— ГАИ не стала вызывать, так как не сочла нужным. Пострадавших нет, претензий тоже. А ваши вопрос по внешнему виду работников техпомощи считаю странным. Я что, должна была вызывать людей определённой внешности? — Участковый крякнул досадливо и посмотрел на Лаврова, пожавшего в ответ плечами, а Алёна, между тем, продолжила: — Можно теперь мне поинтересоваться — к чему эти расспросы?
Мужчины вновь переглянулись, и Лавров открыл было рот, но старший товарищ его одёрнул, отчего Семён стушевался и, неловко попрощавшись, вышел во двор. Участковый же с подозрением покосился на пучки трав, развешанные везде, где только нашлось для них свободное место, заглянул в ящик с многочисленными настойками и повернулся к Алёне.
— Забрать бы это всё в лабораторию и хорошенько проверить…
— Не возражаю. — Алёна уже поняла, что ничего конкретного ей предъявлять не собираются и окончательно успокоилась. — Ничего противозаконного тут нет, обычные лекарственные травы.
Участковый ещё потоптался на пороге, наградил Алёну фирменным "я-всё-знаю" взглядом и, наконец, ретировался, оставив хозяйку дома в полнейшем недоумении.
"Что это вообще было?"
Ситуацию прояснили вечером Дима с Татьяной, снова заглянувшие на огонёк.
— Ты прости, Алён, — извиняющимся тоном завёл Дима, комкая в руках шапку и страшась поднять глаза от пола. — Короче, приходил Семёна брат, одноклассник мой Сашка Лавров. Потрепались мы за жизнь и он рассказал, что в области банда появилась, автоподставами занимаются. Слышала про таких? Они, типа, подстраивают аварии на дорогах, а потом деньги вымогают. Вот и ищут их, в городе шороху навели, теперь и деревни шерстят. Я даже и не думал, что тебя проверять будут. Семён расспрашивал про тебя, а я, дурак, решил — понравилась. Оно, сама знаешь, как бывает — один увидел и додумал, второй подхватил, приукрасил и передал третьему, и пошло-поехало. Оказалась ты без вины виноватая. — Дима поднял глаза и совершенно по-щенячьи посмотрел на Алёну. — Но ты не думай, я Сашке сразу сказал, что ошибаются они и ты ни при чём. Пусть настоящих преступников ищут, а не цепляются к одинокой женщине. Я, если надо, и под протокол повторю, мне скрывать нечего.
— Не нужно под протокол, — Алёна чувствовала себя выжатой до состояния склизкой лимонной корки, побывавшей в чае. Столько всего навалилось в последнее время и непонятно, как это разгребать. — Проходите, ребята. Попьём чаю.
Глава 20
Дни текли спокойно и размеренно. Снежный ноябрь сменился морозным декабрём и на Южный Урал пришли настоящие холода.
Старый дом с трудом удерживал тепло и Алёне приходилась постоянно подтапливать печь. Сил на это уходила не мало, но Алёна не жаловалась — сама выбрала такую жизнь и, при желании, в ней можно было найти плюсы. Весь день занят и расписан чуть не по минутам, времени на депрессивное валяние в кровати и бесконечное перебирание в уме "Кто виноват?" и "Что делать?" просто нет. С утра Алёна первым делом чистила печь, выносила золу, затем рубила дрова на мелкую щепу, ходила за водой, готовила обед, мыла посуду, сидела с любимыми книгами, изучая травы и рецепты, и вновь принималась обихаживать печь. Дел в деревенском доме хватало.
Иногда заглядывали местные жители и Алёна терпеливо помогала им преодолевать недуги. Силой кольца за последние две недели Алёна не пользовалась, обходилась травяными припарками и настойками. И каждый раз, когда взгляд падал на тусклый серебряный ободок с неприметным камушком, у Алёны появлялось желание снять бабушкино наследие и спрятать его в шкатулку. Слишком много неприятных воспоминаний порождало это простое на вид кольцо. Но, опять же, винить в наличии этих самых воспоминаний было некого, кроме себя. Бабушка предупреждала — кольцо не позволит обзавестись крепкими семейными и дружественными связями. Так кого виноватить в том, что мужчины разбегаются, дочь звонит всё реже и даже мама больше молчит и с сомнением разглядывает чай, заваренный Алёной? Мамины знакомые, оставшиеся в Родниковке, судя по скорбно поджатым губам родительницы, давно уже просветили её в том, что дочь пошла по бабушкиному пути и занимается лекарским делом.
