Мы уходим,” — объяснила я, накидывая куртку ей на плечи и засовывая Маффина во внутренний карман.
Она без колебаний взяла меня за руку, и мы почти ползком отправились из комнаты, осторожно, чтобы не побеспокоить Сидни, которая теперь спала крепче.
Слава Богу, женщины, которую день назад ставили у нашей двери для охраны, сегодня не было.
Было легко смешаться с непрерывной деятельностью на улицах этого города, никто не обращал на нас внимания.
Анжелина шла в ногу со мной, несмотря на усталость, которую было видно по кругам под глазами.
Ее бледная кожа ничего не скрывала от меня.
Я снова осматривала стены — как делала это по пути в нашу комнату на ночь — в поисках возможного выхода.
В голове я планировала несколько многообещающих вариантов.
Люди, которые здесь жили, казалось, свободно приходили и уходили, но я не видела ни туннелей, ни дверей, ведущих наружу.
И я не была уверена, что мы не привлечем лишнего внимания, используя какой-нибудь особый маршрут.
Внимание было тем, что Анжелина и я должны были сейчас избегать.
Я отпрянула с дороги так, что наши с Анжелиной спины оказались прижаты к стене, когда увидела трех пьяных мужчин, топчущихся у одного из темных туннелей.
Они вели себя шумно и буйно, хватаясь друг за друга, запутываясь в собственных ногах и смеясь над собой.
Я опустила глаза, с облегчением понимая, что мы не заслужили и второго взгляда каждого из них.
Уверена, они только что вернулись сверху.
Я потянула сестру в направлении, откуда они пришли.
Как только мы были вдали от вездесущих газовых ламп главной пещеры, тоннели стали темнее и уже.
Откуда-то спереди постоянно слышались звуки капающей воды.
Захлестнувшее нас зловоние заставило задуматься, не пересекаем ли мы канализационный канал.
Анжелина крепче сжала мои пальцы, и я не была уверена, чего она испугалась, темноты или запаха.
“Я здесь,” — уверила я ее, осторожно делая шаг вперед и проверяя путь пальцами ног.
Свободной рукой я ощупывала стену, которая в некоторых местах была гладкой, что заставляло живот отскочить, даже если пальцы не могли.
Каждый шаг был опасен и сомнителен.
Мы шли так больше семидесяти шагов, прислушиваясь ко всем звукам в округе, пока, наконец, луч света не прорвал почти сплошную черноту.
Но этого было достаточно, чтобы я увидела, что в нескольких шагах от нас начиналась трещина в потолке.
Непонятно, куда она вела, но сейчас она казалась лучшим путем к спасению.
Я понимала, что должна пойти первой, но знала, что Анжелина ни за что не позволит мне оставить ее одну в канализационном коллекторе, поэтому я толкнула ее вперед.
“Я прямо позади тебя,” — пообещала я.
Она взобралась туда ловко, быстрее, чем я могла бы справиться, и исчезла в проходе прежде, чем я успела предупредить, чтобы она подождала меня.
Я была менее расторопна и уверена в действиях и облегченно выдохнула, когда, наконец, оказалась на другой стороне.
Анжелина уже тянулась ко мне.
“Я не уверена, где мы.”
Осмотрелась вокруг.
“Я ничего не узнаю.”
Местность, где мы оказались, была больше промышленной, чем жилой, с большими темными складами и местами для хранения.
Никаких разрушений от бомб заметно не было, и я решила, что здесь нет военных.
Щели, из которой мы вылезли, была просто трещиной в земле, но, к счастью, никого не было вокруг, чтобы заметить наше появление.
У меня не было ощущения времени, кроме разве что того, что было поздно, и это подтверждало покрывало ночи, окружающее нас.
Я не знала, сейчас время до или после комендантского часа, поэтому надо быть осторожными.
Я должна предполагать худшее, что сирены уже звучали, что мы нарушили закон, будучи здесь.
Первое, что я осознала, это что электричество восстановили, и уличные фонари ярко горели в ночи.
Кажется, лучший вариант — просто выбрать направление.
.
.
В конце концов что-нибудь должно быть знакомо.
Анжелина устала, и мне надо позаботиться о ней, но я боюсь, что она уснет у меня на руках, а тогда я не смогу снова ее поставить на землю.
А сейчас лучше, чтобы она шла.
Спустя какое-то время мы замечаем оптовые рынки и розничные магазины, места, которые при дневном свете были бы открыты для торговли.
Когда мы увидели людей напротив маленького кафе, я знала, что безопаснее быть снаружи.
В кафе было шумно и активно.
Я слышала знакомые интонации Парсона и поняла, что мы, должно быть, возле западной части города.
Здесь были мои люди.
Не важно, что сказал Ксандр.
Когда мы повернули за угол, я мельком увидела первые картины разрушений, вызванных бомбами Ксандра: почти весь квартал был уничтожен.
Резкий запах дыма выползал далеко за периметр разрушений, а черные головешки все еще тлели, поднимаясь к ночному небу.
Я тихо молилась, чтобы никто не оказался ранен — или хуже — при этих взрывах.
Солдаты и охранники, их синяя и зеленая униформа теперь была покрыта сажей, убирали щебень.
Мы могли бы пройти через развалины, но вместо этого я тянула руку Анжелины, чтобы она шла в ногу со мной.
Я не желала дать военным ни шанса заметить нас, поэтому мы направились левее, длинным путем вокруг развалин.
Когда мы добрались до другой стороны подкошенной стены, на меня снизошло первое озарение.
Мы были возле ресторана — нашего ресторана — в аллеях, которые находились за рынком.
После неверного поворота, мы, наконец, обнаружили себя, стоящими на центральной площади.
Я почти никогда не приходила сюда, но узнала это место моментально, и я притянула Анжелину к себе, закрыв ей глаза рукой.
Не хотелось, чтобы она видела место, где регулярно казнили мужчин, женщин и детей, а сама я не могла отвести взгляда от простого сооружения виселицы.
Петля палача свисала мягко, безжизненно.
“Еще немножко,” — пообещала я, как только мы прошли площадь, видя, что ее шаги становятся вялыми.
“Мы почти там.”
Анжелина ничего не сказала в ответ.
За зеркальными окнами ресторана наших родителей мы видели только темноту, никакой вспышки света, чтобы зажечь надежду, что они могут быть внутри.
Не было смысла останавливаться.
Я изо всех сил пыталась сдержать эмоции, чтобы Анжелина не увидела моего разочарования.
Чего я ожидала? Я не верила, что Брук солгала о поиске ресторана.
Но все еще не могла просто сдаться.
Теперь мы двигались быстрее, поощренные тем, что были так близко к дому.
Когда я почувствовала, что Анжелина пошатывается рядом, я присела и обернула ее своими руками, наконец, позволяя ей уснуть.
