ГОСПОЖА
Флоренция, 1452 год
У самой высокой башни Флоренции был недостроен купол, и Томи с Джио снова взобрались по каменной стене наверх.
— Здесь ничего нету, — произнес Джио, покачав головой.
Томи еще раз обошла башню по периметру. Она посмотрела на ночное небо через проем в своде. Потом присела и постучала по каменному полу. Звук получился глухой. Хоть купол еще не достроили, работы над полом уже были завершены.
— Вниз по лестнице, — скомандовала Томи. — За мной.
На верхней лестничной площадке не было ничего, не считая потайной двери. Томи надавила на нее, и та повиновалась ее приказу.
В помещении находилась человеческая женщина. Одна из первых красавиц Флоренции, чьи портреты рисовали многие из величайших художников города, поголовно в нее влюбленные.
— Симонетта! — воскликнула Томи.
Симонетта де Веспуччи была замужем за дворянином из окружения Медичи, и ходили слухи, будто она любовница самого Лоренцо де Медичи. Ее было не видно в городе в последнее время, и теперь Томи поняла причину этого.
— Не подходи ко мне! — завопила Симонетта, защищая огромный живот. Она была на девятом месяце беременности.
Когда женщина обхватила живот руками, Томи заметила у нее на руке метку. Такую же, как и у того человека из Цитадели.
Любовником Симонетты был не Лоренцо Медичи.
— Кто твой любовник? — потребовал ответа Джио. — Кто отец твоего ребенка?
Томи понимала, о чем он спрашивает на самом деле: в какой личине Князь тьмы вновь ходит по земле? Утренняя звезда вернулся, это ясно. Но в чьем облике?
Когда Симонетта ответила, Томи не удивилась.
Девушка сказала, что отец ее ребенка — Андреас.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
РАЗВИЛКИ ДОРОГ
ГЛАВА 41
ОРДЕН ПЕТРУВИАНЦЕВ (ШАЙЛЕР)
Шайлер отыскала для Мари Елены маленькую комнатку в северо-западном углу собора Санта-Мария-дель-Фьоре, небольшом, укромно стоящем подсобном здании из архитектурного комплекса базилики, в котором располагался орден петрувианцев. Они прибыли во Флоренцию несколько часов назад. Когда Шайлер освободила Геди от принуждения, он настоял на том, чтобы они отвели девушку к священнослужителям.
Каким это было облегчением — снова вернуться в нормальный мир! Вид оживленных итальянских улиц и туристов, толпящихся на площади, взбодрил Шайлер.
Насколько они с Джеком могли судить, петрувианцев остаюсь очень немного. По прибытии они насчитали лишь горстку священников. Им отвели комнату рядом с Мари Еленой, и они расположились там, ожидая, пока святые отцы смогут с ними встретиться.
В дверь комнаты постучали, и вошел еще один темнокожий священник.
— Вас ждут. Пожалуйста, следуйте за мной.
Он провел их по темным коридорам в скромную комнату. В отличие от монументальности комплекса в целом, здешняя обстановка была очень простой: стол и несколько стульев. Гостей ожидали Геди и два священника постарше.
Шайлер с Джеком уселись напротив них.
— Я — отец Арнольди. Насколько я понимаю, это вы не позволили отцу Эвейлу провести ритуал очищения.
— Очищения?! Он собирался убить ее! — возмутилась Шайлер. — Объясните мне, каким образом убийство может являться частью вашей работы?
— Когда отец Линарди создал орден, благословенные оставили нам два указания, и одним из них было — продолжать очищение детей госпожи.
— Госпожи? — переспросил Джек.
Священник утвердительно кивнул.
— Первой человеческой жены Люцифера. Говорят, он дал ей дар вечной жизни, но ее уничтожили первые петрувианцы.
— А кто такие благословенные? — поинтересовалась Шайлер.
— Вампиры, как и вы. Наши основатели.
— Вы хотите сказать, что Голубая кровь санкционировала убийство людей? Ни в чем не повинных женщин? — возмутилась Шайлер.
— Они были отмечены триглифом, — ответил священник, склонив голову. — Они носили нефилимов. Сотни лет мы исполняли наш долг. Мы хранили врата. Мы охотились на оскверненных.
— Врата — это обман. Пещера под названием «Преддверие ада» — не более чем дымовая завеса. Там нет никаких врат! — заявила Шайлер.
Священники стояли на своем.
— Это священное место!.. Этого не может быть!
— Но это так, — возразила Шайлер. — Мы там были.
— Вы вошли во врата. — Отец Арнольди пристально взглянул на Геди. — Это не дозволено.
Как и предполагал Джек, людям-привратникам приказано было держаться подальше от этого места.
Геди склонил голову.
— Это оказалось необходимо. Девушка была там.
— Нас туда привели. Кто бы ни похитил Мари Елену, они желали, чтобы нам стало известно, что эти врата — фальшивка, — объяснил Джек. — Они насмехались над нами.
— Геди сказал, что отца Бальдессаре что-то беспокоило. Что именно? — спросила Шайлер.
Священники заерзали на своих местах. Судя по их виду, им сделалось не по себе.
— В последнее время похищений чересчур много. Раньше каждый год пропадало по девушке, самое большее — по две. Но теперь мы получаем слишком много сообщений, и все они одинаковы. Девушек похищают, а когда мы их находим, они уже несут на себе метку.
— Вы не убьете Мари Елену! — предупредила Шайлер.
Старый священник мрачно взглянул на нее.
— Она несет в себе опасного врага. Для нее же лучше будет умереть.
Тут Шайлер кое-что поняла. Когда они в первый раз попросили Геди объяснить, что его связывает с дедушкой Шайлер, Геди рассказал им историю о смерти своей матери.
— Геди, так твоя мать была похищена...
Геди кивнул.
— Да. Она несла на себе метку. Выжженную на коже. И у нее стал расти живот. И еще начались видения и припадки. Через нее говорила преисподняя.
— Ты нам сказал, что она умерла при родах и что священники забрали тебя с собой, потому что ты был сиротой. Но на самом деле ее убили петрувианцы? И потом забрали тебя.
Геди не стал это отрицать.
— И все-таки ты их не ненавидишь... — поразилась Шайлер.
— Шайлер. моя мать была проклята. А такому ребенку не следовало жить. Не в этом мире.
— Мы не позволим вам причинить вред Мари Елене, — заявила Шайлер. — Должен существовать какой-то способ исцелить ее.
Разговор зашел в тупик, и во встрече сделали перерыв. Вернувшись в отведенную им комнату, Шайлер принялась рыться в записках Лоуренса.
— Кажется, я находила что-то, что связывает отца Линарди, первого петрувианца, с Екатериной Сиенской. — Она показала пачку писем. — Тогда эти письма мне показались неважными, но теперь я думаю иначе. Джек, это любовные послания. Бенедикт был фамильяром Екатерины. Она приказала ему охранять эти лжеврата. Значит, настоящие врата по-прежнему где-то здесь.
