Татьяна Абалова - Встретимся у кромки миров (СИ)

— Ба, что теперь будет? Может пойти и сказать всем, что, честное комсомольское, ничего плохого не было?

Утром разбудили возбужденные голоса. Отец был зол, тетка уговаривала сначала разобраться.

Что случилось? Сон как рукой сняло.

Успел только подняться и одеть бриджи, как дверь в комнату распахнулась, и у порога появился отец. Руки были сжаты в кулаки. За спиной стояла тетка и держала его за плечи. Как будто могла остановить!

— Где. Ты. Был. Вчера.

Ого! Отец в крайней степени ярости.

— На танцах.

— Не придуривайся, ты прекрасно понимаешь о чем я! После танцев. Я видел твою одежду.

— Помог Кире, ее сбила волна. Я вытащил.

— А потом?

— Домой пошли.

— Не ври! Ее разорванное платье нашли на мельнице! Почему она пришла домой голая и вся в синяках?

От нелепости ситуации у меня пропал голос. Вовремя. Сейчас лучше промолчать. Чтобы не говорил, испорчу положение еще больше. Надо чтобы отец успокоился и смог трезво рассуждать.

Кто довел его до белого каления? Откуда ужасные домыслы? Собравшись с духом, произнес:

— Папа, я все объясню. Только не сейчас. Сначала должен увидеть Киру.

— А вот этого не будет! Запрещаю подходить к ней!

Взяв себя в руки, отец продолжил:

— Сейчас я еду на станцию купить тебе билет. Двадцать второго уезжаем домой. Вместе. Каникулы закончились.

Развернувшись и чуть не опрокинув тетку, он вышел на улицу. Там стоял велосипед, который отец вывел за калитку, буркнув что-то резкое соседям, облепившим забор.

Сел на кровать и беспомощно посмотрел на тетку.

— Что случилось?

— Иди мойся, болячки твои зеленкой намазать нужно. Воды нагрей!

Это она уже вдогонку кинула. Как была — в дурацком дождевике, поставила на огонь бак, приготовила таз, мыло и стала распутывать волосы. Вода почти закипела, когда у двери раздался стук. Не стала выходить, хватит, все, что ненужно уже показала. Ба кряхтя и вздыхая дошла до двери.

Там стоял дядя Иван. Он был главным в нашем поселке. Ба молча смотрела на него.

— Пелагея, — кашлянул тот, провел рогаткой пальцев по усам, — я все знаю. Надо в милицию обратиться. Пусть Кира не моется, так поедет. В районе ее осмотреть должны. Собирайтесь. Сейчас машина подъедет.

Я стала открывать дверь, чтобы разубедить его, но бабушка с силой захлопнула, чуть не прищемив мне нос. Вжавшись в косяк, где была небольшая щель, попыталась рассмотреть, что происходит, но кроме бабушкиного платка в поле зрения ничего не попадало. Прижалась ухом и расслышала, строгий голос ба:

— Никуда Кира не поедет. Не было ничего.

— А разве сынок Боргманов не снасильничал? Парни на мельницу сбегали, доказательство нашли — платье разорванное. Его сегодня на внучке твоей видели. Как в район съездим, заявление напишем, мальчишку заберут.

— Ты, Иван, русский язык хорошо понимаешь или тебе на лапландском сказать? Ничего не было. Кира в порядке. Ингмар ее спас, когда тонула. Все. И остальным скажи, чтобы зря языками не мололи.

— Как хочешь, Пелагея, как хочешь. Но зачем парня покрываешь? Или замысел какой есть?

— Не заставляй меня, Иван, ухват взять. Иди. Сам не болтай и другим накажи.

— На каждый роток не набросишь платок.

Было слышно, как ба закрывает дверь на засов. Появилась на пороге кухни и посмотрела в мои несчастные глаза:

— Не бойся, Кирюша, отобьемся.

Я облегченно вздохнула и обняла свою любимую бабушку.

— А телеграфировать маме будем? — на всякий случай поинтересовалась.

— Причина есть? — резонно спросила ба, — Нет? Значит не будем.

Закрыла окно, занавесила его и стала помогать снимать дождевик, а потом долго мыла меня в тазу.

Чистая, измазанная зеленкой, засыпала на кровати, только что застеленной хрустящими от крахмала простынями, измученная прекрасно начавшимся и нелепо завершившимся днем моей первой любви.

Проснулась утром от неясного шума на улице. Будто гудел рой растревоженных пчел. Белая занавеска поднималась и опадала от легкого дуновения ветра, от чего косые солнечные лучи освещали комнату, как стоявший в соседней бухте маяк: свет то слепил глаза, то затихал.

Зашла бабуля и нервно закрыла окно, потом тщательно расправила занавески, будто боялась солнца. Поймав вопросительный взгляд, буркнула:

— Так надо. Не подходи к окнам.

И без объяснений покинула комнату.

Стало любопытно: что происходит на улице?

Почему-то на цыпочках подошла к окну и, словно шпионка какая, чуть отодвинула край белого ситца. Забор облепили люди. Лица неприветливы. Но это же соседи, которых знала с детства! Встретившись взглядом с одним из мальчишек, который тут же стал показывать пальцем, отпрянула, будто могла схлопотать пулю в лоб. Ноги не держали, уселась на пол.

Не понимаю, что этим людям нужно? Какая причина заставила их собраться?

Было слышно, как закрываются остальные окна. Собралась держать круговую оборону? Скрипнули половицы, ба стояла за дверью, но почему-то не заходила. Не вытерпев этого ожидания, позвала ее.

Голос отказал, стал высоким и получилось особенно жалобно:

— Бааа, бааа…

Она резко открыла дверь, но замерла, не увидев меня. Когда я поднялась, бабушка крепко обняла, стала похлопывать по спине, утешая:

— Все будет хорошо, деточка. Пройдет время, и они успокоятся.

— Ба, да что же случилось? Почему они здесь?

— Посмотреть пришли.

— На меня?

— Нет, на нашу дверь.

— Зачем?!

— Ее кто-то ночью испачкал. Отмыть не получается.

— Как испачкал? Зачем?

— Дегтем.

Я ждала ответа, но она молчала.

Освободившись из объятий, посмотрела ей в лицо. В светлых, выгоревших от времени глазах, стояли слезы. Ба вытерла их кончиком платка, вздохнула:

— Давай сядем.

Обхватила мои ладони и всхлипнув, заговорила:

— Расскажу одну историю и ты все поймешь. Это давно случилось, еще до твоего рождения. Помню, месяц май был, Тамара школу заканчивала. В поселке появился молодой человек. Всем он был хорош: статный, красивый, обеспеченный — приехал на блестящей машине. Местные ребята такую впервые увидели, облепили всю. А он искал, где можно остановиться на неделю. Иван указал на мой дом — только недавно побелила, нарядно выглядел в цветущем жасмине. А почему не пустить постояльца? Мы с мамкой твоей вдвоем жили, комната свободная есть, да и подспорье денежное не помешало бы.