А у меня ни ножа, ни магии… И сил никаких: за время короткой драки я выложился до предела, а потом ещё и исцелялся…
Я отполз чуть дальше и занял выжидательную позицию. Ехуна с отвратительным шелестом десятков ножек ползла вверх. Добралась до оставленного на ветке кровавого пятна и защёлкала по нему жвалами. Я снова с размаху пнул её, и она снова свалилась вниз, обиженно крякнув. Интересно, кто из нас устанет первым?
Где я? В какой части материка? В Альве или в диких землях?
Даже на формулирование вопросов едва хватало разума, а уж придумать к ним ответы оказалось непосильной задачей.
Так. Спокойно. Надо просто набраться сил и открыть портал. Или хотя бы подать знак отцу. Я коснулся основания шеи. «Клещ» Ферралиса мне теперь не грозит, поручение я выполнил. Хотелось бы ещё дожить до встречи с королём. Или хотя бы успеть рассказать о заговоре отцу.
Воспоминания царапали острыми осколками изнутри, отказываясь выстроиться в логичную хронологию. Забытые годы вдруг вышли на передний план, и я обречённо застонал, понимая, как жестоко обошёлся с Аней. Маленькие сценки из нашей прошлой жизни душили странным хороводом, причиняя боль, которую невозможно было терпеть.
Уткнулся лицом в жёсткую кору дерева и завыл. И когда ехуна в третий раз подобралась ко мне, сбил её с ветки короткими яростными пинками, вымещая всю злость. Панцирь хрустнул, и она зашуршала прочь после третьего падения. Я остался один. Но надолго ли? Запах крови привлечёт хищников, а я весь окровавлен после боя.
Хорошо бы найти ручей и помыться, но без оружия и магии в лесу я беспомощен, как едва вылупившийся птенец. И даже хуже. У птенца есть стая.
Нужно забраться повыше и посмотреть, где я. Может, удастся узнать очертания гор или долин?
Полз долго. Но мне не повезло. Дерево оказалось недостаточно высоким, а верхушка — слишком зелёной, сквозь небольшие редкие прогалы я разглядел только другие кроны. Обнял ствол ногами и руками и вдохнул густой хвойный запах. Смерть от жажды и голода в лесу мне не грозила. Ночью меня сожрут, так что не успеется. Для мыслеречи я слишком дезориентирован, силы для портала появятся нескоро. Остаётся только надеяться на то, что отец отыщет меня по крови, когда узнает о смерти принца. А до этих пор надо как-то продержаться.
Стянул с себя верхнюю часть петорака, обвязал рукава вокруг ствола, чтобы зафиксировать тело, и подумал об Ане.
Зато теперь я наконец мог ответить на вопрос, зачем связал нас обрядом.
Во-первых, полюбил.
Во-вторых, хотел её защитить. Понимал, что отец не примет пустышку в качестве невестки. И не просто пустышку, а девушку из другого мира, не обладающую ни связями, ни положением в обществе, ни лейством, ничем. А так — я не оставлял ему выбора. С единой ему пришлось бы мириться так или иначе.
В-третьих, был уверен в Ане, её искренности и честности. За всё время отношений она не лгала ни разу, вообще не умела этого делать и даже на экзаменах перед строгими преподавателями, хлюпая носом, отвечала, что не успела подготовить реферат, вместо того чтобы сказать, что забыла его дома. Как ни странно, это всегда располагало к ней даже самых строгих профессоров.
В-четвёртых, боялся оставить её одну без поддержки. Мне позарез требовалось сначала отправиться в Аларан самому: разведать обстановку, узнать, не повредит ли беременной неодарённой женщине портал, подготовить для жены дом — мало ли какие катаклизмы могли случиться в моё длительное отсутствие? Я просто не имел права шагать в неизвестность, ведя за собой Аню. Но оставить жену на месяц или около того без связи тоже никак не мог. А метка призвала бы меня, случись что-то действительно плохое. Как призывала в тот момент, когда Аня рожала, но тогда я не смог пойти по зову — не хватило сил на портал, и неоткуда было их взять.