Среди пациентов, посетивших Алёну за последнее время, была и мама лейтенанта Лаврова.
Алёна как раз вынесла очередной ведро печной золы, когда возле её дома остановилась натёртая до блеска "десятка", из-за руля вышел одетый в гражданское Семён, открыл дверь и помог встать с переднего пассажирского сидения пожилой женщине.
— Здравствуй, доченька. Ты, что ли, новая знахарка, про которую весь посёлок чудеса рассказывает?
— Не знаю, какие чудеса мне приписывают, но выслушать и попробовать помочь могу, — рассмеялась Алёна, а Семён, явно чувствуя себя не в своей тарелке, демонстративно отводил взгляд, цыкал сквозь зубы и всем видом показывал, что мать затеяла пустое.
— Помоги, доченька, помоги, милая, а? — старушка с трудом передвигалась, поддерживаемая под руку явно недовольным сыном. — Ноги крутит, колени болят, вчера думала — не встану больше, помру. А Сенька вон везти не хотел. Бубнит, как заведённый: "В больницу надо, врачи помогут". А я по больницами этим десять лет уж мотаюсь, толку никакого, только всё хуже и хуже.
— Пройдёмте в дом, посмотрю, чем смогу помочь. — Алёна гостеприимно распахнула дверь и широко улыбнулась отводящему взгляд Лаврову.
Уходила Алла Степановна (что ты, деточка, зови меня просто Алла) чрезвычайно довольная общением с Алёной и поразительно улучшившимся самочувствием. А дело было в том, что Алёна решила обратиться к кольцу, посмотрела внутренним взором воспалившиеся связки в коленях и быстро их подлатала. Алла Степановна и понять ничего не успела, думала, что идёт обычный врачебный осмотр.
— Ну просто чудо какое-то, Сенечка, ты посмотри, я иду сама! — восхищалась пациентка и не уставала нахваливать волшебные руки Алёны.
— Не забудьте прислать кого-нибудь за мазью через два дня, — напомнила Алёна на прощание. — Каждый день будете мазать и к весне на танцы вприпрыжку побежите.
Семён молча помог маме сесть в машину и с явным облегчением захлопнул за собой дверь, так и избегая смотреть на бывшую подозреваемую.
Уже вечером, лёжа в постели, Алёна перебирала в уме события последних месяцев. Эмоции почти улеглись и сейчас она ясно различала свои чувства к каждому из мужчин.
Сергей ощущался в сердце пустым холодным пятном. Чувства к нему давно выгорели, не оставив после себя ничего, только пустоту.
Илья воспринимался близким по духу человеком, и мысли о нём вызывали тёплую улыбку. Он мог бы быть прекрасным другом, почти любимым братом для Алёны.
А с Киром всё было сложнее. Почему-то эмоции по отношению к нему не утихли и продолжали захлёстывать Алёну противоречивыми потоками. Разумом она понимала, что Кир властный, жёсткий и привыкший к полному подчинению мужчина, и жизнь с ним превратится в постоянное противостояние, но глупое сердце тоскливо щемило при воспоминаниях о случайных прикосновениях и тесном сплетении тел. Его запах преследовал Алёну, вызывая шквал намертво впившихся в память картин, его глаза снились ночами, а его пальцы будто мгновение назад сжимались на талии и ласкали распалённую страстью кожу.
Алёна день за днём проходила трудный путь, пытаясь разобраться в себе. Она злилась на Кира, испытывала стыд за своё поведение и тут же мечтательно краснела, словно впервые поцеловавшаяся старшеклассница. Если бы сейчас Кир возник на пороге и вновь предложил уйти с ним, Алёна бы, скорее всего, отказалась, но самому появлению мужчины обрадовалась. Вот из таких противоречий и складывались её чувства к дикому лесному самцу. Но даже они начали утихать, и к концу третьей недели Алёна почти убедила себя, что всё произошедшее было ошибкой и ей следует забыть о существовании оборотней, ушедших из Тёмного леса на родные земли.
Почти убедила, почти вычеркнула из жизни и полностью сосредоточилась на изучении новых заклятий, планируя навсегда остаться сильной, гордой, одинокой ведуньей, пока, в одно совершенно обычное утро, её не подбросил с кровати неожиданный и резкий приступ тошноты.
