- Вы не против, если я на минуточку отвлекусь? Погода нынче сырая.
Оранжевое облачко окутало чайник, подогревая. Валентайн сделал это играючи, даже не глядя. Лара с восхищением взглянула на него. Настоящий маг! Не все с кафедры умели такое.
- Так что там с замещением?
Валентайн взял с полки кувшин с водой и без помощи рук достал из ящика банку с чаем.
Аромат весеннего луга наполнил кабинет. Казалось, будто вокруг не стены и казённая мебель, а залитая солнцем бескрайняя цветущая долина.
- Будете? - Валентайн достал с полки вторую чашку.
Лара вежливо отказалась и торопливо изложила суть просьбы. Начинать пришлось с начала, зато на этот раз вышло без пауз и мямленья.
Декан слушал рассеянно. Сжимая чайник ладонями, он просматривал почту, делал пометки на конвертах. Ручка порхала в пальцах, будто живая; слова, выведенные бисерным почерком, ровно ложились на бумагу.
- Я подумаю, - сухо ответил Валентайн, когда Лара закончила. - Зайдите завтра после занятий.
Госпожа Даш кивнула. Она не торопилась уходить и жадными глазами из-под ресниц следила за тем, как декан, отложив письма, наливает чай. Вот сейчас, сейчас всё свершится!
- Что-то ещё?
Лара вздрогнула, покачала головой и поспешно встала. И не просто, а чтобы взгляд декана непременно упёрся в лиф платья. Лара специально расстегнула там несколько пуговок, чтобы показать, даже невысоким девушкам есть, чем похвастаться.
Валентайн поднёс чашку к губам, сделал глоток и принюхался. Покачал головой и лукаво глянул на Лару:
- Где достали волоски единорога?
От неожиданности Лара окаменела и потеряла способность мыслить. Она не сразу поняла, что речь об ингредиенте приворотного зелья. Но как Валентайн догадался? Зелье не имеет ни цвета, ни запаха, а действует мгновенно.
- У меня иммунитет к подобным вещам, госпожа Даш, - улыбнулся смущённой подчинённой декан. - А зелье оставляет на поверхности жидкости особую кристаллическую решётку. Маг вашего уровня не заметит, а мне положено. Значит, вот зачем вы пришли!
Лара покраснела до кончиков ушей и выбежала вон.
Уволит, как пить дать уволит, да ещё с позором! И за запрещённую магию придётся ответить. А денег нет, всё до последнего сантима истратила на одежду и красоту тела.
- Госпожа Даш, вернитесь, пожалуйста.
Странно, но голос Валентайна не сочился недовольством.
Лара в нерешительности замерла, не осмеливаясь обернуться. На неё вопросительно косились - госпожа Даш не замечала. Она раздумывала, не сбежать ли из Университета прямо сейчас, до того, как обнародуют приказ об увольнении. Соврёт коллегам, будто зубная боль замучила и вернётся в съёмную квартиру. А после... После придётся уехать из Альды туда, куда не дойдут слухи о неблаговидном поступке.
Декан подошёл и вежливо попросил вернуться в кабинет:
- Мы ещё не договорили, госпожа Даш.
На негнущихся ногах Лара последовала за начальником и приготовилась к худшему.
- Вот, уничтожьте, а то кто-нибудь отравится. - Валентайн вручил подчинённой чайник и кувшин. - Хорошенько вымойте, я проверю. И впредь, пожалуйста, добивайтесь сердечной благосклонности иным способом.
Улыбнувшись испуганной и одновременно смущённой Ларе, трепетно прижимавшей к груди посуду, декан полил вечнозелёный цветок на окне и вернулся к просмотру корреспонденции.
- Идите, работайте, госпожа Даш. И не расстраивайтесь по пустякам. У вас целая жизнь впереди. Насчёт замещения же всё в силе, если вас это действительно интересует, решение оглашу в четверг.
- Спасибо, - пролепетала Лара и, не выдержав, расплакалась. - Я... я отработаю, посижу без отпуска.
- Лучше пуговицы на платье застегните. Не думаю, что это повысит успеваемость. Поторопитесь, госпожа Даш, до звонка всего пять минут, а у вас целых три пинты приворотного зелья. Только сами пить не вздумайте!
Лара вздохнула и понуро поплелась прочь.
Блестящий план потерпел фиаско; жизнь казалась законченной.
Глава 2.
Занятия закончились, но Лара не спешила возвращаться в преподавательскую. Она с трудом выдержала перерыв на обед, когда пришлось давиться чаем и есть всухомятку, лишь бы за столик не подсел кто-нибудь из 'доброхотов'. Скрыть волнение и огорчение не удалось, поэтому только ленивый не заметил, что на Ларе лица нет. Даже студенты, и те заинтересовались. Лара ответила молчанием и, едва ли не кроша мел, с удвоенной скоростью застрочила ряды рун. Студенты за спиной продолжали шушукаться, строя догадки насчёт личной жизни преподавательницы и её декольте, пришлось загрузить их парой заданий. И это второй курс, пятый бы с потрохами съел.
Сумку оттягивала толстая пачка свитков - домашних заданий третьего курса. Лара задавала им построить замкнутую энергетическую схему, пользуясь исключительно рунами. Двадцать девять работ - три часа кропотливой проверки.
Ноги гудели, хотелось скорее снять туфли. Что с ними потом делать? Наверное, продать, Лара точно никогда больше их не наденет. И платье... Столько денег за него отдала, так выбирала, и всё напрасно.
Дамская комната стала спасительным перевалом на пути в преподавательскую. Лара пару минут просто стояла, уткнувшись лбом в зеркало, затем со вздохом достала косметичку и попыталась замаскировать опухшие веки. Да, она плакала, позорно плакала во время первой перемены в пустой аудитории. А потом изображала, будто простыла. Первокурсники поверили, а вот ученики годом старше...
Нет, всё равно видно, придётся лгать о ссоре с возлюбленным. И попытаться скорее уйти.
Лара вздрогнула, услышав, как хлопнула дверь, и поспешила сделать вид, будто роется в сумочке.
- С вами всё в порядке? - на госпожу Даш с сочувствием смотрела Зария.
От троллихи пахло розами. Она любила душиться простенькими духами, которые можно купить за пол серебряного фарта в любой аптечной лавке или за тридцать сантимов с лотка уличного торговца. Коренастая, вечно худеющая и вечно тут же набирающая лишний вес, Зария, тем не менее, не страдала от низкой самооценки и считала себя хорошенькой. А красоту, как известно, надлежит украшать, чтобы стала ещё ярче, заметнее. Сегодня, например, Зария надела массивные дутые серьги, которые не пошли бы никому, кроме троллихи.
Лара кивнула и выскользнула из дамской комнаты. Щёки пылали; госпоже Даш казалось, будто все осуждающе смотрят на неё, смеются. Мысль об увольнении казалась единственным спасением из подстроенной самой себе ловушки.
