- Мя-я-я...
- Извини, - не оборачиваясь, буркнула я пострадавшему...
И долго он так будет созерцать, чай не под дубом сидит?.. Оказалось, не долго. Ветран быстро встал, скользнув по мне светящимся торсом, и запрыгал, стряхивая с себя вместе с курткой остатки мимолетной дремы и расстегивая пуговицы на рубашке... 'Мать моя, Ибельмания, и я на все это должна смотреть?', - застонав, закатила я глаза к сумеречному небу, но, уже через секунду взяла себя в руки. Как говорила тетушка Мата, 'перешедши стремнину(1), назад не поворачивают'. Вот и я, на этот раз предусмотрительно глянув под ноги, сделала два шага в сторону. Мерцающий Ветран же в это время 'пошел в пляс' по траве в каком то странном, одновременно агрессивном и завораживающем акробатическом танце, то высоко подскакивая с вытянутыми вверх руками, то совершая ими молниеносные движения, чередуя выпады и кувырки...
- Стася, рот закрой, - набрался-таки, смелости разпираемый любопытством умник. - Скажи, что хоть он там делает?
- Проснулся и упражняется... кажется.
- А-а......... А теперь?
- А теперь, остановился и разговаривает.
- С кем, с тобой? - фальцетом выдал обалдевший кот.
- Да почему со мной? - развернулась я к нему. - С теткой Тиристиной.
- А где она?!
- Чего ты орешь? Она здесь была вчера утром. Кто ему, как ты думаешь, про Чилимский пруд сказал?
- А-а...
- Два-а... Да, чтоб тебя, - пришлось мне, уже во второй раз срываться за Ветраном по прежнему маршруту.
- Стася! - рванул за мной следом Зигмунд. - Я надеюсь, мы до этого неспокойного места с тобой сейчас не добежим?
- Надо будет - добежим, - злорадно обнадежила я кота, но вскоре, у самой кромки леса, тормознула. - Оп-па! Приехали, дальше пёхом...
- Ну, а теперь то что? - врезался в меня со всего маха Зигмунд.
- А теперь, наш музейный работник решил углубиться в лес. Видимо, местную растительность изучать... Ты идешь?
- Только после вас, - брезгливо дернул кот хвостом, глядя на мокрую от вечерней росы траву у края дорожки.
Идти пришлось не долго. Свернув прямо напротив приветливо торчащего из земли каштанового корня, мужчина бодро зашагал между деревьями, остановившись по дороге лишь раз. При этом я, суматошно за ним повторила, и, развернувшись к коту, тут же залилась краской:
- Даже не спрашивай меня...
- Понял, - видимо, от избытка воспитания, тоже отвернулся умник.
Оглянуться я себе позволила лишь спустя минуты две. Как раз вовремя, чтобы заметить нырнувшую в недалекий овраг, светящуюся ветранову макушку. Пришлось опять припустить... чтобы увидеть, как мужчина, на мгновение замер, прислушиваясь к вчерашнему утреннему лесу и откинул ветки наваленного кучей на самом дне оврага валежника. Склонился и вытянул оттуда какой-то продолговатый сверток...
- Зеня... - простонала я, очнувшись от увиденного. - Я была права. У него здесь запрятаны вещи и оружие.
- Что у него здесь запрятано? - вытянул шею вместе с хвостом для противовеса, зависший над самым краем кот.
- Мечи. И один из них... серебряный, Зеня.
- Хобья ж сила...
Возвращались мы с Зигмундом, отягощенные добытой в овраге 'правдой' уже через подвал и оба резонно наплевали на условленные ранее маневры. К чему, если в одной моей руке до пола висит набитый под завязку вещевой мешок, точный двойник брошенного сейчас у нашей гостевой кровати, а в другой зажаты два меча, обмотанные тряпкой? Только пристрелите нас из одного арбалета сразу, что дальше с этой правдой делать, знать не знали.
Помог сам схронщик, если можно назвать помощью его удивленно вскинутые брови и помрачневшее лицо, едва мы встретились с мужчиной глазами. Он даже взгляд свой ниже опускать не стал, сразу все понял. Тут же, мигом оценив ситуацию, сиганула к себе в погреб замещающая хозяйку домовиха (и когда только спеться успели, причем до такой степени, что Груша на подаче чая для гостя суетится?). Я же, пытаясь настроиться на неприятный разговор, как можно размашистее, швырнула перед собой на пол мешок, а потом туда же сбрякал и сверток с мечами. Получилось ровно посередине между мной и Ветраном:
- Вот. Это твое. Что в сумке, не знаем, а оружие... Надеемся, сам расскажешь, зачем тебе оно, - с вызовом глянула я на мужчину.
- Да, мое, - понуро кивнул тот и сглотнул слюну. - Анастэйс, Зигмунд. Я должен был все это прятать. И...
- Ты рассказывать собираешься? - тяжко, почти умоляюще, выдохнула я.
- А если я дам вам слово, что ничего дурного против вас не замышлял? - с надеждой уточнил Ветран.
- А если ты не будешь здесь торговаться, как на развале? - прищурила я в ответ глаза.
- Анастэйс, это не только моя тайна.
- Значит, правды мы от тебя не услышим?
- Стася, погоди, - видя такой оборот, прыгнул между нами умник. - А может, действительно, хватит с него и слова? А-а?
- Слова вруна? - вперила я взгляд теперь уже в полосатого дипломата. - И ты ему готов опять поверить? Он пришел сюда, весь сплошь увешанный тайнами, с полученным накануне магическим ожогом. Бродит по ночам вокруг нашего дома, прячет оружие против нечисти и владеет 'третьим глазом(2)', а ты собираешься и дальше дрыхнуть в неведении?
- Так он и хочет дать нам свое слово, потому что не желает больше врать. Так ведь, Ветран? - задрал голову Зеня к стоящему безмолвно мужчине.
- Да. Именно так, - хмуро подтвердил тот. - Анастэйс...
- Ах, вот оно, значит, как?! Да знаете что, мне, в таком случае, действительно хватит одного лишь слова. Слова, что, когда я сюда вернусь, тебя, уважаемый музейный работник, в этом доме уже не будет. И под нашим забором тоже. Я проверю, - ткнула я угрожающим перстом в воздух. - Ты меня понял?
- Куда ты собралась? - вскинул глаза встрепенувшийся, вдруг, Ветран.
- Уже не твое дело, - уперла я руки в бока. Вот наглец!
- Анастэйс, ты одна никуда не пойдешь!
- Может, объяснишь, почему?
- Да что же ты такое...! - с почти звериным отчаянием взревел мужчина. - Не пойдешь и все!
- Так попробуй меня остановить! - окрысилась я не менее впечатляюще и, не желая дожидаться самой пробы, черканула в воздухе нужный знак. - Уходи, Ветран. Видеть тебя больше не желаю.
- Стася, не дури! - запоздало мявкнул в гулкий подвал умник...
Ночь, по-деревенски тихая и звездная, скрашенная лишь окраинным собачьим лаем да еще распевающимися сверчками, тут же остудила мой пыл, обдав холодным августовским дыханием горящие щеки. Я глубоко выдохнула, потом зябко передернула плечами и огляделась... Да, в таком настроении, отрадно, что на местный погост сама себя не закинула.
