Мое внимание привлекает слабое движение, и я отрываю взгляд от огня и вижу, что со своей выгодной точки обзора в тени на меня хмуро волком смотрит Хэйден. Он выглядит более раздраженным, чем обычно, что для него является своего рода настоящим подвигом. Наши глаза встречаются, и он перекрещивает на груди руки, словно провоцируя меня с ним повздорить. Подумаешь. Я корчу ему рожицу. Ума не приложу, почему я его так сильно бешу, но мне это уже надоело. Я немножко рада — и как ни странно, разочарована — когда он украдкой уходит прочь.
Я подталкиваю локтем Фарли, которая со своими горшочками с красками пристроилась рядышком со мной.
— А что теперь-то с Хэйденом не так?
— М-м? — она обмакивает кисточку в красную краску, а потом рисует на моей руке точку.
— Он кажется более взбешенным, чем обычно, — говорю я ей, послушно поворачивая руку, чтобы она могла нарисовать синюю точку рядом с красной.
— А! Он очень… рассердился… когда узнал, что ты пошла в Главные пещеры племени в одиночку. Он несколько часов орал на Таушена.
У меня брови полезли вверх.
— Но почему? Он же ненавидит меня.
Пожав плечами, она держит мою руку, рисуя на ней кружок, вызывая щекотливые ощущения.
— Он очень ревностно оберегает женщин. Он считает, что рисковать ими — это идиотизм.
О, меня сейчас стошнит. Значит, он шовинист.
— Я была в полном порядке.
Конечно, было немного страшновато, но я справилась.
— Да, но люди слабые. Он говорил, что рисковать твоей жизнью, значит рисковать больше, чем одной жизнью. В этом случае еще один мужчина мог лишиться возможной пары и комплектов.
— Повезло мне, на его взгляд моя ценность состоит только в моей вагине, — говорю я ласково. Самое смешное, что на моих девчачьих штучках, как бы это ни было прискорбно, висит бессрочная табличка с надписью на ней «вакансий нет».
— Что такое ва-гей-наа? — спрашивает Фарли. — Этого слова я не знаю.
— Не бери в голову. — Мне, наверное, не стоило учить Фарли неприличным человеческим словечкам. Ей не может быть старше четырнадцати или около того. — Он просто козел. Всегда был и всегда будет.
— Что такое козел? — Она рисует на моей руке еще один кружок, на этот раз тошнотворно-зеленого цвета. — На тебе рисовать — одно удовольствие, Джо-сии. Ты белая, как живот Чам-пии. Цвета очень красиво выделяются.
Отлииичнннно.
— Козел — это мужчина, который думает своими мужскими частями тела.
Она начинает хихикать.
Вот тебе и мое обещание не учить ее неприличным человеческим словечкам. Молодец.
Шум голосов на мгновение стихает, и когда это происходит, я слышу хриплый стон, доносящийся из моей пещеры. Проклятие! Тифф с Салухом определенно уже приступили к делу, и, судя по всему, они не знают — или им плевать — насколько громко они себя ведут. Фарли, кажется, этот шум не смущает, однако Таушен встает и покидает костер. Уж я-то понимаю, каково ему сейчас, но ему хотя бы не нужно жить вместе с этими счастливыми молодоженами. Как мне.
Ну, по крайней мере, этой ночью. А завтра, кто знает? Завтра я, по всей вероятности, заночую в пещере с корзинами. Или с двисти. Супер. Мы с двисти — единственные существа, с которыми никто не хочет встречаться.
Я не такая уж и разговорчивая, поэтому Фарли в итоге переходит к другим, а я остаюсь у костра и хандрю. В свою пещеру вернуться я не могу, не тогда, когда эти двое наслаждаются тем самым. Пожалуй, мне надо пойти и, одолжив у Кайры одеяло, спрятаться в одной из пока пустых пещер. Я поднимаюсь на ноги, и когда я это делаю, мое внимание привлекает тихий стук у моих ног.
Я опускаю взгляд и на носке моего сапожка вижу нечто, отсвечивающее в свете костра. Нахмурившись, я поднимаю его. Он выпал из моих леггинсов. Какого черта? Он из пластика и на вид похож на маленькую букву «Y», что очень странно. Он что, застрял у меня в сапоге, когда мы были на космическом корабле Старейшин? Однако, если это так, то как…
Я испускаю «ах», когда до меня доходит, на что смотрю. Это не с корабля Старейшин.
Это моя внутриматочная спираль.
