— Я до начала облавы мясо рубил на котлеты.
— Ясно, — выдохнул Говард и взглянул на пол.
Следы оказались мне знакомы — маленькие, когтистые, оставленные двумя конечностями.
— Да, это лич, — подтвердила я.
Говард приблизился к следам, присел на корточки, протянул руку, измерил примерный размер следов, и хрипло выдохнул:
— Паразит.
Уже успевший добежать господин Ривз тихо помянул демонов и произнес:
— Он не способен перемещаться порталами самостоятельно, значит эн-Аури.
— Больше некому, — подтвердил глава охраны замка.
Гром, вставший передо мной тихо зарычал. Но даже не сделал попытки приблизиться к следам.
— Да, друг, — Говард оглянулся на пса, — это тот самый.
Любопытство вспыхнуло во мне с новой силой, чуть подавшись вперед я уточнила:
— Тот самый?
Мужчины переглянулись и промолчали.
Мне же хватило крох информации от госпожи Вонград, чтобы предположить:
— Тот самый лич, что много лет назад пытался захватить контроль над его светлостью?
Говард резко повернул голову, направив на меня напряженный взгляд. Такой же взгляд я ощущала со стороны господина Ривза. И даже Гром повернул голову и посмотрел.
— Предположение, основанное на обрывочной информации, — была вынуждена пояснить присутствующим.
Поднявшись, Говард подошел ко мне, и хмуро произнес:
— Да, моя леди, судя по реакции Грома это тот самый — все, что осталось от белого мага, убитого его светлостью.
Кивнув, я уточнила:
— Мага, ученицей которого была леди эн-Аури?
— Вы не перестаете удивлять, — доставая из-за пояса засветившийся тусклым синеватым светом кинжал, — леди Грэйд, любой лич опасен, этот практически неуязвим, будет лучше, если вы…
Договорить мужчина не успел, потому что в следующий момент зарычал Гром, вспыхнул темно-синим сиянием Ривз и заверещал повар. Я же с трудом сдержала крик, когда от не приоткрывшейся даже двери по муке, в направлении меня, показались приближающиеся следы… Говард резко развернувшись встал в боевую стойку, господин Ривз метнул нечто темное в казалось бы пустое пространство, что вовсе не остановило приближение лича.
И вот тогда в бой вступил повар!
Продолжая истерично визжать, мужчина метнул в лича мешочек с мукой, а едва та, осыпаясь, обозначила контуры существа, с мастерством мясника ринулся кромсать несчастное существо. Действительно кромсать! Тесак поднимался и опускался с неимоверной скоростью, словно повар шинковал капусту или же нарезал овощи, и под этим феноменальным натиском у крючковатого, полусгорбленного, казалось состоящего из костей и покрытого балдахином монстра, отвалилась… рука.
Крючковатая бескровная конечность свалилась на усыпанный мукой пол, подергивая когтистыми пальцами, и пытаясь пародировать движения паука, поспешила обратно к хозяину.
Повар не дал!
Отчаянный вопль «Хей-я!», и рубящее движение, после которого последовало еще штук сто и в итоге, на полу, уже не дергаясь, лежали порубленные наподобие моркови кружочки костей!
И все застыли!
Монстр, выпрямившиеся и гордо расправивший плечи повар, Гром, едва не выронивший от удивления кинжал Говард, и даже переставший светиться господин Ривз. А еще я вдруг подумала, что обморок иногда крайне спасительная вещь…
Но все изменил вопль Олонье:
— Попался!
И по коридору, сверкнув в полете, понесся еще один тесак! Он пролетел над нами, и угодил прямиком в голову и так пострадавшего лича! Лич взвыл! Повар кровожадно оскалился. Мэтр Олонье заорал «На фарш его!», и казалось бы отовсюду раздался топот поварских ног!
И вот тогда взвыл лич! Взвыл, и, не пытаясь избавиться от тесака, ставшего украшением его призрачной головы, помчался прочь, осыпая проклятиями всех присутствующих.
Увы для него — сверкающий тесак был превосходным ориентиром для жаждущих места подчиненных мэтра Олонье! И наплевав на страх, опасения и то, что перед ними опасный противник, повара кровожадной ‘ толпой бросились преследовать лича, оттеснив к стене потрясенных нас. Даже Гром поспешил убраться, чтобы не оказаться на пути работников кухни!
Вопли «На фарш его!», «В капусту порубим!», «Он мне за флорентийскую муку ответит!», «В маринад тварюку!», унеслись прочь куда-то вглубь замка, и только тогда Говард, до этого прикрывавший меня от промчавшихся поваров, потрясенно выдохнул:
— Они нашинковали лича…
— Его руку, сэр, — возразил господин Ривз.
— Лич условно неуязвимое существо, — простонал видимо аксиому глава охраны замка.
— Условно неуязвимое, — делая упор на слове «условно», произнесла я.
Потрясены происходящим оказались не только мы — по коридору бегом, к нам приблизилось четверо охранников, чей бледный вид еще издали бросался в глаза, и первый из них, остановившись доложил:
— Господин Говард, сэр, горничные и повара добивают лича, сэр… — в синих глазах коренного элетарца виднелся вопрос «что делать?».
Второй из подбежавших добавил:
— Лич пытался ответить магией, но они ему ведро на голову надели… с грязной водой. И теперь… бьют.
Кинжал глава охраны замка Грэйд выронил. Но подхватил в полете, резко выпрямился, и приказав «Охранять герцогиню», бегом помчался на звуки неравной борьбы обозленных поваров и горничных, с несчастным личем. И стоит ли удивляться, что я, движимая исключительно любопытством, бросилась следом.
Но остановилась, едва разогнавшись, от чего устремившиеся за мной охранники, были вынуждены совершить уклоняющийся маневр, чтобы не сбить леди с ног.
— Господин Ривз, — я развернулась и задумчиво посмотрела на начавшиеся подергиваться ошметки костей, — а почему лич является условно неуязвимым существом?
— Способность к восстановлению, — отчеканил охранник.
Вот как.
— А знаете, свойства к восстановлению обыкновенно крайне страдают, например, при сжигании, — проговорила, продолжая внимательно смотреть на кости.
Мой намек осознали. Господин Ривз и еще двое мужчин, вернулись к костям, извлекли из пояса мешочки, высыпали прямо на пол нюхательный табак, и тщательно собрали все остатки от конечности лича. После Ривз передал одному из охранников и приказал «Сжечь», и направился ко мне.
Другого стимула к действию мне не потребовалось — по коридору я практически бежала. По лестнице так же, несмотря на присутствие практически всей прислуги в холле, где и происходило невероятное избиение лича! Его избивали вениками и швабрами, хлестали половыми тряпками и пуховками для пыли, добивали сковородками и тесаками. Прислуга не безмолвствовала во время расправы над врагом, слышались возгласы, реплики, ругань, все это не мог никак перекрыть голос требующего прекратить Говарда, но уже перекрывал рвущийся казалось из самой преисподней рык могучего магического создания.
