Вокруг было темно, пыльно, и отовсюду слышались шорохи соскальзывающих вниз обломков. Кто-то застонал недалеко от меня. Я даже подпрыгнула, испугавшись.
Имеющегося света было явно недостаточно, чтобы идти по этой мешанине из камней, металлических штырей и палок дальше. Так что у меня два варианта: либо остаюсь на месте и жду помощи, либо зажигаю световой шар. Одна беда: для этого мне нужно или снять щит вообще, или его упростить до самого примитивного. Ведь высший рунный барьер не пропускает магию вовне.
Только через секунду сообразила, что мне снаружи свет и не нужен, достаточно его зажечь внутри, а щит все равно почти прозрачный.
Туго соображаю — это плохо. Мысли текут вяло и лениво, как бы нехотя. Признак, честно говоря, не очень хороший, потому что даже если у меня и нет сотрясения, которое бы все равно залечил артефакт, то, значит, у меня шок. А надо выбираться, шокироваться некогда.
— Эй, — неуверенно позвала я, подняв повыше руку с огненным шаром. — Есть кто живой?
Даже от моего тихого голоса, почти писка, по стенам заметалось эхо и сорвалось вниз несколько камней. Нехорошо. Вокруг все слишком хлипкое, можно не успеть спастись — завалит.
Мамочки, как страшно! Пусть хоть кто-нибудь выживет, пожалуйста!
Будто в ответ на мою просьбу, справа опять послышался стон, и я двинулась туда. Но на пути у меня совершенно неожиданно попытался кто-то встать. Не в том плане, что преградил дорогу, а просто я не заметила человека, покрытого пылью и обломками.
Оттолкнув довольно большой камень, парень поднялся сначала на одно колено, потом и вовсе встал в полный рост. Он тоже был под щитом неизвестной мне конструкции, но явно прочным. Я предпочитала использовать руны, потому что они не требовали много силы, чтобы случайно не дестабилизировать собственную магию, те же, у кого с этим проблем не было, учили совершенно другие виды техник.
Кто-то еще заворочался совсем рядом.
— Ты в порядке? — Незнакомый парень подошел ко мне, тоже зажигая огненный шар.
Я только кивнула и оглянулась.
— Там кто-то стонал, я шла помочь. — Я указала направо.
— Пошли, проверим. Тис, ты как? — обратился он ко второму вырвавшемуся из завала парню. Наверное, они как раз из той группы пространственников — третьекурсников, но сейчас ни цвет формы, ни шевроны не различить.
Парень махнул рукой, что все в порядке, и попытался откашляться от пыли. Видимо, его барьер схлопнулся совсем недавно.
Мы пошли дальше, внимательно глядя под ноги, чтобы ни на кого случайно не наступить и самим не провалиться и не сломать чего-нибудь. Передвигаться было сложно, но мы смогли дотащиться до пострадавшего. Не без помощи друг друга.
Рониг, а это был он, лежал на покореженной плите, а его ногу придавливала тяжеленная на вид балка. Парень был без сознания, поэтому, вероятно, щит и не удержал.
Ребята-пространственники быстро откинули бревно, и мы все увидели, в какое кровавое месиво превратилась конечность.
— У меня есть целительские артефакты, еще шесть штук, — несмело предложила я. — Только не знаю, поможет ли один. А все, что есть, тратить нельзя.
— Ты же вроде из целителей. Вылечи его, — сказал Тис.
— Первый курс.
— А, черт! У меня два артефакта тоже есть. У тебя?
— Только тот, что на мне. Я запасной уже использовал, — ответил второй парень.
— Так что делать? — спросила я.
— Ну один артефакт точно нужно использовать, хотя бы кровь остановим. Целители потом, если выберемся, уже соберут ногу.
Я согласно кивнула и положила артефакт на грудь старосты.
— Побудь с ним. Мы поищем других, — с этими словами парни удалились в темноту, разгоняемую только их огненными шарами.
Вокруг, несмотря на первоначальное впечатление абсолютно безжизненного пространства, кто-то начал шевелиться, вставал, куда-то брел. У большинства кадетов были целительские артефакты, так что вряд ли многие, кто оказался наверху, сильно пострадали. Надо было помочь только тем, кого зажало, как Ронига, или кто оказался глубоко под завалом.
