Слова лились потоком. По правде говоря, письмо получилось сумбурным; я никогда раньше не пыталась открыть эти тайны, поэтому то и дело повторялась, плохо излагала и задавала вопросы, не зная на них ответов. Но все это не имело никакого значения. Важно было только одно — наконец рассказать Лукасу правду.
В конце я написала:
«Я рассказываю тебе все это не потому, что хочу вернуть тебя. Я знаю, что не заслуживаю этого после того, что натворила, и хотя ты не подвергаешься никакой опасности в „Вечной ночи", думаю, ты вряд ли захочешь хоть когда-нибудь приблизиться к этой школе.
В основном я пишу, чтобы попросить: если ты еще никому не рассказал о том, что видел здесь, пожалуйста, не рассказывай. И не показывай никому это сообщение. Сохрани эту тайну ради меня. Если правда выйдет наружу, моим родителям, Балтазару и многим, многим другим угрожает опасность, и все это будет моя вина. Я не вынесу, если окажусь виноватой в страданиях других.
Я никому не сказала, что ты видел нас с Эриком на крыше, и поступила так, чтобы уберечь тебя. Ты можешь сделать то же самое в ответ, правда? Это все, о чем я прошу. Может быть, это больше, чем я заслуживаю, но речь идет не обо мне, а о тех, кто может сильно пострадать.
И еще я хочу, чтобы ты знал — я люблю тебя и считаю, что ты должен знать правду. Прости, что я так долго тянула. Но надеюсь, ты поймешь, что я на самом деле чувствую, и что для тебя это все-таки важно.
Я всегда буду тосковать по тебе.
До свидания, Лукас».
И быстро нажала кнопку «отправить», пока не передумала. Но как только я это сделала, меня пробила дрожь. А что если Лукас не послушается? Что если письмо не убедит его хранить молчание, а, напротив, только обеспечит его доказательствами?
Может, мне следовало сожалеть о сделанном, но я не жалела. Пусть Лукас мне больше не доверяет, я ему по-прежнему верила.
В общем-то я не ожидала от него ответа, однако ожидания и надежда — разные вещи. Весь этот день я проверяла почту, и следующий, и следующий, и в Рождество — когда могла ускользнуть от необходимости разворачивать подарки.
Ответа от Лукаса не было.
Новый год.
Ничего.
Я говорила себе, что стоило рассказать правду ради нее самой, и даже поверила в это. Но от этого мне не стало легче смириться с тем, что моя исповедь ничего не значила. Лукас ушел навсегда.
Когда в школу начали возвращаться ученики, я стояла на парадном крыльце, надеясь увидеть дружеское лицо. Я знала, что Лукас не вернется. Хотя мне то и дело казалось, что я его вижу, но это просто мое воображение играло со мной в жестокие игры. Я убеждала себя, что сегодняшний день окажется в своем роде поворотной точкой. Лукас не приедет, зато у меня не останется никаких сомнений, и, вместо того чтобы изводить себя бесплодными мечтами о том, как все могло сложиться, я взгляну в лицо суровым фактам и заставлю себя двигаться дальше.
Но раз уж мне предстоит такое, то я нуждаюсь в тех немногочисленных друзьях, что появились у меня в «Вечной ночи».
Я заметила Ракель. Та пробиралась сквозь толпу, нервно сжавшись в комок. Повернув голову, я поняла, почему она нервничает: на крыльце стоял Эрик и пристально наблюдал за ней.
Я быстро подошла к Ракель и взяла у нее одну сумку.
— Ты все-таки вернулась! Я в этом немного сомневалась.
— Я и не хотела. — Ракель упорно смотрела себе под ноги. — Ты не обижайся, я бы скучала по тебе. Но вот видеть его вовсе не желала.
Не требовалось объяснять, о ком идет речь.
— А родителям ты рассказала? — Я-то предполагала, что они позвонят миссис Бетани, придут в бешенство, узнав, что Эрика не исключили, и, вероятно, заберут Ракель из академии.
Она пожала плечами:
— Они бы решили, что я делаю из мухи слона. Они всегда так думают.
Тут я вспомнила, как тронута была Ракель, когда я сказала, что верю ей, и поняла почему.
— Мне очень жаль.
— Не важно. Я вернулась, и мне придется с этим справляться. Кроме того, перед самыми каникулами я потеряла любимый браслет. Должна была вернуться хотя бы для того, чтобы его найти.
Я оглянулась на Эрика. Он не отводил от нас темных глаз, а когда заметил, что я за ним наблюдаю, уголок его рта пополз вверх в гадкой усмешке. Я с отвращением отвернулась и... Лукас!
Нет. Это невозможно. Просто мое воображение опять пытается меня обмануть, чтобы вновь воскресли все мои надежды.
Лукас не мог вернуться в «Вечную ночь» после того, что увидел и что я ему рассказала. Но когда толпа рассосалась, я увидела его совершенно отчетливо и поняла, что не ошиблась. Лукас вернулся.
Вот он стоит, всего в нескольких шагах от меня, и выглядит куда неряшливее, чем раньше. Бронзовые волосы взлохмачены, потертый темно-синий свитер кажется более изношенным, чем школьная форма, но все равно производит потрясающее впечатление.
Я просияла, увидев его, — просто не смогла сдержаться. Но едва наши взгляды встретились, Лукас отвернулся, будто не знал, что делать. Мне показалось, что он влепил мне пощечину.
Моим первым порывом было швырнуть сумку Ракель и броситься в туалет, чтобы не разрыдаться прямо тут, на крыльце. Но в эту самую секунду мимо нас промчался клетчатый вихрь и накинулся на Лукаса сзади.
— Лукас! — заорал Вик. — Дружище! Ты вернулся!
— Отвали от меня, — рассмеялся Лукас, отталкивая Вика.
— Понял. — Вик порылся в рюкзаке и вытащил из него настоящий тропический шлем, такой, какие носят в старых фильмах про сафари. Он показал его и мне, и Лукасу: очевидно, Вик до сих пор не понял, что мы стоим по отдельности. — Ну как, класс?
— На уроки ты его носить не сможешь, — сказала я, сделав вид, что все нормально. Может быть, Лукас тоже притворится, и тогда у меня появится возможность поговорить с ним. — Тебе разрешили ходить в кедах, но думаю, что тропический шлем — это чересчур.
— Я собираюсь носить его в «Каса дель Лукас и Виктор». — Вик нахлобучил шлем на голову, чтобы продемонстрировать, как это будет выглядеть. — Для расслабухи и выполнения домашних заданий. Как думаешь, Лукас?
Никто не ответил. Лукас уже исчез.
Вик повернулся ко мне, явно растерявшись из-за исчезновения своего соседа по комнате. Я тоже смутилась, но, с другой стороны, я вообще не понимала, почему Лукас вдруг решил вернуться.
Ясно было только одно — Лукасу потребуется какое-то время, прежде чем он снова сможет общаться со мной. Учитывая все то, что он узнал обо мне, о «Вечной ночи» и о вампирах, я решила, что он, наверное, заслуживает столько времени, сколько ему требуется. А до тех пор мне остается только одно — ждать.
