всем.
Ночью дождь прекратился так же внезапно, как начался. Звезды и луна не вышли из-за туч, они были со мной солидарны. Светить стало некому.
Тишина накрыла куполом безмолвия. Я не спал. Идея вновь нырнуть в озеро, спасти Соню, требовала настойчивого осуществления, только онемевшее тело и капля разума не давали сдвинуться с места.
И все-таки я забылся тревожным сном, чтобы с первыми проблесками рассвета открыть глаза.
Невыносимо больно, муторно, неправильно встречать рассвет с мыслью, что Сони нет. Шатаясь, поднялся и потащился к воде. Ледяное озеро ясным невинным взором смотрело на меня. Притихло. Стоя на коленях, опустил руки в студёную воду. Зачерпнул в ладони и выпил.
Безнадежно осматриваю спокойную зеркальную гладь.
— Ты всё-таки забрало её?
Озеро чуть пошевелило волной. Ничто вокруг не нарушало покой, нигде и намёка на ночную бурю. Будто не было волн, с рёвом бросающихся друг на друга в свистопляске дождя и ветра.
Съежившись на камнях, я замер, глядя в одну точку. Появившийся в поле зрения Добромир, не заставил меня оторваться от бессмысленного зрелища. Чемпион поплескал в лицо водой.
— Я уснул, — Добромир присел рядом.
— Поздравляю, — с трудом разлепил губы.
Как в немой сцене мы смотрели на озеро. Вроде рядом, но совершенно далеко друг от друга.
— Что ты знаешь о дверниках? — вопрос Добромира вывел меня из ступора.
— Мой дед был дверником.
— Как они… перемещаются?
Мне не хотелось говорить.
Зачем? Пусть уходит.
— С помощью ключей.
— Все ключи из Хранилища уничтожили по приказу Ильзы.
— Мне всё равно.
Пружина, ранее взведённая во мне до предела, сломалась. Не хотелось ни говорить, ни думать, ни видеть. Мы живы, а её нет. Я чувствовал себя развалиной, не человек — лишь оболочка. Добромир кинул камешек в озеро, по воде побежали круги.
— Соня — дверница?
Вопрос – утверждение вырвал меня из оцепенения. Я повернулся к Добромиру, туман во взгляде рассеялся.
— Что?
— Она дверница, значит, спаслась, — Добромир кинул ещё один камень в озеро, намного дальше от первого, — она не могла погибнуть.
— Почему ты назвал её дверницей?
— Когда тебя ночью притащили на Высотомер, пришла Ильза, и начался допрос, никого вокруг не было, я стоял за шторой в одиночестве, а потом появилась Соня… из ниоткуда. Только дверники могут так перемещаться. Думаю, она вывалилась из седла, но не упала в озеро.
Сонную тишину утра разорвал резкий звук расправленных крыльев и громкий рык Грома. С верхушек деревьев сорвалась стая птиц, с испуганным криком разлетевшись по сторонам. Не успел стихнуть птичий гомон, как Гром ещё раз всколыхнул застывший воздух тяжёлыми крыльями. Вскочивший Добромир сделал несколько шагов к дракону, но тот присел на широких когтистых лапах и взмыл в небо.
— Стой!
Гром даже не повернул головы в сторону хозяина. Бесполезность криков чемпион осознал почти сразу.
Добромир застыл. В его пристальном взгляде я чувствовал приказ дракону. Чемпион рассказывал про ментальную связь, которую он много лет тренировал с Громом. Но сейчас эта связь рассеялась как дым. Дракон с лёгкостью порвал призрачную нить единения, не дрогнув ни единым мускулом.
Не поднимаясь с места, я наблюдал, как изменилось лицо Добромира, услышал мысленный приказ, мелькнувший в голове чужой мыслью.
… Гром, назад!
Фраза полыхнула в моей голове, приоткрывая сознание чемпиона, но я не удивился. Почувствовав мой пристальный взгляд, Добромир опустил напряжённые плечи и перевёл дух.
У чемпиона не получилось.
С противоположного берега в небо взмыл дракон, бросаясь наперерез Грому. Я напряг зрение, всматриваясь вдаль. Уже через пару минут два дракона встретились на середине озера. Незнакомец тут же с рёвом налетел на Грома, который увернулся от столкновения. Маневр Грома привёл дракона в бешенство. Он гораздо меньше Грома и как будто слабее, но его мощные резкие атаки сказали, дракон будет биться до последнего. Мы переглянулись, скорее всего, нападавший — дикарь.
— Он кого-то защищает, — Добромир следил за боем в небе, приставив ладонь ко лбу — это не тот дракон, на котором летела Соня?
— Стрела! — сердце пустилось вскачь. Если там Стрела, значит, там и Соня.
Не сговариваясь, мы бросились к Ларе. Одним махом я прыгнул в седло, Добромир уместился сзади. Команда на взлёт, и Лара присев на задние лапы, распустила крылья, с усилием подпрыгнула, поднялась в воздух.
Я прикипел взглядом к схватке над озером, опасаясь за Стрелу. Характер Грома соответствовал кличке, в драку с ним кинулся бы только бешенный. Ни один дракон из ездовых не пытался померяться с ним силой. Даже такой задира и буян — Марс — главный соперник на гонках.
До середины озера Лара долетела быстро. Стрела, действительно, не подпускала Грома к противоположному берегу, защищая его от вторжения на свою территорию. Теперь против дикарки было двое ездовых. Расклад не в её пользу, правда, без учёта характера драконицы. Она отчаянно зарычала, резко поднялась вверх и спикировала на Лару, её мощные лапы с острыми когтями нацелились прямо на наши головы.
— Стрела, стой! Стрела! — заорал я, видя, как громадная туша стремительно падает с высоты.
— Вниз! — мой вопль всколыхнул спокойную гладь воды. Инстинкт сработал мгновенно, и мы сиганули в воду. Лара, извернувшись в последнее мгновение, уклонилась от удара Стрелы.
Мы вновь, как ночью с головой ушли в ледяную воду. На нас не было защитной одежды и обуви, которую мы растеряли в ночной буре, и это сыграло на руку. На поверхность вынырнули почти одновременно и взглянули в небо. Лара выпустила шипы и с рёвом бросилась в бой. Её атака не напугала Стрелу, и две драконицы яростно сцепились в небе над нашими головами. Вода жгла не хуже каленого железа. Берег далеко, нам долго не продержаться.
— Гром, ко мне, ко мне, — кричал Добромир, в то время, как обезумевшая Стрела рвала зубами и когтями бедную Лару, пытаясь схватить её за самое уязвимое место, за шею. Добромир сделал выбор, собираясь оставить Лару один на один с дикаркой.
Неопытная дракониха могла полагаться только на свои инстинкты и смелость. В боях прежде ей биться не приходилось. Зато Лара знала, что такое боль и умела терпеть её. Дикарка нанесла ездовой несколько болезненных ударов, но Лара с душераздирающим криком ринулась на противницу, пытаясь нападением отпугнуть бешеную вражину. У молодой
