в ответ, сплевывая густую кровь, — только он имеет право на то, чего жаждешь с момента моего рождения!
— Заткнись, будешь молчать до самого императорского дворца! — мощный ионный разряд вырубает меня надолго.
* * *
Открой глаза, Мирах! — слышу в тумане булькающий голос императора. Меня притащили под мышки, стою на коленях перед тронным пьедесталом. Поднимаю глаза и вижу перед собой величественную иллюзию.
Император восседает на талаиново-алмазном троне. Черные одеяния скрывают даже волосы, видно только морщинистое лицо и кисти, лежащие на широких подлокотниках. Его старческие костлявые руки усыпаны перстнями с драгоценными камнями. Лицо застыло в безразличии.
Но он может не скрывать свои истинные эмоции, они мне известны. Жадность, желание жить и править вечно, заполучить небывалую силу во благо своих корыстных целей, а не во имя процветания Андромеды.
Большинство ее жителей, как и в колониальных Карликах, так и остануться прозябать в нищите и без защиты, уповая на судьбу, в то время как имперские наместники будут идти войной на соседние дружелюбные Галактики.
Не встаю, делая вид, что обессилен. На мне электронные наручники.
Ну же, поднимись, где твоя хваленая сила? — император сходит с трона с поднятой рукой, продолжая неторопливо вышагивать по каменной лестнице.
Звуки каблуков отдают эхом в громадном пустом пространстве. Недалеко от меня стоит Конопус, склонив голову в повиновении, а также двадцать недовольных синарцев. Вблизи лестницы выстроились больше двух сотен секурантов.
— Долго же ждали мы тебя, мальчик! Но каждому боги воздадут за терпение! Я не держу на тебя зла, знаешь. Ты молод, непослушен. В твои годы Кэрод был таким же. Но теперь, сын мой, ты станешь частью великого замысла! Благословенный Мирах, дитя Исиды, встань с колен! — император коснулся моего плеча своей рукой. Ее холод проник под одежду. Ледяной взгляд напомнил мне глаза мертвеца. Я не противился и поднялся.
— Мой величайший император, ты слишком милостив к недостойному. Он чуть не нарушил твоих планов своим неповиновением. Накажи его, лиши титула и имени отца, которого заставил страдать! — Конопус решил не сдаваться со своей задумкой.
— Молчать! Кто дал слово нерадивому диссенданту! Кэрод, ты не научил своего цепного пса закрывать вонючий рот при его Господине?! — голос старца превратился в громыхающий четкий бас, от которого Конопус побледнел, словно призрак.
— Прошу простить его, мой император, мой наследник просто зол на младшего брата, — оробевший отец опустил голову еще ниже, сложив перед собой дрожащие руки.
— Все проблемы в тебе, Кэрод, ты не смог воспитать сыновей в послушании, в любви к императору, — теперь тихо анализирует Зиольгир, заставляя нерадивого родителя чуть ли не сгорбиться от уныния и страха, — лишаю Конопуса права быть твоим законным наследником. Отныне им станет второй сын. Писарь, занеси мой приказ в Каноны.
Один из служащих вытащил проекцию с кодом записи только что прозвучавшего указа императора из гологета и отправил на регистрацию.
В душе хвалю властителя за неожиданную “подсечку”. Брат падает на колени, моля о прощении. Но император отмахивается от него, как от надоедливой мухи, веля одним взглядом вывести опального под руки за пределы помещения.
— Мирах, повинуйся во имя великой цели! Мальчик, обещаю, ты станешь несметно богат, мы завоюем весь мир, подобные тебе принесут нам присягу, впереди нас ждут великие завоевания! Я стану Властителем Вселенной! — старца трясло от вожделения, он схватил меня за плечи и закатил глаза к потолку.
— Я готов повиноваться и выполнить волю, император. Отныне я клянусь быть верным вассалом истинного императорского дома, отдам свою плоть и кровь во имя Андромеды, — душевно выпалив речь, встаю на одно колено и целую перстень на руке повелителя, когда-то принадлежавший моим далеким предкам у трона.
Старик доволен произнесенной речью, прикоснулся рукой к моим волосам.
Злость затмила мои глаза, мне нечего теперь терять. Я не дам себя в лапы алчного старика, не видать ему репликантов вовек. Умру, но не разделю его черной мечты. Освобожу галактику от потомка тирана и верну на трон истинных наследников.
Мысль забила набатом в голове, запустила, словно искра, огромный механизм бушующей ярости.
Одним рывком сломал наручники и скрутил голову старику. Прикрылся его телом от ионных пушек и выцепил оружие у убитого рядом воина. Стрелял по близ стоящим, служители падали один за другим. Некоторые умудрились добежать до тронных дверей и скрыться. Кто-то включил сигнализацию. Чувствую, тут будет очень жарко.
Ионные лучи отражались от стен врассыпную, грозя попасть в живых. Уцелевшие синарцы тошно вопили о прекращении перестрелки. Я раскидывал нападающих секурантов, как щенков. Но они все пребывали.
Разбивая лица в касках, в изрешеченной одежде выбежал из зала, понесся по коридору в надежде скрыться в каком-нибудь кабинете. Вылетев в конец прохода, куда за мной бежала теперь уже толпа андроидов, поднятых по тревоге, направился к окну.
В нем в двадцати метрах от стены целился лазером военный джет. Вернувшись чуть назад и разбежавшись со всей силой, разнес стекло и запрыгнул на летательный аппарат, цепляясь за его коробку шасси. Раскачался и приземлился на поручень кормов.
Ползком дошел до двери, где меня уже поджидал с пушкой выглядывающий из двери ассистент пилота. Схватив ружье и перевернув противника вниз головой, отправил лететь до земли. Залез внутрь, уложил одним локтем второго пилота. Увел джет от дворца. Вовремя, на меня мало кто обращал внимание в суете событий.
Убитый пилот внешне блондин, как я, да и рост подходит. Одеваю его одежду, смотрю в документы. Ярук Воскин. Пилот второй категории.
Каирин
Градин успокаивает меня, поглаживая волосы на голове. Лежу на ее коленях, не в силах унять рыдания. Говорит, что скоро Авис вернется, и мы будем вместе, просит беречь себя и малыша. Уверяет, что владыка Финоира не сдастся просто так, ведь силен и находчив.
Я знаю, что потеряла его. Навсегда. Разве жестокий император, не считающийся с миллионами судеб, сжалится и отпустит мужа? Один против целой галактической армии… Скорее разберет его на атомы. От этих мыслей слезы бьют непроходимым ручьем. Почему мое сердце не каменное, не может не чувствовать раздирающую боль, безысходность?! Я так хочу, чтобы оно застыло.
Мне надо жить, я обещала мужу, что позабочусь о малыше и сохраню нашу любовь, даже если он погибнет. Гибель. Отныне страшное слово для меня.
Скольких жизней ты забрала, Каирин, а теперь до сумасшествия боишься одной смерти? Может, боги решили тебя наказать за пролитую кровь одиночеством, отобрав милого? Во всем виновата я, услышьте! Заберите меня, только сохраните жизнь тем, кто дорог!