Каким-то образом мое тело ее вытеснило. Мой кхай, должно быть, незримо трудился над тем, чтобы вытолкнуть его из моего организма. Я сжимаю ее в руке, а сердце у меня бешено колотится от счастья.
Это же все меняет!
Теперь я могу забеременеть.
Теперь я могу резонировать. Я могу обрести пару!
Я могу обрести семью, мое «с тех пор они жили долго и счастливо». Я могу обрести все то, о чем я всегда мечтала. Мне не нужно ждать, когда Харлоу починит хирургический аппарат, потому что мое тело само привело себя в порядок. Спасибо тебе, кхай! Огромное тебе спасибо! Я беру назад все те ужасные оскорбления, которые я тебе наговорила.
Я с нетерпением разглядываю мужчин, находящихся возле костра. Кто ж будет моей парой? В племени есть несколько мужчин, которые весьма привлекательны. Ваза встречает мой взгляд довольно оценивающим взглядом, и, к моему облегчению, мой кхай молчит. Отлично. Это вовсе не значит, что я готова на любого. Ваза старейшина, и он пытался клеиться ко всему, что с сиськами. Он сидит рядом с Беком, и я рада, что мой кхай и ему не издает ни звука.
Тот, кого бы я сейчас, пожалуй, выбрала, — это Хассен, потому что он сексуальный, но его нигде нет. Таушена тоже. В сторонке разговаривают двое старейшин, но, по-моему, у одного из них когда-то уже была пара, а другой по возрасту мог бы быть моим дедушкой. Но на всякий случай, для верности, я прохожу мимо них.
Ничего. Уфф!
Ничего страшного, вошь. В этой пещере у нас полно мужчин, прежде чем мы закончим.
— Кто-нибудь видел Хассена? — спрашиваю я.
— Он в своей пещере, упаковывает вещи, — отвечает Ваза.
— Классно. — Я вскакиваю на ноги и направляюсь в ту сторону. Даже если я не начну резонировать Хассену, там, в соседней пещере есть несколько парней, с которыми может что-то получится. Рокан, например, немного упрям, но всегда ко мне хорошо относился. Я была бы не против.
Я направляюсь в пещеру, в которой живут многие неспаренные охотники, занавес приватности которой еще не завешан.
— Юху! — окликаю я милым голоском. Сегодня тот самый вечер, я прям чувствую это.
Этим вечером я заполучу свою пару и мое «с тех пор они жили долго и счастливо». Я так волнуюсь, что могу разрыдаться слезами радости. Этим вечером начнется моя жизнь. Этим вечером я обрету семью. Этим вечером я перестану быть забракованным изгоем.
Из пещеры появляется Хассен с растерянным выражением лица.
— Да? Что случилось?
Я улыбаюсь ему, но… ничего не происходит.
— Просто… подумала, не зайти ли мне поздороваться? Ты не видел Таушена?
Прищурив глаза, он пристально разглядывает меня.
— Он здесь.
— Можно я и с ним поздороваюсь?
— Это человеческий обычай?
Я продолжаю улыбаться, потому что даже его озадаченный взгляд не заставит меня сдаться. Не этим вечером.
— Да, да, так и есть.
Ворча, он возвращается обратно в пещеру. На мгновение я восхищаюсь его задницей, потому что, черт возьми, это была довольно миленькая задница. Однако эта задница не моя. Что ж, ладно. Я уверена, что моя будет самой шикарной. У Таушена упругое, подтянутое телосложение и…
…И мгновение спустя он выскакивает из пещеры, бросая на меня нетерпеливый взгляд.
— Эй, Джо-сии. Что тебе нужно?
Nada*. Проклятие.
*Прим.: Испанский язык — Ничего.
Извинившись и ссылаясь на внезапную необходимость найти уборную, я спешу прочь. Так кто ж остается? Вадрен разговаривает с Харреком, и, хотя оба они средних лет, я смогла бы научить любить себя кого-нибудь и в отношениях с большой разницей в возрасте. Я подкрадываюсь к ним, делая вид, что подслушиваю их разговор. Ничего.
…Моя вошь что, в отпуске?
Забеспокоившись, я прикладываю руку к себе на сердце. Я подошла ко всем неспаренным парням. Может, моя пара уже вернулась в другую пещеру племени? Это не радует, но полагаю, что могу подождать еще денек-другой. Я начинаю идти обратно к костру, когда… у меня появляется какое-то странное ощущение в груди.
