Не вышло. Реальность настойчиво ломилась во все щели, заставляла думать, переживать, гадать что же дальше. Я перевернулась на спину и уставилась в тёмный, будто закопчённый потолок. Лучше не стало, потому что взгляд сам потянулся к тяжелой решетке, отделяющей меня от остального мира.
Тоска зленая.
Перевернулась на другой бок и чуть не завопила от неожиданности.
У противоположной стены сидел Рэй. Прямо на полу, вытянув перед собой одну ногу и устало облокотившись на вторую.
Я не знала, что сказать и просто молчала, рассматривая мужчину, который несмотря ни на что, был дороже всех на свете. Он тоже молчал. И сейчас, когда неровный свет магического факела тускло освещал темницу, мне казалось, что это прежний Рэй, а не жесткий пепельный генерал, отправивший меня за решетку.
— Ты давно здесь? — тихо спросила я, подложив ладонь под щеку.
— Давно, — Шерр пожал плечами, — пару часов точно.
У меня защемило между ребер.
— Зачем ты пришел?
— К тебе.
Голос усталый, в глазах ни тени улыбки, только грусть.
Мне очень хотелось сесть рядом с ним, прижаться щекой к сильному плечу и просто помолчать, чувствуя его тепло. Вместо этого повыше натянула одеяло.
— Для чего?
— Я хочу поговорить.
— Почему не стал разговаривать до того, как отправил сюда?
Он устало повел плечами:
— А что мне было делать, Маш? Ты явилась с того света. Я ведь успел тебя похоронить, после того случая на берегу.
— Я вылечилась.
— Ты уверена? — он задал тот вопрос, который я ни разу сама себе не задавала, — скажи, ты на сто процентов уверена, что хмарь ушла? Что ты не являешься носителем болезни? Потому что если так, то город обречен. Сколько ты уже тут живешь? Две недели? Три? Месяц?
— Никто не заболел. — с сомнением произнесла я, — все в порядке.
— Может, сегодня в порядке, а завтра армии выжл выйдут на улицу. Ты знаешь, сколько в Виррубе женщин? Представляешь, что будет, если здесь вспыхнет эпидемия?
Я не представляла. Я даже ни разу не задумывалась о таком исходе. Просто шла вперед, не помышляя о том, что подвергаю опасности целый город.
— Я спустил тебя сюда, чтобы хоть как-то изолировать…хотя, наверное, уже бесполезно. Если ты принесла заразу, то рано или поздно она все равно вылезет.
— Если нет никакой заразы? Что если я действительно излечилась? Полностью и безо всяких «но».
— У тебя зеленые глаза, а были голубые, как небо.
— Ну и что. Побочная реакция. А еще я бледная, и тощая — никак не отъем бока, хотя ем, как не в себя.
— И волосы короткие, — натянуто произнес Рэй, — мне нравились твои волосы.
— Мне пришлось от них избавиться, — просипела я, невольно касаясь пальцами коротких прядей, — отрастут.
Он улыбнулся одними уголками губ.
— Почему не сказал мне о том, кто ты? Почему притворялся обычным человеком?
Рэй долго молчал, прежде чем начать отвечать на мои вопросы. Я даже думала, что смолчит, но нет:
— Маш, страшнее всех хмарь действует на не на женщин, а на драконов. Она убивает их быстро и неотвратимо. Когда только болезнь обрушилась на наши земли, мы об этом не знали. Продолжали летать над страной, спускаться в деревни, а потом начали погибать. Целыми кланами, пока в один прекрасный момент император не отдал приказ закрыть город. Все драконы, которые были в тот момент снаружи, так там и остались. Они уже были обречены. Те, кто выжил, всеми силами поддерживают купол, чтобы не дать погибнуть остальным. Основная цель этого проклятия не люди, а мы.
— Почему?
— Один из драконов — тщеславный и жадный до власти кузен императора Ворлан — открыл запечатанные пещеры, в надежде заполучить древнюю магию и силу. Именно он взломал каменные двери и активировал проклятие. В отместку оно нацелилось на таких же как он.
Я слушала его, затаив дыхание, трепетно ловя каждое слово.