Откуда-то сзади раздались всхлипы, потом плач в голос. И, как бы ни хотелось остаться со старостой, ничем больше я ему помочь не могла. Парни справятся с завалом, а я могу хоть попытаться кого-то успокоить.
Подсвечивая себе, пошла на голос. К счастью, было уже не так темно, как раньше, потому что большинство выбравшихся и пришедших в себя кадетов тоже зажгли огненные шары. Сейчас нас насчитывалось двенадцать. Из двух групп.
Незнакомая девушка сидела на коленях всего в нескольких метрах от меня. Рыдала.
— Эй, ты ранена? — Я дотронулась до ее плеча, привлекая внимание.
Она лишь покачала головой и указала на того, кто лежал рядом с ней. Это был парень, и, судя по торчащему из его груди штырю, он был мертв. Впрочем, я все равно должна была проверить.
Спасать нас почему-то никто не торопился. Наверху, как и вокруг, была какая-то ненормальная тишина. Только мы, как восставшие из гробов умертвия, ходили по завалам, пытаясь найти товарищей или выход.
Раненых было много, были и погибшие. В основном те, кто не прикрылся щитом, то есть большинство из нашей группы. Кроме того, как-то так получилось, что пространственники оказались большей частью сверху, а наши под завалами.
Конечно, парни пытались растащить камни и балки, но только в тех местах, откуда слышались крики или стоны. Как и где искать остальных, мы не знали. Ни специальными поисковыми техниками, ни заклятиями обнаружения жизни никто не владел. Был бы тут выпускной курс боевиков — было бы проще, но чего нет, того нет.
Мы уже обследовали по периметру все помещение, куда умудрились провалиться, и пришли к выводу, что это основание восточной башни, только она обвалилась не вся, а какая-то ее отдельная часть. В том смысле, что не просто отдельная, а автономная. Простанственники подтвердили мои подозрения, что под нами и на первом, и на втором этажах были только хозяйственные помещения непонятного назначения. Получается, именно там произошли взрывы.
И, честно говоря, на несчастный случай это похоже мало. Потому что… А где все? Если бы это была какая-то авария или артефакт какой-то взорвался, то почему нас еще не вытаскивают?
Кстати, об этом.
— Ребят, а может, кто-то обратится и слетает наверх, посмотрит, что там да как? — предложила я нашей компании случайно выживших.
— Нельзя, — покачал головой все тот же Тис. — При обращении потоки силы могут вызвать обвал. Тех, кто не сможет вылететь, просто завалит. Если бы вы не были первокурсниками.
— Слетать, конечно, нельзя, — протянула одна из наших, блондинка, упавшая в обморок на занятии. Кажется, как же давно это было! — Но почему нельзя переместиться?
— По академии нельзя перемещаться.
— И кто нас за это накажет?
— Дело не в этом, — возразила уже я. — Местный защитный барьер даст помехи при выстраивании перехода, и забросить тогда может куда угодно, даже в другой мир.
— Ну это, конечно, маловероятно, — ответил еще один пространственник. — Но выжить при взрыве, а потом перенестись внутрь стены, например, — это как-то глупо. Нет, надо что-то другое придумать.
— Если кто-то знает, где тут были двери, можно попробовать их откопать, — предложил пришедший в себя Рониг.
— Разумное предложение, — решил Тис, который легко принял командование нашей группой. Не зря он староста у пространственников.
Мы разошлись по периметру, пытаясь прощупать стены, рассмотреть за пылью и обломками хоть что-то, напоминающее дверь.
— Эй, там, живые есть?! — неожиданно раздался сверху мужской голос. На секунду я даже обрадовалась. Нас пришли спасти!
Но только на секунду, потому что этот голос мне показался смутно знакомым. Почему-то по спине пополз неприятный холодок.
Ребята начали наперебой кричать, что мы здесь, что нас много и есть раненые. Я же постаралась уйти в тень, слиться со стеной, скрыться за обломками.
Не знаю, кому принадлежит этот голос, но своей интуиции я в последнее время привыкла верить.
