Берёт меня за руку и тянет прочь от зала:
Гауф, постой, пытаюсь сопротивляться, куда ты меня тащишь? Да стой же!
Выдёргиваю руку и гневно смотрю на него.
Лианда, шепчет он, воровато оглядываясь по сторонам, я должен вернуть тебе…
Что вернуть? хмурюсь я.
То самое, прикрывает ладонью рот, наклоняясь ко мне вплотную. Едва сдерживаюсь, чтобы не поморщиться от неприятного запаха у него изо рта. Давай отойдём подальше, чтобы никто не увидел.
Даю ему увести себя в дальний коридор. Сворачиваем на незнакомую лестницу. С каждым пролётом мне здесь нравится всё меньше. Слишком уж темно и тихо, не похоже, что адептам разрешено ею пользоваться.
Открываю было рот, чтобы предложить вернуться обратно, но Гауф вдруг протягивает мне руку ладонью вверх.
Закрываю рот и потрясённо ахаю: на его ладони лежит мой потерянный кулон!
Где ты его нашёл? спрашиваю тихо, касаясь тёмно-серого шероховатого конуса кончиками пальцев.
В зале на полу возле стены, слишком быстро отвечает Гауф, едва дослушав мой вопрос. В тот момент меня это не настораживает, я слишком рада, что подарок отца снова у меня.
Спасибо! Не представляешь, как я тебе благодарна!
Пустяки, улыбается Гауф, но быстро отводит глаза, встретившись со мной взглядом.
И снова я не придаю этому значения. Сегодня такой день все перенервничали и могут вести себя странно.
Прячу кулон в сумочку. Гауф толкает дверь в тускло освещённый коридор. Когда мы оказываемся в нём, осматриваюсь: хм, это соседнее с нашим крыло, здесь комнаты старшекурсников.
Идём по коридору, как вдруг дорогу нам заступает отделившийся от своей компании Сетмит Крисп:
Крошка, ты как? В порядке? в его голосе искреннее удивление. Он подступает ко мне и внимательно меня осматривает, на этот раз не задерживаясь на груди. Я так беспокоился! С ума сходил! Иди ко мне!
Я всё ещё злюсь на него за дурацкий поцелуй, но его кажущееся искренним беспокойство подкупает. Прижимает к груди, гладит меня по волосам и спине, словно ребёнка.
Мягко берёт за плечи, отстраняет и с теплом заглядывает в глаза:
Я так переживал за тебя, крошка Ли, ругал себя за то, что тебя оставил! Слава Стихиям, с тобой всё хорошо! Прости меня! Прости, что не был рядом, мне жаль. И прости за тот поцелуй, я не должен был. Расценивай это как комплимент своей неотразимости.
Я лишь беспомощно открываю рот, не зная, что сказать на этот непрекращающийся поток лести. Навалившаяся усталость даёт о себе знать мне тупо лень сейчас спорить:
Ладно, Сетмит, забыли, махаю рукой и пытаюсь обойти его, но он перехватывает моё запястье.
Касается губами тыльной стороны руки:
Если забыли, то можно я провожу тебя до комнаты? быстрый взгляд на переминающегося с ноги на ногу Гауфа. В конце концов, ты пришла со мной, где же мои манеры? Не заставляй меня презирать себя ещё больше. Прошу, крошка Ли.
И хотя меня коробит это обращение, будто к домашней болонке, его щенячьи глаза так умело просят, что я снова иду у него на поводу:
Хорошо, идём. Проводишь, выделяю это слово голосом, и ничего больше!
Клянусь! поднимает руки ладонями вверх и ослепительно улыбается, хотя его голубые глаза смотрят холодно.
Или это я после всего пережитого излишне подозрительна? Оборачиваюсь к Гауфу:
Сетмит меня проводит, Гауф, доброй ночи.
Если ты уверена, Лианда, друг поправляет запотевшие очки, переводя подозрительный взгляд с Сетмита на меня и обратно.
Девушка уверена, она же сказала, чеканит Сетмит, разом меняя свои бархатные интонации на стальные. Так что проваливай!
Не надо грубить, вступаюсь за друга.
Ну что ты, крошка, в голосе Сетмита снова сахарный сироп, грубить я ещё даже не начинал. А ты пшёл отсюда, быстро, я сказал!
Последние слова, подкреплённые резким выпадом, адресованы Гауфу.
Мой друг отпрыгивает назад с неожиданной для его комплекции ловкостью, и припускает прочь по коридору.
