Людвиг сцепил руки в замок. — Но и ради вас тоже. Когда-то мне казалось, что я смогу вас этим покорить. Боги, какая наивность! Вы не подчиняетесь законам. Я должен был это сразу понять, а я до сих пор надеюсь. Но теперь у меня есть шанс действительно сделать для вас кое-что хорошее, Марика.
— Всего того, что вы уже сделали, более чем достаточно, — мягко произнесла я. — Я в жизни не смогу расплатиться за вашу доброту…
— Вы ничего не должны мне, — отмахнулся Людвиг, — и я никогда так не считал. Однако теперь… Если мы оба преуспеем, я буду просить помилования у короля для вас. Полной амнистии, восстановления в правах, возвращения вам истинного титула и состояния. И, разумеется, вы сможете вернуться ко двору. В глазах общественности вы все искупите.
— Разве такое возможно?
— Десять лет назад об этом и помыслить было нельзя. Теперь, если мы раскроем заговор, — легче легкого.
Я ошеломленно молчала. С такой стороны я на происходящее не смотрела — а Людвиг, похоже, все давным-давно просчитал. Может, даже обрадовался заговору. «Скажи еще, что сам его закрутил, дабы заполучить тебя». Нет, это бред. Болезненно честный Отеро, преданный королевской семье, как бывают преданы собаки — безоговорочно… Он, скорее, руки на себя наложит, чем решится на предательство. И у него было множество возможностей уничтожить королевскую семью так, чтобы никто ничего не заподозрил.
Когда я соглашалась на участие в расследовании, подписывая договор и давая магическую клятву, то думала лишь об одном: как найти людей, отправивших тетю в счастливые сады, и сделать так, чтобы преступники понесли наказание. Людвиг и герцог Аддисон даже не упоминали, что победа может принести мне помилование. В контракте об этом ни слова. И вот Отеро преподносит мне на блюдечке официальное прощение; значит, это его личная инициатива: то, что он попросит у короля, представ перед ним победителем.
Награда не для себя. Или… для себя?
— А что потребуется от меня?
— Я не смогу требовать, — Людвиг опустил взгляд. Впервые за долгое время я видела Отеро смущенным. — Только просить. Если ваше сердце еще будет свободно, если вы решите, что я не самый плохой вариант… Возможно, вы согласитесь стать моей женой, Марика. В качестве моей супруги вы будете приняты везде, и никто не скажет плохого слова даже за вашей спиной, даже шепотом. Как будто всех этих лет… не было.
— Не было, — пробормотала я. — Словно ничего не было…
Я выпила всего-то бокал вина, а чувствовала себя, будто пьяная. Когда-то давно я мучилась, сожалея, что время нельзя отмотать назад и все отменить; и вдруг человек, годами поддерживавший меня, говорит, что это возможно. Перед внутренним взором промелькнули картинки: изумленные лица моих родственников, когда они увидят меня, улыбки старых знакомых, возвращение подруг… Я смогу вести ту жизнь, для которой родилась. Снова быть принятой и обласканной вниманием в любой гостиной Кандена. Танцевать на королевских балах, шутить с придворными сплетниками, покупать умопомрачительные наряды и устраивать приемы — теперь уже как хозяйка. Я смогу работать королевским артефактором, Людвигу стоит лишь щелкнуть пальцами — и это произойдет. Мне удастся не просто вернуть мечту и отбросить сожаления; мне удастся получить то, о чем я даже не мечтала.
Я моргнула и возвратилась в реальность.
Мы сидели в трактире посреди Райстона, заговор еще не раскрыт, и меня ждут дела в магазине.
— Это звучит невероятно, Людвиг, — проговорила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно, — однако мы делим непойманного зайца — одно ухо мне, другое вам… и я не уверена, что на самом деле хочу предложенного вами. Прошло слишком много времени.
— Всегда можно начать заново.
Я покачала головой.
— Нет. Не всегда.
— Я прошу вас подумать об этом. Понимаю, я ошеломил вас. Вы всего-то хотели справедливости — а я предложил нечто большее. Давайте пока закроем этот вопрос. Будьте осторожны, Марика, и продолжим действовать в том же духе. У вас есть что-то, что вы хотели бы рассказать мне?
— Спросить. Что нынче любит принц Эдвард? — и, увидев, как изумленно поднял брови Людвиг, пояснила: — Моя соседка, Вивьен Гилл, кондитер, хочет украсить витрину так, чтобы заманить к себе принца. Я не знаю, планирует ли Эдвард гулять по городу, однако мечты Вивьен это не отменяет. Она желает быть уверена, что сделает все возможное, дабы привлечь его. Так что он любит? Охоту? Скачки?
— Только не охоту, — поморщился Людвиг. — После гибели Брайана Эдвард, кажется, не выезжал с егерями ни разу. Он любит книги, помешан на чтении; его любимый роман — «Восхождение вечности», хотя он никогда в том не признается.
— Принц и новелла о несчастной любви! О боги, — рассмеялась я. — А еще?
— Корабли. Эдвард в детстве постоянно строил флоты, мы часто играли. Разрабатывали стратегии знаменитых адмиралов, прикидывали, где они были правы, а что сделали не так. О его любви к морю многие знают, поэтому можете рассказать мисс Гилл.
— Благодарю. Вы настоящее чудо, Людвиг. Я… — Мне хотелось сказать ему многое, но Отеро остановил меня взмахом руки.
— Не сейчас, Марика. Я закажу десерт. Вы ведь не откажетесь от мороженого?..
Домой я вернулась в таком раздрае, что от моих эмоций Нил проснулся. Я сбивчиво пересказала ему наш с Людвигом разговор, выдергивая нитки из старого покрывала, да так усердно, что рассердившийся кот лег на мои руки.
— Женщина, успокойся. Перед тобой помахали призрачными шансами, а ты разнервничалась. Тебе ведь необязательно выбирать сейчас. — И добавил в своей любимой манере: — Не факт, что доживешь…
— Спасибо, милый. — Я поцеловала его между ушами. — Ты, как всегда, умеешь подбодрить.
— Для того я и остался на этом свете, чтобы поддерживать тебя, — важно согласился Нил. — Но если говорить серьезно, то ничего нет. Людвиг подразнил тебя, вывел из равновесия. Возможно, ты сама его раздразнила, так нежно относясь к фиалкам Дейва. Какой влюбленный мужчина станет подобное терпеть?
— Ты думаешь, Людвиг… обманывает меня?
— Нет. Этот обманывать не станет. Но попытаться склонить чашу весов в свою сторону вполне может.
Я покачала головой.
— Подобные игры не для меня.
— Ты никогда в них не играла, разве что в юности, а с тех пор много лет прошло. И не думаю, что начнешь. Просто слушай свое сердце, Марика. Оно у тебя верное, не обманет.
— Будем надеяться.
В этот вечер мы с Нилом уснули в обнимку. Мой кот редко позволял себе подобные вольности, предпочитал самостоятельность; однако именно сегодня он забрался ко мне под бок и, хотя и не
