Голова герцоги склоняется на мгновение.
– Ваши упреки справедливы, ваше высочество! – говорит она. – И всё-таки прошу вас – позвольте мне объясниться. Я знаю, что о злодеяниях моего супруга вам уже известно, но поверьте – я имею к ним лишь малое отношение. Я невольно послужила его гнусным целям, но клянусь вам – я ничего не знала о его подлинных замыслах. Он воспользовался моей любовью к вам, ваше величество!
Она бросается к Рейнару, и я тоже невольно делаю шаг в его сторону. Но между герцогиней и королем тут же возникает молоденький офицер.
– О, ваше величество! – на щеках Клэр появляются красные пятна. – Вы же не думаете, что я могу причинить вам вред?
Почему-то я ей верю. Уже одно только то, что она приехала во дворец, одетая хуже собственной камеристки, о многом говорит. Можно было не сомневаться – она любит его величество.
– Прошу вас, Клэр, ответьте на вопрос, – в голосе Рейнара слышна усталость, – как вы здесь оказались?
Под суровым взглядом офицера герцогиня отступает назад. Впрочем, не думаю, что такой приём стал для нее неожиданностью.
– Я приехала в карете мужа, ваше величество. И по его поручению.
Сюзанна ахает, Луиза сжимает кулачки. И только маленькая принцесса продолжает листать страницы иллюстрированной книжки.
– Да, – с вызовом повторяет герцогиня, – я приехала по поручению герцога. Но я приехала бы и в том случае, если бы он мне это запретил. Я хотела приехать сюда, а его поручение оказалось удобным предлогом. Я прошла через потайной ход, который однажды вы изволили мне показать. Я обещала Патрису, что в точности передам вам его слова, но сразу сказала, что после этого буду считать себя свободной и останусь во дворце при любом вашем ответе.
Она дает нам возможность осознать полученную информацию и продолжает, только дождавшись вопроса его величества: «И что же нам передал ваш супруг?»
– Он просил меня сказать вам, что если вы подпишете договор с Парижем на первоначальных условиях, которые были выгодны французской стороне, и отдадите ему в собственность ту часть рудников, что еще принадлежит королевской семье, он сделает всё, чтобы успокоить народные волнения.
Мы с графом переглядываемся. Неужели герцог настолько наивен, что полагает, что сможет легко заставить народ вернуться к мирной жизни? Тот самый народ, который уже вооружен и отведал вкус крови, которую посчитал ведьминской?
Об этом же думает и король.
– Как мы можем доверять его светлости после того, что он совершил? Он не сможет дать гарантий, что после подписания необходимых бумаг осада дворца будет снята. Боюсь, он преувеличивает свое влияние на бунтовщиков. Он никогда не выступал перед ними открыто, а значит, его слово может оказаться для них пустым звуком.
Герцогиня кивает, признавая справедливость этих слов.
– Он уверен, что вы согласитесь, потому что у вас нет выбора. Но если вы позволите мне высказать собственное мнение, то мне кажется, что Патрис сдержит слово. Это ведь и в его интересах. Если в Тодории случится то же, что и во Франции, пострадают не только королевская семья, но и все аристократы. А мой муж совсем недавно обзавелся весьма выгодными приисками, на которые сделал большую ставку. Я думаю, он рассчитывает на поддержку французских войск. Наверняка, он разговаривал об этом со своими влиятельными друзьями из Парижа.
Во время ее монолога Алан Дюбуа хмыкает несколько раз, и будь мы одни, я непременно поинтересовалась бы, что кажется ему таким забавным.
– Прошу вас, ваше величество, прислушайтесь к голосу разума! – по щекам Клэр уже текут слёзы, и они отнюдь не кажутся мне фальшивыми. – Если бунтовщики пойдут на штурм дворца, остановить их будет невозможно.
Теперь уже и Луиза смотрит на брата с надеждой. В таких условиях подобное предложение кажется не просто приемлемым, а даже выгодным. Да, Рейнару придется уступить – склонить голову перед врагами и признать свое поражение. Но разве он не сможет отомстить Жуанвилю после того, как смута уляжется?
