Альв тащил мою жену прочь. Крылья грубо расправили за моей спиной, а один из альвов со злорадной улыбкой на губах направился ко мне, на ходу высвобождая меч из ножен. Я стремился к ней, пытался вырваться, хоть и понимал всю тщетность попыток. И всё смотрел в полные слёз и отчаяния золотые глаза любимой, пока она не скрылась за деревьеями. Собственное бессилие рвало душу на части, испепеляло, оставляло за собой выжженные рваные раны. Боль не имела значение, как и взметнувшийся для удара меч. Ведь я не смог защитить её, не смог спасти. Прости меня, Лира. И прощай…
Глава 35
/Айлирана/
Пожалуйста, пусть это кошмар закончится. Пусть окажется, что я сплю. Хочу проснуться рядом с Деймосом. Чтобы он обнял, успокоил, сказал, что никогда не оставит, что всегда будет рядом. Но кошмар продолжался, напоминая вспышками боли в ране, что все происходит на самом деле.
Доран тащил меня прочь, зажимая рот и легко преодолевая сопротивление. А я все рвалась назад, к Деймосу. Как и он рвался ко мне. Веревки обвили его мощное тело, обездвижили, впившись острыми крюками в плоть. Врагов было слишком много. И даже сильнейшему из гармонтов не справиться с подлостью, когда нападают исподтишка, подавляя числом. Деймос рвался ко мне и все смотрел в глаза. Он прощался.
Я завыла, когда густая листва и кроны деревьев скрыли его от взгляда. Слёзы встали перед глазами сплошной пеленой, искажая окружающий мир. Где-то на задворках сознания ощущалась боль в ране и слабость от потери крови. Но сильнее болело сердце, оно кровоточило, плакало, стремилось к любимому.
— Хватит вырываться, — сердито прошипел Доран, когда я в очередной раз ударила его по ноге в попытке высвободиться.
Он отпустил. Но свобода были мимолетной. Висок взорвался болью, в ушах зазвенело. Доран поддержал меня, когда я осела на землю, оглушенная ударом.
— Ничего, лекари все поправят, — он провёл пальцами по моей щеке, размазывая кровь, струящуюся из ранки.
Вскрик сорвался с губ, когда он вырвал крюк из бедра, чтобы снять веревки с талии. Сознание подёрнулось пеленой, звон оглушил. Только потом я поняла, что это тишина. Что я больше не слышу Деймоса.
— Долгожданный трофей, — расхохотался Доран.
Все ещё оглушенная, я приподнялась, глядя перед собой. Окружающий меня лес расплывался зелеными и коричневыми кляксами. К нам шагал альв, таща за собой какую-то черную ткань. И лишь когда он бросил её к ногам Дорана, я поняла, что это.
— Нет! — я сжалась, будто кто-то вонзил кинжал в грудь.
Ржавое лезвие проворачивалось, превращая в ошмётки еле трепыхающееся сердце, проникало все глубже, чтобы добраться до души и вырезать веру с корнем.
Я сжала ладонями бархат крыльев, что так часто укрывали меня теплом. Только тепла не было, лишь замораживающий холод. Крылья все ещё пахли им. Деймосом и кровью.
— Деймос! — закричала, выплескивая боль и отчаяние, безысходность и горечь невосполнимой потери.
Впервые я не могла облечь в слова песни все, что чувствую. И сила изливалась из меня сплошным потоком, пытаясь отыскать его, позвать, вернуть…
— Заткнись!
Доран приподнялся с земли, стирая кровь из-под носа. А я даже не сразу осознала, что это сделала я. Новый удар прервал крик. Я повалилась на крылья, отчаянно вцепилась в них пальцами, ощущая, как сознание заволакивает темнота, потому что больше ничего не осталось. И даже крылья заберет себе Доран в качестве трофея.
Дорога почти не отпечаталась в сознания. Моментами я выныривала из беспамятства, когда меня перевязывали и переносили. По-настоящему я пришла в себя уже в кровати. Комната была мне знакома, ведь я пару раз делала здесь уборку. Она находилась в королевском крыле, но не использовалась. Значит, Доран привёз меня обратно во дворец. Я попыталась приподняться, но вновь повалилась на кровать. Виски прострелило болью, комната закружилась перед глазами так быстро, что пришлось зажмуриться. Правда, это не особо помогло. Казалось, голову наполнили водой, и внутри происходит самый настоящий шторм. Руки дрожали, кожу покрыла испарина, и к горлу подкатывала тошнота.
