Ульяна Соболева - Восемь. Знак Бесконечности

Ознакомительная версия.

Она надела через голову майку, затем повязку на голову, поправила узкие шорты, завязала шнурки на старых кроссовках и спустилась на лифте вниз. Консьержка её не заметила, впрочем, как и никого здесь. Ирэн это раздражало — им достаточно платят, чтобы они не сидели для мебели и удосужились здороваться с жильцами. Бескультурщина.

В парке мимо неё пробежал парень в наушниках, в черной футблке с длинными рукавами и спортивных синих штанах с белыми тройными лампасами по бокам. Прям как во времена ее молодости.

Ирэн не понимала зачем бегать и слушать музыку, когда можно наслаждаться утренней тишиной. Пением первых птиц. Можно думать, мечтать, следить за правильным дыханием. Ровно пол часа она будет идти спокойным шагом, а потом побежит до круга с фонтанами, там она выпьет минеральной воды из бутылки и снова еще двадцать минут бега, потом вернется домой, примет душ и поедет на работу. По дороге зайдет в булочную и купит черный хлеб грубого помола к обеду.

Как же душно сегодня. Тело стало липким и казалось на кожу садится пыль. Ирэн смотрела только вперед, ничего не замечая, только прислушиваясь к журчанию фонтана — через пять минут она поравняется с ним и сделает ровно пять глотков воды.

В нескольких шагах от неё кто-то лежал на скамейке. Ирэн старалась не смотреть. Это отвлекало, а она любила бегать в полном одиночестве. Она специально выбирала именно этот парк. Здесь всегда тихо.

Взгляд все равно невольно возвращался к чернеющему силуэту.

Ирэн поправила очки кончиком пальца. Какое ей дело до того, кто там лежит? Может это бомж или наркоман, может даже стоит свернуть и сменить маршрут. Но ведь это не правильно. Нельзя нарушать ритуал, повторяющийся изо дня в день в течении нескольких лет. Так говорит ее психолог, после развода нужно упорядочить свою жизнь и распределить ее по часам, чтобы время ценно использовалось. До сих пор миссис Спектор это помогало не думать о бывшем муже и его новой жене, которая моложе самой Ирэн лет на пятнадцать. Остаться одной в сорок пять лет, без детей и даже без собаки — это довольно паршиво и Ирэн вот уже несколько лет сидела на антидепрессантах.

На скамейке, кажется, лежит женщина и это странно, но Ирэн нет до этого дела, она пробежит мимо, как всегда, чтобы ровно в 7:00 быть у фонтана. Женщина не двигалась и теперь Ирэн видела светлые длинные волосы, неестественно вытянутые босые ноги, свисающую со скамейки тонкую руку, которая задевала пальцами газон, в них что-то поблёскивало. Черт, очки запотели.

Миссис Спектор сняла их и на ходу протёрла низом майки, поравнялась со скамейкой и остановилась. Ей стало не по себе. По спине поползли мурашки, а сердце тревожно забилось в горле. Где-то вверху громко закаркали вороны и Ирэн овладела паника.

Она еще не поняла почему, а когда подошла ближе к горлу подступила тошнота и ее вырвало прямо на газон. Ирэн никогда не видела труп так близко, а то, что это труп не вызывало никаких сомнений, потому что под скамейкой растеклась темная лужа крови, она образовалась под посиневшими пальцами, которые судорожно сжимали сверкающее в утренних лучах солнца лезвие стилета.

Несколько секунд, согнувшись пополам, миссис Спектор смотрела на эту руку, а потом перевела взгляд на лицо девушки и громко закричала.

— Ты не можешь поехать туда в ЭТОМ, Матрешка. Ты хоть в зеркале себя видела? Открывай шкаф, будем искать что-то посексуальней, чем джинсы и твоя подростковая футболка.

Это тебе не школьная дискотека. Ты правда решила поехать на самую крутую вечеринку в джинсах и сандалиях, с дурацким хвостом на макушке? Ты хоть знаешь кто там будет?

Я пожала плечами. Да мне как-то фиолетово кто там будет. Никогда не бывала на закрытых вечеринках. Самое большее где меня носило — это клубы и то несколько лет назад. Алекс не жаловал тусовки, а если мы куда-то и выбирались, то чаще в бильярдную с его друзьями или в ресторан. Это бывало не часто. Алекс — коп, у него никогда нет свободного времени. Возможно — это была основная причина по которой мы расстались. Точнее я ушла от него. Два года назад.

— Ты сказала будем отрываться, и я решила, что мы едем в обычный клуб, у меня всё в этом стиле.

Ли нахмурилась и посмотрела на дисплей смартфона.

— Мы опоздаем и нас не пустят. Переодевайся. Черт, ну неужели у тебя нет платья, туфель на шпильке…не знаю, ну уж точно не твое тряпье в стиле "хиппи"?

— Может все же поедешь без меня?

Я затаилась в надежде, но Ли фыркнула и развернула меня к себе, окинула скептическим взглядом и по-хозяйски влезла в мой шкаф. Несколько секунд она ворчала по поводу моего ужасного вкуса, а я смотрела на ее ярко-красное платье, лаковые туфли и маленькую сумочку на тонкой цепочке и думала о том, что сама никогда такое не надевала.

— Вот…Примерь. И давай побыстрее, Матрешка.

Швырнула мне черное платье в мелких блестках и я искренне удивилась его существованию, видно валяется со времен моих свиданий с Алексом. Не помню, чтоб я его надевала. Даже бирка с магазина до сих пор не оторвана.

— Так, теперь обувь. Это не то и это не то. Вот…нормальная обувь. Каблук конечно не ахти, но все же сойдёт.

Повернулась ко мне, а я как раз натянула платье через голову.

— Ну вот. Совсем другое дело. Матрешка ты же красавица, в колледже все мальчишки с ума от тебя сходили. Бэби фэйс. Помнишь, как тебя называли?

— Матрешкой называли, — проворчала я и сунула ноги в туфли. Поморщилась, представляя, как намучаюсь с ними.

Ли подошла ко мне вплотную, распустила мои волосы, взбила их руками, несколько секунд смотрела на меня, и я отражалась в ее светло-карих глазах.

— Ты красавица. И ты дура, что не воспользовалась тогда предложением мистера Стенли из агентства. Ты бы сейчас украшала обложки журналов и подиумы. Была бы покруче Милы Йовович и Саши Пивоваровой. Это я тебе точно говорю, поверь моему опыту.

Я вспомнила как мать таскала меня по модельным агентствам, как орала на меня чтоб я не ела на ночь, называла "жирной коровой", накручивала мои волосы на бигуди каждый вечер и мазала меня всякими вонючими отварами. Она хотела, чтоб я стала звездой. Продать меня подороже. Чтоб больше не мыть полы в ресторанах, чужих квартирах и не спать с каждым встречным "папой" за сотню баксов, а иногда и того меньше. Приводила в дом своих любовников в ничтожной надежде, что кто-то из них задержится дольше, чем на пару месяцев. Пока я не выросла и не уехала учиться, мать ваяла из меня некое подобие того, чего сама не добилась. Я, как сейчас, помню ее перекошенное от злости лицо и неизменную сигарету в руках.

"Ты — ничтожество, Кэт. Ты просто идиотка. Мистер Стенли хочет сделать из тебя звезду, а ты…"

Ознакомительная версия.