Ну и трус у тебя дружок, гогочет Сетмит, ему вторят дружки.
В этот момент его красивое лицо кажется мне отвратительным, о чём я ему тут же сообщаю:
Ну, ты и придурок! Не надо меня провожать, сама дойду!
Не успеваю сделать шаг, как меня грубо хватают за плечо.
Отчаянно смотрю по сторонам, готовая закричать и позвать на помощь, но вдруг с удивлением понимаю, что во всём коридоре нет никого, кроме нас и его прихвостней, с усмешками наблюдающих за тем, как я безуспешно пытаюсь выбраться из цепкого захвата рук Сетмита, но силы слишком неравны.
Мне вдруг становится страшно. Страшно от своей беспомощности и абсурдности всего происходящего. Стоило остаться живой-невредимой, чтобы на ровном месте попасть в лапы больного на голову придурка? Потому что кем ещё может быть урод, нападающий на слабых девушек?
Набираю в лёгкие воздуха, чтобы закричать, но рот и нос плотно зажимает ручища Сетмита.
Мычу, задыхаясь, и бьюсь в панике осознания невозможности вдохнуть, пока он куда-то меня тащит.
Лёгкие жжёт, они словно слипаются. Кровь оглушительно стучит в мозгу.
Когда создание начинает уплывать, меня швыряют на скрипучую кровать, накрытую мятым малиновым покрывалом, от которого разит затхлостью. Слышу щелчок двери и звук поворачиваемого в замочной скважине ключа.
Несколько секунд я часто и со свистом дышу, приходя в себя, затем приподнимаюсь на руках и оборачиваюсь. Сетмит возится с пряжкой ремня.
У меня чуть глаза из орбит не выпадают, когда я понимаю, что именно он собирается сейчас сделать.
Ты спятил? хриплю и закашливаюсь. Тебя отчислят и посадят! Ты совсем больной?
В ответ он смеётся, будто я рассказала отменную шутку:
Посадят? Меня? Это ты спятила, крошка! Из-за кого меня посадят? Из-за тебя?! Меня из-за тебя? Ты, вообще, знаешь, кто я? Я в родстве с императором, моё слово против выдумки малолетней пустышки и кому поверят? Мне!
Больной урод, шиплю с ненавистью, переворачиваясь с живота на спину и пятясь локтями к изголовью кровати подальше от него.
Это мне всегда в тебе нравилось, люблю диких кошечек, жадно облизывается он. Все вы, бедные пустышки, никто и звать никак, поначалу сопротивляетесь, а потом всем нравится.
Он пытается приблизиться, я отползаю ещё дальше назад.
У меня есть жених, конченый ты придурок! шиплю, отпинываясь, надеясь попасть этому гаду железной шпилькой по пакостливым рукам.
Пока что получается не очень.
И что? смеётся тот. Я ведь не замуж тебя зову! Просто поразвлечься. Давай, крошка, не артачься, подкину золотых потом, будешь довольна. Все были довольны!
И много их было? отвлекать его разговором, чтобы тянуть время, кажется единственным выходом.
Каждый год по свеженькой первокурснице.
Сетмит пытается схватить меня за лодыжку. Я отчаянно брыкаюсь, не прекращая попыток пробить ему руку шпилькой.
Его лицо раскраснелось, ноздри раздуваются, рот искажён в хищном оскале, длинные светлые волосы взлохматились и висят неряшливыми паклями, на лбу и висках выступили капельки пота, которым пахнет на всю комнату. Он отвратителен.
Если он прикоснётся, меня стошнит.
Наконец, мне удаётся изловчиться и как следует дать ему по запястью.
Горгонья срань! шипит он, растирая пострадавшую руку. Ах, ты, дрянь, сейчас ты у меня сейчас получишь!
Воспользовавшись заминкой, я соскакиваю с кровати, подбегаю к столу у окна и судорожно шарю по нему, заваленному учебниками, листами пергамента, карандашами и ручками, в поисках любого предмета для защиты.
Больше всего, кажется, подходит глобус. Хватаю его за увесистое основание и разворачиваюсь. Замахнуться не успеваю меня сносят с ног и валят на кровать.
Пару раз успеваю, как следует, приложить глобусом Сетмита по мерзкой роже, после чего мою руку вместе с ним больно ударяют об изголовье кровати. Я выпускаю своё оружие, но продолжаю отчаянно брыкаться, кусаться и царапаться, но всё бесполезно.
Силы оставляют меня, а вес тела старшекурсника вдавливает в затхлое малиновое покрывало.
