Наконец-то понял это и королевич.
— Прости, я слишком много болтаю, а у тебя глаза слипаются, — повинился он.
— Нет-нет, продолжай! — заверила она, с трудом подавила зевок. — Я внимательно слушаю. Ты утверждаешь, что земная атмосфера…
— Не атмосфера — эфир, — поправил Зимослав. Не отказал себе в удовольствии, отправил в рот еще одну конфетку, мимоходом полюбовался на яркий фантик. Снова поднялся с дивана и вернулся к шкафу. — Эфир вашей планеты перенасыщен информацией. Эта информация постоянно льется из предметов вроде твоей чудесной музыкальной шкатулки…
— Ноутбука.
— …И волшебного зеркальца.
— Смартфона.
— Но у тебя эти вещицы информацию выдают малыми дозами, а принимают в огромных количествах — считывая из эфира, куда ее выплескивают гигантские излучатели.
— Ну, всё верно, я же показала тебе ролик про орбитальные спутники, про телевышки, про изобретение телеграфа, радио и тому подобное.
— Вот-вот! Видимо, с тех пор, как люди на твоей планете стали всем этим заниматься, магия сделалась особенно уязвимой и неустойчивой. Поэтому, чтобы чары сработали, маг должен прибегнуть к помощи знаков, надписей…
— Ага! — подхватила Варя. — А еще призвать фамильяров, разложить по пентаграмме кристаллы, приготовить талисманы, сварить зелья, рассыпать порошки, станцевать с бубном…
Снежен терпеливо ее выслушал и ухом не повел. Продолжил свою мысль:
— Возможно, всё перечисленное срабатывало раньше. Пока магия не исчезла из эфира. Теперь в пространстве образовалась пустота. И эта пустота опасна для чародеев вроде меня — пустота стремится быть наполненной, при попытке колдовства она высасывает из живого тела больше энергии, чем ты собирался потратить. Мой отец пропал именно в подобном агрессивном мире — он угодил туда с опустошенным резервом и не смог накопить достаточно сил, чтобы открыть портал и вернуться. Здесь просто невозможно восполнять энергию так, как мы привыкли это делать, здесь не разлита повсеместно благодать Великой Матери, нам неоткуда подпитываться.
— Но ведь у меня сил предостаточно, — возразила Варя.
— Ты родилась здесь, ты — часть этого мира, и поэтому тебе открыты те возможности, которые я почувствовать не в состоянии, — пожал плечами Зимослав. — Как тебе пришлось приложить усилия и потратить время на то, чтобы прорасти чувствами в наш мир, так мне пришлось бы немало потрудиться, чтобы найти источники энергии в вашем. К счастью, мне не нужно приспосабливаться ради выживания в чуждой среде, так как ты снабдила меня амулетами и скоро вернешь нас обратно. Не найдется ли у тебя чего-нибудь, чем можно писать на стекле? — неожиданно огорошил он ее вопросом, имея в виду створки шкафа.
— Зачем? — удивилась Варя.
Поразмыслила — и принесла ему губную помаду темного оттенка, который оказался ей не к лицу, к тому же у помады вышел срок годности.
— Раз обычным способом я не могу колдовать, попробую немного изменить чары твоего портала, добавив кое-какие надписи, — ответил Снежен, с интересом разглядывая футлярчик с винтовым механизмом.
— Надеюсь, ты его не закроешь, — нахмурилась Варя. — Просто я понятия не имею, как смогла его открыть, так что не сумею повторить это чудо при всём желании. Получится, что ты сам себя запрешь здесь.
— Не беспокойся, я знаю, что делаю, — уверенно ответил он, принимаясь покрывать створки размашистыми росчерками. — Весь фокус в том, что магия здесь у вас хранится, запечатанная в книги. Этот принцип является полной противоположностью привычной нам техники обращения с текущими энергиями. У нас энергию и заготовки для чар запечатывают только в кристаллы, и то на недолгое время. А у вас в книгах хранят готовые формулы, куски заклинаний, от простейших до очень сложных — у нас бы они просто не сработали. При этом совершенно не важно, какие знания запечатлены на страницах, якорями для колдовства может стать любой символ, любая буква в строчке.
