружал Кетана в себя все глубже и глубже, ласкал его инстинкты и пробуждал настоящее желание. Зурваши был каменным молотком, который заставлял его подчиняться, разрушая до тех пор, пока он не мог сделать ничего, кроме как смягчиться.
И он не простил Зурваши за все, что она сделала. Он не мог.
Прерывисто дыша, Кетан защебетал. Это было все, что он мог сделать, чтобы сохранить свой слабый самоконтроль, не дать реакциям своего тела стать достаточно сильными, чтобы она их заметила. Он защебетал королеве в лицо, и ее глаза потемнели.
С ревом Зурваши отшвырнул Кетана в сторону. Его ноги протащились по полу, прежде чем он приземлился на левое плечо, кувыркнулся и врезался в дальнюю стену. Боль пронзила его туловище и запульсировала в руках и шее.
— Эти игры закончены, Кетан. Приближается сезон наводнений, а вместе с ним и Высокие Требования, — она прошествовала через комнату и подняла ногу, ткнув толстым концом ему в грудь и прижав его к стене. Ее когти вонзились в его шкуру. — Ты вернешься в Такарал и выполнишь свой долг. Ты покажешь вриксам этого города, что желаешь меня, и ты превзойдешь любого другого потенциального партнера, который попытается найти меня. Ты принесешь мне лучшие подарки, ты сплетешь лучшую паутину, ты станцуешь лучший танец.
Королева сильнее навалилась на Кетана, выбивая воздух из его груди. Он вцепился всеми четырьмя руками в ее ногу, но она была слишком тяжелой, чтобы сдвинуть ее с места. Он оскалил жвала, глядя в ее горящие глаза, его тело дрожало от невысказанного гнева, от ощетинившегося неповиновения.
— Ты будешь повиноваться своей королеве, маленький Кетан, или заплатишь высокую цену.
— Я… не… боюсь… смерти, — прохрипел он.
— Не своей собственной, — ответила она.
Эти слова повисли в воздухе, они были тяжелее, чем сама королева, более прочные и внушительные, чем весь камень в Такарале. Ансет, Рекош, Уркот, Телок — она знала о них всех, знала о его связях с ними.
Но была одна ниточка, о которой не знали ни королева, ни кто-либо другой из вриксов. Была одна ниточка, которую она не могла сознательно разорвать — но ее требования все равно перерезали бы ее.
Айви. Она нуждалась в нем больше всего, и она не выжила бы в этом мире без него. Он не мог бросить ее. Он не бросил бы ее.
Но он также не мог рисковать жизнями своих друзей и сводной сестры.
Зурваши оттолкнулась, на мгновение еще сильнее прижав Кетан к стене. Она повернулась и зашагала к выходу.
— Пришло время отбросить свои глупые взгляды, Кетан, и стать тем, кем ты должен быть.
Она сорвала свисающую ткань и вышла из логова.
Голова Кетана откинулась на холодную каменную стену, когда он сделал еще один вдох. Воздух все еще был пропитан всепоглощающим ароматом Зурваши, но он больше не мог отвлекать его внимание. Боль пульсировала в его теле, и новые приступы, вероятно, будут преследовать его до поздней ночи.
Она была права: он был дураком. Он был дураком долгое время. Зурваши была не той проблемой, которую он мог игнорировать. Он не мог играть в эту игру, делить свою жизнь между Клубком и Такаралом, не мог притворяться, что все было хорошо в тот момент, когда он выходит из-под камней.
Хотя он еще не полностью отдышался, он расставил ноги, оперся руками о стену и с трудом поднялся на ноги. Зурваши заставляла его выбирать, как он всегда и предполагал.
Первые несколько шагов ко входу он сделал, пошатываясь, зацепившись за каменный косяк, остановившись, прежде чем выйти. В туннеле раздавались голоса, сопровождаемые звуками ударов тяжелых ног по камню и звоном металла.
Кетану нужно вернуться в Клубок. Нужно вернуться к Айви. Он знал, что ничто не принесет ему утешения сегодня, но здесь он не сможет думать…
И чем дольше он задерживался в этом месте с зазубренным копьем в руке, тем опаснее становились его мысли.
ГЛАВА 16
Кетана не было, ну… кто знает, как долго? Айви не могла следить за временем, как на Земле, не то чтобы это действительно имело значение. Были просто ночь и день. Из-за густого полога джунглей и ориентации входа в гнездо большую часть времени было трудно определить положение солнца. И она в любом случае понятия не имела, как долго длятся дни и ночи на этой планете, — хотя они действительно казались немного длиннее, чем на Земле. Все, что она знала, это то, что ее тело, казалось, достаточно хорошо приспособилось к этому инопланетному циклу день-ночь.
Она вздохнула, опустила наполовину законченную травяную корзинку, над которой работала, и выглянула через вход в гнездо.
Где он сейчас?
Солнечный свет золотыми лучами проникал сквозь крону деревьев, заставляя разноцветные листья переливаться. Растительность шелестела на легком ветерке, звери перекрикивались, насекомые жужжали, а птицы пели сладкие песни. Если бы не инопланетная дикая природа, Айви легко могла бы представить себя где-нибудь в тропических лесах Амазонки.
Она собрала волосы и откинула их с шеи, постанывая, когда ветерок, врывающийся через вход, прошелся ее влажную от пота кожу. С такой влажностью здесь определенно было как на Амазонке. Ее щеки надулись, когда она медленно выдохнула через рот.
— Хотя я определенно не какая-нибудь амазонская принцесса-воительница.
Она была предоставлена самой себе в течение шести лет, прежде чем подать заявку на участие в программе «Родной мир». За это время она пережила холод, голод, безнадежность, одиночество и страх. Ее подготовка перед отправлением на «Сомниуме» была сложной во многих отношениях — изучение вещей, о которых она никогда раньше не слышала, непрерывные физические и умственные проверки, стремление быть достаточно хорошей среди десятков тысяч претендентов.
Однако ничто из того, с чем она сталкивалась в своей жизни, не было таким трудным, как время, проведенное в этих инопланетных джунглях. Все нужно было ловить, собирать и создавать, и все это требовало навыков, о которых она и мечтать не могла. Базовая навыки по выживания, которую она получила, едва подготовили ее ко всему этому — особенно учитывая, что искусственные инструменты, которыми ее научили пользоваться, были ей сейчас недоступны.
Но время, проведенное ею в этих джунглях, было бесконечно лучше, чем любой другой момент в ее жизни, потому что Кетан был с ней. Он был там, чтобы учить ее, направлять, увещевать
