Дарья Кузнецова - Во имя Долга (СИ)

Объект операции «Свинцовый щит», носивший в миру имя Евгении Гороховой, встретил меня в приёмной в привычной роли секретаря хорошо знакомым непризяненно-недовольным взглядом.

Внешность у Гороховой была… удобной. Евгения принадлежала к типу женщин, которые при правильности черт и наличии неплохой фигуры могут казаться совершенно тусклыми, невнятными и не привлекать никакого внимания. Чем она старательно и занималась всё время нашего знакомства. Получалось, честно говоря, плохо.

Смешно сказать, я чувствовал определённую неловкость при общении с этим наивным созданием. Мне даже было почти стыдно, как будто я… ну, не знаю, объедал сироту, лишая последнего куска хлеба. Наверное, по этой причине я с ней и нянчился, и не позволял себе вольностей, и даже почти не издевался над бедолагой. Не знаю, как боролись с этим мои сотрудники, пасшие остальных зверушек. Но никто не жаловался, — значит, справлялись.

Играющие в разведчиков детишки, вот кем они были для нас. Они отставали от нас по уровню технического развития не на годы — на десятилетия, и всё равно пытались у нас шпионить. Да чёрт бы с ней, с техникой; беда была в катастрофически недостаточной психологической подготовке!

Вот, пожалуйста, ярчайший наглядный пример. Ладно, выбрала она линию поведения скромной стыдливой девочки. Другой вопрос, что в данной ситуации это было не очень уместно; ну да чёрный гоблин с ней, её готовили под другого начальника, и к моему предшественнику она с таким характером вполне вписывалась. Но зачем так яростно сверкать глазами? Даже если ты думаешь, что перед тобой недалёкий бабник, надо держать образ до конца. Даже когда рядом никого нет, даже когда ты одна дома, нужно думать на языке противника и жить жизнью избранного персонажа. Это такие прописные истины, им несколько веков уже! Основы основ! Вот как, не зная даже этого, можно с нами бодаться? Хоть бы в образовательных целях посмотрели пару шпионских детективов!

Девочка Женечка (не знаю уж, как там её зовут на самом деле, ну да смежники выяснят) своим поведением на фоне происходящего вокруг неё напоминала невозмутимый и неприступный каменный утёс посреди океана. Где-то там, у подножия и в заоблачных высях, кипит жизнь, на голове гнездятся чайки, волны одна за одной разбиваются о прибрежные рифы, а он стоит как стоял, безучастный ко всему.

Я устал вычищать из всех щелей кабинета и собственной спальни шпионскую пыль Иллурской империи, вместе со своим отделом и с поддержкой смежников успел накрыть четыре террористические организации, одну пиратскую базу, нарыл уйму всяких интересностей на тот же Иллур, завербовал трёх ценных агентов, — и это только за последний неполный год! А девочка Женечка сидела в приёмной и лично за мной шпионила. Пять лет терпеливо наблюдала, как я вдохновенно бью баклуши; мне самому надоело недели через две, через месяц начало бесить, а эта ничего, сидит. И ведь совершенно не смущает её тот факт, что на этой службе секретарей, как правило, не бывает, в лучшем случае — личные адъютанты у старших офицеров!

Нет, я понимал, что они к нам полезли не от хорошей жизни. Мир обитания этих забавных ребят представлял собой довольно удручающее зрелище. Мало того, что ресурсами их природа изначально обделила, так ещё и радиационный фон на поверхности такой, что мы решили не посылать туда полевых агентов: деактиваторы деактиваторами, но для здоровья это не полезно, а жертвовать ценными кадрами ради одной загибающейся отсталой планеты в единственной звёздной системе не хотелось. В итоге ограничились для наблюдения зондами да позаимствовали пару образцов на опыты.

Но жалость жалостью, а правила игры они установили сами. У нас никто не просил помощи, с нами не пытались установить контакт, сразу начали активно внедряться и пытаться воровать информацию. Первый раз у них это даже получилось. Вот только не получилось сделать всё аккуратно, не оставляя следов, и вышли на них в итоге очень быстро. Интересовались ребята по большей части генными и биотехнологиями, а также противорадиационной безопасностью. Но и всем прочим не брезговали; например, без зазрения совести спёрли несколько наших гражданских кораблей, судьба которых была печальна, ибо выживших не осталось. Ну и кто, спрашивается, был виноват, кроме них самих, что мы тоже не спешили играть в благородство?

Несмотря на то, что мы прожили бок о бок целых пять лет, судьба зверушки интересовала меня мало. Решат утилизировать — ей же лучше, будет меньше мучиться. Все эмоции, которые она у меня вызывала, сводились к несколько брезгливой жалости и желанию поскорее избавиться от этого дурацкого назначения.

Зверушками они, кстати, стали с подачи одного любителя классической литературы, участвовавшего в вычислении тех самых воришек, пробравшийся в НИИ «Генетики» на Тридаре. Было там что-то в какой-то старой сказке про «родила царица в ночь не то крысу, не то…» В общем, не помню, что за проблемы были у той царицы, но «неведомая зверушка» точно была оттуда.

Прозвище оказалось очень метким и в чём-то символичным, потому что в их геноме тот самый обворованный НИИ до сих пор разбирался, и никак не мог толком разобраться.

Стараясь делать это незаметно, зверушка всю дорогу очень нервно и напряжённо косилась на меня. Я всё ждал, когда же она, наконец, сотворит свою запланированную глупость, — и, к своему стыду, пропустил этот момент. Что я — даже автоматика не успела среагировать на стремительное движение инопланетной шпионки!

Но это были мелочи: перед тем, как начались судороги, я всё-таки успел её вырубить, да и автоматика в итоге сделала своё дело. Хуже было то, что я перед этим элементарно не успел пристегнуться. Меня швырнуло на пульт, и что я там на нём умудрился нажать, пока меня трясло и колотило, и пока я не свалился на пол, стадо чёрных гоблинов бы не разобралось.

Очнулся в состоянии чуть менее паскудном, чем «прощай, белый свет», и ключевое слово здесь было «чуть».

Мою юность вполне можно было назвать бурной, но до такого, чтобы просыпаться в луже собственной блевотины, не доходило ни разу. Кроме того, тело сковывала чудовищная слабость, голова кружилась, бил мелкий ледяной озноб, на коже выступил противный липкий пот, горло нещадно саднило, в глаза будто песку насыпали. Огоньки на панели управления тревожно мерцали, раздавалось пронзительное нервное попискивание, на обзорных экранах царила непроглядная тьма; но мне сейчас было немного не до них. Жив — и ладно, остальное приложится.

Зверушка по-прежнему сидела в том же кресле, в котором я её оставил. Дыхание было ровно-сонное, на скуле наливался внушительный кровоподтёк от моего удара. Превозмогая тошнотворную слабость, я первым делом доволок буйную инопланетянку до дивана, тщательно обыскал на случай наличия разнообразных сюрпризов вроде тех же отравленных игл (все находки были безжалостно спущены в утилизатор), и без малейших сожалений крепко скрутил по рукам и ногам своим и её ремнями. После чего, пару секунд подумав, на всякий случай вкатил вдобавок к выданному автоматикой снотворному дозу парализатора. Один раз уже облажался, на десяток-другой ближайших лет хватит.