остро и внимательно.
– Ну так что? – продолжил он, глядя на меня сквозь окуляр какого-то странного приспособления, похожего на оборудование для проверки зрения на астигматизм. – Человеческая крошка, живёхонькая и здоровёхонькая!.. Что с тобой делали, девочка? Медитировали издалека с рукой на члене, как на голограмму с частной порнолинии галанета?
Я похолодела. Он что, по старости стал ментально невосприимчивым к иллюзиям? Саботажные синяки и гематомы он воспринял как должное, и при этом старческий разум был словно бессмысленной дырой в пространстве, от которой веяло пустотой. Ни единой мысли, ни мало-мальски внятной эмоции от него не исходило.
– Э-э... – проблеяла в затруднении. – Понимаете... я...
– Умненькая девочка нашла себе покровителя?
– А... д-да. Нашла.
– Молись, чтобы он остался довольным твоим обслуживанием сегодня. Иначе завтра тебе так не повезет, – хмыкнул старик. – После группового лота немногие самочки остаются без разрывов.
– А как вы определили без диагностики, что я в порядке? – рискнула спросить его с противными заискивающими нотками в голосе.
Он постучал по своему окуляру.
– Вот моя диагностика. Вживленный кибер-диагност модель ЗЕТ-1000! Через него я вижу все твои внутренности, как на ладони. И опции левые есть. Ментальная защита, контроллер самочувствия... Полезная штуковина.
– По... могите... – прервал беседу тихий стон за моей спиной.
В дверном проеме стояла голая дрожащая эллуанка, на которой живого места не было. Половина нежного узкого лица заплыла, приняв синюшный оттенок, по всему телу виднелись засосы, укусы и ссадины, а по внутренней стороне бедер струйками бежала кровь.
– А ну-ка посторонись, девочка, – велел старик. – Вот кому требуется реальная помощь.
Он жестом указал эллуанке на капсулоподобное ложе в углу медотсека, однако это совершенно точно была не медицинская лечебная капсула. Скорее жалкое подобие с неполноценным и слабым функционалом для обеззараживания и заживления незначительных травм.
Несчастная рабыня доковыляла враскорячку до указанного места и с видимым усилием забралась внутрь. Старый центаврит немедленно ввел ей гипошприцем какой-то медикамент и активировал псевдокапсулу. Обезображенное тело внутри затопили потоки сканирующих и обеззараживающих лучей.
– А теперь придется потерпеть... – тоном доброго доктора проворковал старик, берясь за устрашающего вида влагалищный расширитель.
Если бы я не видела его физиономию, то могла бы обмануться и решить, что это какой-то удивительно нестандартный центаврит, нетипично жалостливый. Однако в его взгляде не наблюдалось ни малейшего следа гуманности. Наоборот, старик весь лучился от удовольствия, изучая повреждения бедняжки. Чуть ли не самым крючковатым носом он нацелился на поврежденную поверхность и подтянул к себе маленький лазер для пластических интимных операций.
Я вздрогнула и вовремя отвернулась, но от жалобного скулежа эллуанки деваться было некуда. Тело, разгоряченное недавней энергичной прогулкой по лестничным пролетам, снова озябло. Вдобавок от угнетающей атмосферы медотсека меня охватил озноб – обычный эффект при перенапряженной нервной системе.
За маленьким прямоугольным утилизатором мусора в углу что-то зашуршало. Мелькнула крошечная обезьянья мордочка кыщони, жующая смятую салфетку. Вероятно, после перекуса старик-врач вытер ею испачканные жиром руки и промахнулся с броском. Поймав мой взгляд, маленький проныра оскалился и тихо заворчал, как будто я посягала на его добычу сомнительной ценности.
– Кыш отсюда! – тихо шикнула я.
Старик оглянулся.
– А, зар-р-раза! Давно карантинную дезинфекцию не проводили, опять расплодились... Давай, девочка, шугни его, пока он в какую-нибудь щель не забился!
Я послушно направилась к утилизатору, и кыщони, не дожидаясь дальнейших действий по своему выдворению, брызнул в коридор по диагонали через стену и удрал вверх ногами по потолку.
Эксцентричный центаврит всё ещё казался по-старчески словоохотливым, и я рискнула отвлечь его робким вопросом:
– Эти зверьки... они здесь вроде тараканов?
– Тараканов? – рассеянно переспросил он, продолжая орудовать лазером.
– Это такие всеядные насекомые-синантропы. Считаются вредителями.
Старик неопределенно хмыкнул в ответ, затем бросил через плечо:
– Отправляйся в рабский отсек, девочка. Твои внешние повреждения я зафиксировал, обработка не требуется. Само заживёт.
По возвращению в рабский отстойник на верхний уровень – минус пятый по нумерации, – меня встретили недоверчивые хмурые взгляды. Рабынь внутри было мало – только Муй Задаки да ещё четыре потрёпанные эллуанки. Космозонка на удивление быстро оклемалась от недавних испытаний и успела с ними как-то наладить общий язык... и теперь во взглядах каждой вдобавок к недоверию читалась враждебность.
– Как тебе удалось остаться невредимой? – осведомилась Задаки, изучая меня оценивающим взглядом.
– Это ты называешь невредимой? – я продемонстрировала самый крупный и безобразный синяк, который обеспечила себе ударом об угол двери в отсеке голубокожего.
Муй Задаки пренебрежительно фыркнула.
– Это полная ерунда и абсолютно не в счёт. У меня такими жалкими ушибами отделывались только любимчики. Вроде Любена. Так как тебе это удалось? Что ты сделала?
Похоже, в рабстве мы со всеми космозонками окончательно перешли на «ты». Что ж, почему бы не подхватить эстафету. Я пожала плечами.
– Ты серьезно рассчитываешь, что я отвечу?
– А, похоже, ты вообразила, что находишься в выгодном положении, – вкрадчиво сказала Задаки. – Но мы тут с девочками посовещались и пришли к неутешительному для тебя выводу. О том, что ты с самого начала в тайном сговоре с пиратами. Иначе бы не красовалась тут целой и здоровой после первой пробы!
На это обвинение я только хмыкнула и мельком просмотрела поверхностные мысли космозонки и ее новых подружек. Муй Задаки импровизировала. Если бы я вернулась полуживой от побоев, то она бы просто сказала, что меня избили для правдоподобности. А ещё прежде с поразительной наглостью она умудрилась убедить запуганных эллуанок в том, что мы с Марой Танн не только пиратские соучастницы, но и лично похитили «бедненьких» Задаки и Цин с родной планеты. То есть полностью переврала последние события, выставив чёрное белым, а белое черным. Потрясающая изворотливость!
Впервые я пригляделась к ауре Муй Задаки внимательно и осознала то, что подозревала давным-давно. У многих ее соотечественниц на Тигардене-2 были похожие ауры, и это неудивительно при подобном образе жизни.
Муй Задаки и большинство ее кровожадных приятельниц были дамами с сильно выраженными социопатическими и психопатическими наклонностями.
– Ну так что, расскажешь по-хорошему сама или тебе помочь? – прозвучала недвусмысленная угроза.
Пока мы беседовали, эллуанки поднялись с пола и медленно окружили меня. Я не отвечала, прикидывая варианты собственных действий. Если рабыни намерены драться, то пусть дерутся. Только не со мной.
– Вас обманули, – спокойно сказала я эллуанкам, не особо надеясь на то, что они поверят. – В
