– Вот как? Никогда?
– Решительно никогда…
Глава 23
Как в тумане я брела из домика за конюшней к черной громаде Эквенорского замка. Мокрый снег шлепался на лоб, морозил кожу, лип к волосам, пробирался за воротник…
Неуютный, холодный, негостеприимный север будто бы пытался меня отторгнуть. Прогнать домой, на юг. При этом сам привязал накрепко к мерзлой земле – магией, брачными клятвами, запретными чувствами.
Быть владыкой Предела – это не про любовь. Быть женой Эквенора – видимо, тоже.
Поцелуй – какой-то из тех, последних – до сих пор жег губы. Тело неуклюже пошатывалось, ноги скользили по заледеневшей снежной корке. Лопатками я ощущала тяжелый взгляд, которым провожал меня хозяин дома за конюшней.
Будь во мне немногим больше смелости и понимания, что наутро я смогу с этим справиться, я бы осталась. Не из необходимости, не из страха потерять дорогого мужчину… А потому, что сама этого желала. Быть с ним, принадлежать ему – во всех известных богам смыслах. Засыпать в его руках и просыпаться в них же.
Но здесь, в Ташере, это было решительно невозможно. Не было тут тропы, что соединила бы замерзший юг и отогревшийся север…
Нетфорд, конечно, мог бы воспользоваться правом владыки и запретить говорить обо мне дурное… Но разве могла я, чужая жена, оставаться ночами в домике за конюшней, а наутро завтракать с леди Кетрисс и сиром Эрфордом? Смотреть в глаза Эйдану, обсуждать гуляния с Хари?
Кто-то другой, наверное, мог бы… Но не я. Меня стыд и унижение с потрохами сожрут в первое же утро!
Но сегодня, будь смелее, я бы осталась... На одну ночь. Чтобы пальцы запомнили, как под ними наливаются силой тугие мышцы. Как перекатываются, когда тело герцога нависает над моим. Как разогревается его кожа, стоит коснуться ее ладонями…
Я судорожно сжала кулачки и сунула в карманы плаща. Пальцы и сейчас все помнили. Все, что нынче осталось при мне – это память. И еще огненный клубок чувств, превращающий сердце в уголь.
Вряд ли я смогу когда-нибудь так же сильно полюбить Эйдана. Пока даже симпатию к мужу обнаружить в себе не получалось!
Свяжи нас магия, все было бы проще. С первой минуты единения стихий мы бы уже не видели ничего, кроме друг друга… И не пришлось бы темной ночью возвращаться в пустую спальню, в которой меня никто не ждет.
Леди Кет понимала, как сильно все запутается, если стихии свяжут меня не с тем Эквенором. Но ее, как всякую хранительницу Предела, больше заботило благополучие крепости. И подступающая к границам Ташера ледяная ночь…
Сонливость, вызванная холодом, магической опустошенностью и усталостью, немного притупляла отчаяние. Кое-как переставляя ноги, я добралась до своего крыла и открыла дверь спальни. И тут же поняла, как крепко ошиблась: меня тут ждали.
– Дражайшая? – лениво поднялся с подушек Эйдан и отдернул балдахин, частично скрывавший бледную фигуру.
Мой настоящий муж, не мираж, вызванный горячкой! Лежащий на постели в одних светлых подштанниках! Остальные его одежды были аккуратно сложены на спинке кресла.
От огненной чаши в стене шел сильный жар, и я невольно устремила взгляд туда. Узнала шелковую ткань, которую с аппетитом поедало пламя. Судя по серебристой вышивке, там догорало мое серое платье.
Не на такую чистку я рассчитывала, кидая наряд в корзинку для белья…
– Ваша светлость? – я ухватилась за дверной косяк, повисла на теплой деревяшке, не решаясь сделать шаг внутрь. К моему слишком настоящему супругу, который лучше бы оказался видением.
Эйдан сощурился, разглядывая мой взволнованный вид. Так сразу и не понять, что раздосадовало его больше – слишком поздний визит, помятое лицо, мокрые щеки или платье в снежных разводах и копоти. Но знакомая брезгливость вновь тронула красивые полные губы.
– Я был в покоях брата. Надеялся застать «владыку Предела», но он изволил сбежать… Зато я совершил интереснейшее открытие.
– Какое? – я сделала шаг вперед, и дверь за спиной тихо затворилась.
– Вся его постель насквозь провоняла духами моей жены.