Сжавшись в комочек, я тихо заплакала от бессилия и боли, разъедающей изнутри, от тоски и безнадёжности моего положения. Я даже не могу встать, не могу выяснить, что происходит. Не могу… Слабая и ни на что не способная иллеми. Как бы я ни трепыхалась, а обстоятельства всегда оказываются сильнее меня.
Звук шагов и скрип двери заставили насторожиться. Я попыталась вновь приподняться, только и на этот раз результатом стало лишь усилившееся головокружение и тошнота. Двери спальни приоткрылись, впуская альва в светлой мантии. Лекарь? Полумрак комнаты разогнал свет лампы. Альв подошёл к кровати и положил на прикроватную тумбочку чемоданчик.
— Вы очнулись, королева? Как вы себя чувствуете?
— Странно, — призналась я.
Я ощущала себя отстраненной, безэмоциональной.
— Я дал вам успокоительное. Чтобы вы не навредили себе.
Это все объясняло.
Теплая ладонь коснулась лба. Кожу защипало, от прикосновения разбежались мурашки. Альвы используют внутреннюю магию через артефакты и приборы, мало кто способен направлять её через прикосновения.
— У вас лёгкое сотрясение, — пояснил он. — Симптомы должны пройти к утру, нужно выпить настой. Я помогу вам. Потом займемся раной.
На некоторое время установилась тишина, пока он намешивал для меня настой. Лекарь аккуратно приподнял меня, поддерживая голову, и поднес чашу к губам.
— Откуда я знаю, что он не подавляет волю? — я отвернулась, пусть это движение и прострелило вновь болью виски.
— Я уже поил вас им, пока вы были без сознания. Но если вам так будет легче, — лекарь отпил напиток из чаши и вновь поднёс к моим губам.
Ну да, если что-то хотели сделать, уже сделали. Я безропотно приняла настой. Он теплом разлился в животе, принося облегчение, отгоняя боль и головокружение. Лекарь подложил подушки мне под спину и аккуратно опустил меня.
— Вы позволите? — он поддел край одеяла, ожидая моего разрешения.
Боясь пошевелить головой, я взмахнула рукой. Вряд ли моё согласие имело значение, но я была благодарна мужчине за проявленную деликатность.
Бедро стягивали бинты. Лекарь их аккуратно размотал, позволяя мне рассмотреть несколько зашитых и обработанных ран. Пришлось пережить неприятные моменты, пока он снимал швы.
— Даже шрама не останется, вот увидите, — мягко улыбнулся он.
Будто это имеет значение. Вообще, хоть что-то имеет значение? Сейчас мне было почти все равно, что будет дальше. Якорем в этом мире оставались лишь Лили и Кай. Но я сомневалась, что способна хоть кого-то спасти. Разве что Доран проявит снисхождения за податливость. Снова затошнило, но уже от воспоминаний об альве. Что он задумал? Как скроет убийство Деймоса? Боюсь даже думать, как заставит молчать меня.
— При мне был цветок.
Боясь уронить в полете колбу, я извлекла Вири из неё, замотала в ткань и закрепила на поясе. Сейчас я была готова даже к тому, что вновь не уберегла Айвирену.
— Я поставил его в вазу, — лекарь указал рукой на комод у стены.
Цветок испускал красное сияние.
Как же теперь вернуть тебя, Вири? Как вернуть всех иллеми, если я не могу спасти даже себя?
— Что происходит во дворце?
Лекарь нахмурился, явно не зная, стоит ли отвечать.
— Повелитель погиб, спасая вас от похитителей, когда попал в западню. Вас спас отправившийся на помощь отряд альвов.
— И гармонты поверили?
— Гармонты привыкли действовать по велению повелителя. Сейчас будет избираться новый, а это дело не одного дня.
— Но ведь правда выяснится.
Лекарь неопределенно повел головой, вновь сосредоточив своё внимание на перевязке. А я молчала. Понимала, что мои слова звучат жалким лепетом. Свидетель преступления лишь один, и мне придётся решить, готова ли я рискнуть тем, что осталось от моей жизни в желании отомстить за отобранное счастье.