— Мне нужно было лично разведать обстановку в стране, посмотреть, как деревни, нет ли новых проклятий и болезней, а может даже найти ответ на наши вопросы. Поэтому добровольно вызвался выйти за купол. Мне пришлось пройти сложный отряд по разделению. В итоге получилось, что я вышел в долину один, без дракона. Он остался здесь в Виррубе, в склепе, на огненной подпитке. Это болезненный и крайне сложный обряд. У него десятки ограничений и требований. Одно из них — полное инкогнито. Никто не должен был знать, кто я такой. Поэтому я прикинулся обычным солдатом, выбрал имя созвучное со своим. Маги накинули морок, для тех, кто мог меня узнать.
— Поэтому ты меня отталкивал?
— Да. Я не мог позволить, чтобы связь закрепилась между тобой и половиной меня.
— Какая? — в недоумении спросила я.
Рэй кисло улыбнулся.
— Парная.
Я нахмурилась, не понимая, о чем речь.
— У таких, как я должна быть пара. Одна и на всю жизнь. Вне зависимости от того, прошел я разделение или нет, древний механизм работает одинаково. Разница лишь в том, что я понял это не сразу. Драконы такие вещи моментально чувствуют, а я несколько дней пытался разобраться что к чему.
— Значит то, что между нами …было. Это всего лишь драконья связь?
— Всего лишь? — хмыкнул он, — ты хоть представляешь, что это такое?
— Нет, — я покачала головой, — но не думаю, что оно лучше, чем нормальная человеческая любовь.
— Разве одно другому мешает? — склонив голову чуть на бок, он смотрел на меня так странно, что я окончательно потерялась.
— Я не знаю.
— Смешно, но я понял, что люблю тебя, раньше, чем разобрался со связью. Просто в один момент в голове что-то щёлкнуло, и я понял, что ты для меня значишь.
— Любовь с первого взгляда? — криво пошутила я.
— Не с первого, но с третьего точно.
— Разве так бывает?
— Разве нет?
У меня вспотели ладони и несмотря на то, что в подвале было прохладно, а одеяло на моих плечах было совсем тоненькое, я чувствовала жар, расползающийся по венам.
Это спокойное признание неспешно просачивалось внутрь меня, разъедало защитную броню, под которой я пыталась укрыться. Исцеляло, заставляя измученное сердце биться сильнее.
Он меня любит.
— Если бы я поддался тогда и сделал шаг навстречу, связь бы закрепилась. Но не между мной целым, а только моей частью. И не факт, что дракон бы тебя потом принял. Наоборот, мог рассвирепеть, думая, что ты обманным путем посягаешь на его свободу.
— Теперь так не думает?
— Теперь он готов утащить тебя в свою сокровищницу и запереть, чтобы никто не выкрал.
— Так может нам тогда стоило… — я покраснела, смутившись собственного предложения.
— Нет, Маш. Я не мог рисковать. Конечно, я бы сказал тебе кто я, после того как прошел обряд воссоединения. Но увы, не смог тебя довести до Виррубы. А теперь возвращаемся к самому главному. Как ты смогла выжить, и как оказалась здесь?
Я только пожала плечами:
— Не знаю. На другом берегу реки мне было так плохо, что я думала все. Конец. Меня даже выжлы за свою начали принимать, представляешь? А потом меня выхаживал старик, живущий в лесу.
— Чем он тебя выхаживал?
— Какими-то травами. Коростницей.
— Не могла она помочь от болотной хмари.
— Может быть, но тем не менее я пошла на поправку и вскоре смогла полностью излечиться. Потом наступила осень, похолодало, и жизнь в чахлом домике стала невыносимой. Я отправилась в Виррубу, потому что знала — женщинам здесь рады.
— Откуда у тебя рекомендательное письмо?
— Старик забрал у кого-то и отдал мне.
— Почему ты хотела именно в замок, а не осталась где-то на периферии?
Сколько неудобных вопросов.
Я внезапно поняла, что не могу заставить себя сказать всю правду. Может, этому способствовало то, что я привыкла полагаться только на саму себя, может, это мрачная камера на меня действовала, а может, я еще не могла отказаться от мысли вернуться домой. Не знаю. Но о том, кто такой Оллин, и зачем я на самом деле пожаловала в столицу, мне не хотелось говорить. Если за то, что я болела меня отправили за решетку, то что может быть, если выяснится, что я врала и планировала похищение артефакта?