Равнодушно поведя плечом, Эйдан потянулся к прикроватному столику и схватил с него стеклянный флакон. Сковырнул серебряную заглушку, приник к сосуду носом. Поморщился, словно парфюмированная вода пахла болотной тиной и гнилыми тушами.
– Да, верно, это твои…
– Вы так хорошо разбираетесь в дамских парфюмах, ваша светлость, – пробубнила неприязненно, обходя постель на безопасном расстоянии.
– Тонкий флер водяных лилий… и чего-то ягодного… – младший герцог задумчиво поднял брови домиком и уставился на потолок. – Так пахла ты тем утром, когда сообщила мне о том, что третья Великая ночь минула.
– Я выбросила флакон в корзину для стирки, – сообщила супругу, недовольно хмуря брови.
Кто принес эту воду обратно? И зачем? В качестве извинений за воровство или чтобы нанести еще больший вред?
– Что ж, его тебе вернули…
– А перед тем забрали. Какое непостоянство, – нервной походкой я расчертила свои покои.
Визит Эйдана раздражал, внутри взрывались искры. Я рассчитывала забраться под одеяло, закутаться в свое отчаяние, закопаться в уныние и дать волю слезам… Хотелось потребовать, чтобы супруг покинул нашу спальню. Немедленно! Чтобы забрал свои аккуратно сложенные рубашки и халаты и выметался туда, где коротал предыдущие ночи…
Но можно было представить, как он издевательски рассмеется в ответ. Весь расслабленный вид мужчины кричал, что Эйдан не планирует уходить. «Его светлость» наконец опустилась до общения со своей супругой.
– Ты зря пропустила семейный ужин, Эллайна. Хари как раз рассказывала занимательную историю, как видела в покоях Нэда девушку. В платье, очень похожем на твое…
– Неужели? – изумилась я картинно.
Не помню, чтобы в той спальне был зеркальный потолок, в котором Хари могла уловить собственное отражение…
– В зимнем саду она пыталась образумить моего брата. Предотвратить беду. Но Нэд остался глух.
– Какая отвага… Какое самопожертвование… – я подавила в себе нервный смешок, лишь выдохнула с присвистом. – Хорошо, что вы сожгли это платье, сир Эйдан. Я не планировала его больше носить. Раз Хари так нравятся вещи, что были пошиты для меня, можете набрать ей еще барахла из этого шкафа. И духи… духи тоже верните. Ей нужнее. Без них она пахнет собой.
Некрасиво икнув от горечи, заполнившей горло, я махнула рукой в сторону гардеробной. Пусть он хоть все заберет и передаст аскарке! А меня оставит в покое. В моей боли и печали.
– Нужнее, потому что твой запах и твои наряды кому-то особо по вкусу, верно, дражайшая? – вкрадчиво уточнил Эйдан, поднимаясь с кровати. – Что до меня… Пожалуй, нет. Этот аромат мне кажется излишне девичьим, невинным, неуклюжим. Я подберу для тебя новые духи, те, которые понравятся мне. Твоему супругу, дражайшая.
Младший герцог ловко закинул флакон в чашу, и красное пламя поднялось столбом чуть не до потолка.
Эйдан качнулся на повороте, ухватился за деревянный столб, растер щеки… Варх прибери! Мой муж был весьма и весьма нетрезв.
– Лекарь разрешил мне насладиться наконец супружеством, – его губы тронула нахальная улыбка. – И я буду им наслаждаться… моя дражайшая жена.
– Сегодня не лучшая ночь для этого, ваша светлость, – прошептала, сдвигаясь к окну.
Муж упрямо шел на меня и, достигнув цели, ухватил за ворот плаща. Потянул за шнуровку, распахнул тяжелую промокшую ткань, подбитую мехом.
– Ты давала клятвы. Остальное я решу сам, – сообщил он строго. – Я герцог Эквенор, Гракс тебя задери! Я стерпел, когда мне нашли жену, не спросив мнения… Даже с ассортиментом не ознакомили! Затем меня лишили Великой ночи под Звездносводом. Чудесного единения стихий. Первой пробы моей невесты…
Он пошатнулся и по привычке схватился за живот. Раны еще беспокоили Эйдана, но распитые за ужином напитки заставляли забыть о боли.
– Вы сами лишили себя «чудесного единения», отправившись на ту охоту, – напомнила ему, нехотя позволяя освободить плечи от плаща.