В-пятых, тогда мне казалось это самым лучшим и правильным решением. И сейчас я наконец пришёл к тому, что так оно и было. Если бы не метка, я бы жил с Ксендрой, не знал бы о своих мальчиках и не помнил бы самое лучшее, что случилось со мной в жизни. А Аня действительно была самым лучшим. Теперь я понимал Эртаниса и его желание пройти с Маританой обряд. Это не оковы, это счастье, когда кто-то бесконечно дорогой согласен связать с тобой всю свою жизнь. Только вот сказать жене сейчас ничего не мог. И метка остаётся моей единственной надеждой на то, что Аня всё-таки выслушает и простит. Может быть, не сразу. Но я готов ждать столько, сколько потребуется. И доказывать свою любовь не словами, а поступками. Так, как всегда делала она.
Но как ей объяснить, что я столько лет был словно промороженным изнутри. Сейчас мысль подарить Ксендре бирюзовый браслет, купленный на деньги жены, казалась просто бесчеловечно подлой. Не хотелось верить, что я так поступил. Но тогда… меня просто не волновало, что почувствует Аня. Вернее, я об этом не думал или думал вскользь. Желание порадовать Ксендру было сильнее порядочности и здравого смысла.
Да если бы дело ограничилось одним только браслетом! Я столько лет терпел откровенные издевательства, не получая взамен ничего, даже улыбки. И лишь когда рядом появилась Аня, внушения начали сбоить. Проснулась логика, я сумел сравнить и понял, что даже суррогатом наши отношения с Ксендрой назвать нельзя. И постепенно я сам разламывал данные менталистом установки, просто не знал об этом. Шёл вроде в верном направлении, но каждый шаг был ошибочным и привёл к разладу с Аней, хотя холодное оцепенение, внушённое альватом, постепенно исчезало.
Сейчас же все чувства обострились. Прорвало плотину, их сдерживающую, и они бешеным потоком принялись затапливать сознание. Любовь к Ане горела так сильно, что аж обжигала. А Ксендру я ненавидел настолько яростно и мощно, что меня даже немного мутило от эмоций. Гайрона! Она всё знала, с самого начала… Ещё и с фальшивым великодушием прощала мне связь с повстанцами, хотя спуталась с ними именно она. А Алая Крамола, та повстанка, которую так и не нашли, уж не она ли это?
Эта мысль заставила рассмеяться, и сумасшедший надрывный смех разнёсся по шумящему лесу, вспугнув птиц. Вдали взревели мускеры. Только их не хватало…
Необходимо продержаться хотя бы немного. Восстановиться и послать весточку отцу.
Там Аня. Я обязан выжить, чтобы всё ей рассказать.
Обязан.
Глава 19. Уютное гнёздышко
Алексис
Уснув рваным, тревожным сном, я проснулся от ощущения падения и вздрогнул всем телом, вцепившись в ствол дерева. Но волновался напрасно: рукава петорака, длины которых едва хватало, чтобы обвязать вокруг ствола, держали крепко. Так крепко, что затянутый на ощупь узел развязать не смог. Магия почти не откликалась. Не восстановилась. В голове был такой сумбур, что я почти ничего не соображал. О том, чтобы позвать на помощь, и речи не шло: не получалось сосредоточиться ни на чём. А меж тем Тхикия начала клониться к закату. Хандия стояла ещё высоко, и это означало ещё шесть-семь часов света, а потом…
Даже странно, что мною ещё никто не заинтересовался, кроме той неуклюжей ехуны. Больше всего стоило опасаться плотоядных ос, они прилетают на запах крови и не брезгуют ни живыми, ни мёртвыми. Но, судя по всему, гнезда поблизости не было, иначе они уже дали бы о себе знать. Отбиться от них нереально: каждая размером с ладонь, а от одного укуса возникает такой болевой шок, что бывали даже случаи смертей. А я сейчас даже рецепторы отключить не смогу: сорванные ментальные установки лишили возможности концентрироваться хоть немного.
С огромным трудом развязав затянутый узел на рукавах, надел верх петорака и размялся. Тело затекло в неудобной позе, но подчинялось мутной голове вполне сносно. Я осмотрел одежду и по возможности оборвал всю пропитанную кровью ткань. Лучше дыры, чем привлекающий хищников запах. Нашёл несколько крупных потёков смолы и обмазал одежду, используя оторванный лоскут — резкий бьющий в ноздри еловый дух поможет обмануть желающих поживиться человечинкой. Даже руки почти не запачкал. Подумал, снял и разодрал на тонкие полоски ткани нательное бельё — аккуратно обмотал ими пальцы и ладони, чтобы не поранить кожу. Примерился к мощной ветке соседней араукарии и прыгнул на неё.