— Ну, это не новость, — зевнув, заверила Варя. — Про особенные книжки ходит множество легенд и сочинено миллион историй. Это если не считать всяческие откровенные гримуары, сборники заклятий и заговоров… А всё-таки, зачем ты разрисовываешь мой шкаф?
— Чтобы через него можно было попасть не только в Златоград. Очень удобная помада, кстати. При случае покажи футлярчик Белокрасу, он наделает таких и продаст придворным модницам — разбогатеет!
— У вас же пластмассу не производят, — снова зевнула Варя.
— Ну и что? Материал можно заменить, скажем, на металл, кость, окаменевшую смолу или мореное дерево. Уж Вран сообразит, что лучше подойдет.
— Я опасаюсь приносить в ваш мир чуждую технологию, — надулась Варя.
— Ерунда! Твое зеркальце или музыкальную шкатулку наши ремесленники, конечно, не скопируют, потому как не поймут принцип без должной подготовки. Но чем навредит нашему развитию помадный футляр?
— У нас умные люди говорят, что невозможно предсказать последствия самого мелкого поступка: на одном континенте наступишь на бабочку, из-за этого на другом конце света пройдет ураган.
— Такое возможно при исключительно благоприятных для пакости условиях. Один шанс из тысячи тысяч. Вообще мироустройство вовсе не такое хрупкое, как некоторые думают. Вот у нас — не мир, а решето! Почти каждый день случаются разрывы пространства, в которые лезут все, кого не приглашали.
— Вот спасибо! — обиделась Варя.
Зимослав рассмеялся на ее мнительность:
— Ты просто не видела тех тварей, которых я на той неделе выпроваживал. Причем так было испокон веков, и летописи уверяют, что раньше было куда хуже, чем теперь. И ничего — как мы жили себе помаленьку, так и здравствуем, слава Великой Матери. А ты говоришь: изобретение изменит мироздание! Как бы не так. Что помада? Мой дед за свою долгую жизнь наизобретал кучу всякой всячины — и она хламом хранится в подземелье башни. Из всех его изобретений прижились только зимние звезды, прачечные машинки да кроличьи колесницы. Последние лишь потому, что сайгаков держать в городах сложно, и летом они отказываются работать, плохо переносят жару. Наверняка в твоем мире тоже было полно изобретений, которые обогнали свою эпоху, и люди вспоминали о них спустя пару сотен лет?
— Ага, что-то такое слышала.
— Вот видишь. А тебе помады жалко.
— Зим, ты мне нравишься.
У Вари само собой вырвалось. Она даже не поняла, как это случилось. Услышала свой голос, произносящий слова, полдня стучавшие в ее голове, как горох в пустой банке — и обмерла, не веря, что способна на подобное безрассудство. Неужели она сказала это вслух?!
— Спасибо, ты мне тоже, — отозвался Зимослав безмятежно и даже не обернулся, продолжая рисовать знаки на дверцах. Полностью проигнорировал трепетный тон, каким было вымолвлено признание. — Я рад, что судьба назначила тебя моей невестой. Надеюсь, мы подружимся. Потому что тебе придется какое-то время пожить у меня, чтобы окончательно избавить Белозорье от проклятья моего вспыльчивого деда.
Варя промолчала. Пылая от стыда и первого очевидного поражения, обкатывала в смятенном разуме полученный ответ. Он сказал «подружимся»?!
Между тем Зимослав закончил мучить помаду. И распахнул сразу обе дверцы. Варя невольно ахнула — портал не открылся!
— Погоди, я еще не закончил, — хмыкнул на ее испуг королевич-чародей. Принялся переставлять книги в лишь ему понятном порядке.
— Хотел бы я познакомиться с тем колдуном, кто зачаровал эту книгу, — сказал он, протянув Варе «Алису в Зазеркалье». — Чары наложены много лет назад, но даже спустя время чувствуется отголосок огромной силы. Ты случайно не помнишь, как эта книга к тебе попала?
— На день рождения подарили, — пожала плечами Варя. — Но кто именно… Прости, я не помню, это было пятнадцать лет назад.
— Пятнадцать? — огорчился Снежен. — По времени не совпадает… Что ж, у меня вообще нет никаких оснований считать, что отец мог попасть именно к вам. Тем более слишком наивно надеяться, что он оставил след прямо в твоем шкафу, из которого ты пришла к нам. Даже смешно.