Конечно, будет жаль, что все наши усилия по обеспечению Тодории независимости, окажутся напрасными. Но раз те самые простые люди, ради которых старались и я, и граф Помпиду, и сам Рейнар, оказались не в состоянии их оценить, то пусть почувствуют на своих шкурах, какой окажется французская власть.
– Конечно, ваше величество, вы можете сражаться до конца, – герцогиня уже не в силах стоять на ногах, и месье Амбуаз помогает ей добраться до кресла, – но это только приведет к кровопролитью. Патрис – ужасный человек, но я надеюсь, что на этот раз он сдержит свое слово.
Она едва успевает договорить, как дверь зала снова распахивается, только теперь на пороге появляется не секретарь или церемониймейстер, а истекающий кровью мужчина. Луиза вскрикивает, а о раненый офицер приваливается к стене, оставляя на светлом шелке темно-красные следы.
– Мятежники во дворце, ваше величество!
– Как такое возможно, капитан? – только пульсирующая на виске жилка выдает волнение короля. – Они штурмовали парадный вход?
– Никак нет, ваше величество, – облизав пересохшие губы, отвечает тот. – Они прошли через потайной ход – тот самый, который идет от улицы Пансионерок. По нему час назад прошла ее светлость с двумя сопровождающими. Думаю, именно они и устранили охрану, а затем открыли дверь изнутри.
Мы все смотрим на Клэр, лицо которой уже белее кружев на вороте ее платья.
– Патрис настоял, чтобы я шла не одна. Он боялся, что солдаты его величества могут причинить мне вред. Мы условились, что они пройдут со мной по подвалу, а потом останутся в комнате охраны. Я знала, что дальше этой комнаты их не пустят. Им нужно было просто ждать меня на случай, если я решила бы уйти из дворца. В противном случае я должна была прислать им записку, и тогда их выпустили бы на улицу. По подвалу их вели с закрытыми глазами. Не думаю, что они могли запомнить дорогу. Да и в комнате охраны было не меньше пяти человек.
– Убиты все пятеро, – сообщил офицер. – Должно быть, герцог отправил с супругой своих самых отчаянных и умелых людей. А охрана недооценила их опасность.
Герцогиня вскакивает с кресла, плачет:
– Ваше величество! Рейнар! Я ни о чём не знала, клянусь! Наверно, я должна была заподозрить что-то, когда Патрис предложил мне поехать во дворец, но это так соответствовало моим собственным чаяниям, что я отбросила все сомнения.
Мне хочется отхлестать ее по щекам за то, что она уже в который раз подвергает опасности членов королевской семьи. Но я понимаю – в том, что случилось, виновата не она одна.
– Сколько человек прорвались во дворец? Они обезоружены?
Но офицер качает головой:
– Их слишком много, ваше величество. Мы сделаем всё, чтобы задержать их хотя бы на полчаса, но, боюсь, на большее мы не способны. Вам нужно уходить из дворца, ваше величество!
– Каким образом, сударь? – Рейнар разговаривает с ним на равных и не считает нужным что-либо скрывать. – Единственный известный мне потайной ход уже занят мятежниками.
Я чувствую приближение паники – мне уже трудно дышать.
– Ваше величество, неужели тот ход – единственный? – Сюзанна едва сдерживает слёзы.
– Нет, ваше сиятельство, – подтверждает ее предположения король. – Было еще как минимум два. Но один из них засыпало во время землетрясения двадцать лет назад. А о другом мне ничего не известно – о его местонахождении не знал даже мой дед. Это был самый тайный ход из всех трёх, о нём знали только старшие сыновья королей. Мой прадед умер, когда деду было всего пять лет – ему не успели передать эту тайну.
Шум доносится уже из ближайшего коридора. Медлить нельзя.
– Луиза, немедленно отправляйтесь в свои апартаменты. Переодень Эмили, Элен и ее сиятельство в простые платья. Потом спускайтесь в комнаты прислуги – надеюсь, вам удастся выскользнуть из дворца через окно. Ваше сиятельство и вы, сударь, – кажется, месье Дюбуа? – надеюсь, вы не откажетесь остаться здесь вместе со мной и помочь нашим защитникам?
