семьей.
Буркнув это, похититель замолкает.
Семья? Значит, все-таки отец пришел за мной? Точнее, прислал этого громилу…
Конечно, верить тому, кто удерживает тебя силой, глупо. Но и бежать совершенно некуда – вокруг один снежный лес. Постояв еще немного возле уютного огня, прохожу к дивану, стоящему подле большого окна. Присаживаюсь. Вся комната к этому моменту хорошо прогрелась, и я, пристроившись у подлокотника, подтянув под себя ноги, засыпаю.
Просыпаюсь от яркого света. Моргаю и через несколько секунд, когда глаза привыкают к слепящему свету, понимаю, что в гостиной трое мужчин.
Клаус лениво поднимается на ноги.
– Она со мной, – говорит он спокойно, обращаясь к пожилому невысокому мужчине.
Это и есть мой отец? Ниже меня на голову, почти лысый. И все же вид у него очень опасный. Интересно, он мне представится или я должна догадаться сама?
– Вижу, – это единственное слово произносит лысый, смотря на меня исподлобья. – Тащи в машину.
Серьезно? И это – мой отец? Меня охватывает обида и ярость.
– Она вообще-то не сопротивляется. Слаба слишком. Сама пойдет, – спокойно противоречит ему Клаус.
– Как хочешь. Мне надоело возиться с этим. Если что выкинет – ответишь перед Ангусом.
– Без проблем. Пошли, – кивает мне Клаус.
– Куд-да? – спрашиваю дрожащим голосом. – Кто-нибудь мне объяснит, что происходит?
Знаю, глупая фраза в данных обстоятельствах. Но ничего другого в голову не идет.
Разумеется, мне никто ничего не объясняет. Просто суют на заднее сиденье, как неодушевленный предмет.
– Двигайся, – дверь неожиданно распахивается и рядом садится Клаус.
– По-моему, ты меня слишком заботливо охраняешь, – не удерживаюсь, чтобы не съязвить.
– Заткнись.
Машина трогается в путь.
– Скажи, это мой отец? Тот лысый… – тихо спрашиваю Клауса. Мужчина, о котором его спрашиваю, сел в другую машину. Внутри меня словно острая игла засела. Никогда я столько не думала о своем родителе, бросившем меня еще при рождении…
Клаус громко хмыкает, что, скорее всего, означает смех. Я показалась ему забавной? Тем, что пытаюсь понять, что происходит? Своей глубокой внутренней болью? В этот момент всякая симпатия к похитителю напрочь испаряется.
– Ты ужасно смешно надуваешь губы, – внезапно лицо оборотня озаряет улыбка. Она ему удивительно идет.
– Что тебя так насмешило? – спрашиваю, кривя губы.
– Да просто ты мне кое-кого напомнила мимикой. М-да, гены – интересная штука. Нет, это не твой отец. Но не жди от своего отца… ммм, скажем так, он не силен в обаянии. Как и Рон, о котором ты сейчас спрашиваешь.
– Зачем я ему понадобилась? Отцу? Что ему нужно от меня?
– Это уже более сложный вопрос. Задашь ему, когда встретитесь.
– Когда это будет?
– Скоро.
Клаус отворачивается к окну, показывая, что больше не настроен вести беседы. Я тоже в окно пялюсь, то в одно, то в другое. Но начинается метель, ничего не видно. Белая тьма… Я никогда самостоятельно не найду дорогу домой – моя последняя мысль, перед тем как задремать.
* * *
Когда просыпаюсь, машина уже не движется и Клауса нет рядом.
Первое, что бросается мне в глаза, когда выхожу наружу, – исполинская статуя, грубо вытесанная из черного камня. Статуя волка. Именно такого я видела тогда перед домом, прямо точная копия! Он кажется таким живым… Ощущение, что желтые глаза внимательно наблюдают за всем, что происходит вокруг. Фигура дышит мощью и силой, даже захотелось попятиться назад, уйти от нее. Мои похитители впереди. Никто не смотрит за мной кроме чертовой статуи. Попробовать сбежать? Но это же глупо. Тем более я хочу увидеть отца. Несмотря ни на что хочу…
Обхожу статую, и передо мной вырастает дом. Золотистые солнечные лучи заливают покрывающий стены плющ и желоба под готическими окнами. Дом выглядит очень внушительно. Он в два раз больше особняка Грегори. Позади виднеется густой лес, дальше – высокие горы. Как далеко я от дома? И зачем я здесь?
– Сюда, – произносит неслышно подошедший Клаус, указывая дорогу. – Не трясись так. Никто тебя не съест.
– Этот дом выглядит прям как в фильмах ужасов, – прячу за ехидством страх.
– Не любишь готический стиль?
– Неа. И боюсь летучих мышей.
– Эти прекрасные существа, увы, пока не водятся тут.
– Даже не верится.
Мы проходим в огромную дверь. Окидываю взглядом просторное помещение. Потолок поддерживают старинные дубовые балки. На стенах темные обои, добавляющие этому дому мрачности.
– Пошли, я покажу твою комнату, – Клаус берет меня за руку. – Тебе надо отдохнуть.
Хочется ответить что-то язвительное, но нет сил. Дом давит на меня. Как и факт, что мой отец даже не вышел взглянуть на свою дочь. Ему, похоже, как и раньше, плевать на меня.
Поднимаемся по узкой лестнице на третий этаж.
– Вот твоя комната.
Клаус распахивает дверь. Обстановка не похожа на тюремную камеру – тут довольно уютно. На кровати несколько теплых покрывал и много подушек. Свисает балдахин, все тут прямо дышит древностью. Ничего современного.
– За той дверью санузел.
– Хорошо… я уж хотела поискать под кроватью ночной горшок.
– Не понадобится.
– Что ж, спасибо. Не знаешь, я тут надолго?
– Думаю, да. Ты вернулась домой.
– Нет!
– Я тоже устал, уволь меня от выслушивания твоих стенаний, – буркает раздраженно Клаус.
Понимаю его. Ему явно надоело со мной возиться. Но я тоже не в восторге от этого приключения!
– Поешь, – резко произносит Клаус, показывая на поднос, накрытый крышкой, стоящий на туалетном столике. – Помойся, поспи. За тобой придут.
Оборотень покидает мою комнату. Раздается звук поворачивающегося в замочной скважине ключа. Меня заперли. Я пленница. Какое-то время стою, замерев посреди своей клетки, стараясь успокоить неистово бьющееся сердце.
Не паникуй. Ты обязательно выберешься отсюда.
Но эта мантра не помогает, внутри все противно дрожит.
Оглядываю клетку. Хоть она и не похожа на тюремную камеру, тут даже, можно сказать, уютно.
Заурчавший живот напоминает о совете Клауса. Как и о том, что я ела в последний раз целую вечность назад. Мне нужны силы, чтобы выбраться отсюда. И я набрасываюсь на еду. Под крышкой мясо, сыр, овощи и хлеб. Съедаю все до крошки.
Теперь надо в ванную. Тело все еще дрожит от озноба.
Ванная поражает изысканностью и размером: белые кафельные стены и соответствующий мраморный пол, встроенные хромированные вешалки с полотенцами, фарфоровая раковина необычной формы, глубокая, как чаша. И огромная ванна на золотых ножках. Открываю кран, делаю воду погорячее.
По самый подбородок погружаюсь под воду и, закрыв глаза, пытаюсь…
Любимый, мне так плохо без тебя…
Не знаю, что еще сказать Келу. Если, конечно, он сможет меня услышать. Мы настолько далеко друг от друга… Но я знаю, что он будет искать
