Ну серьезно. Неужели можно захмелеть от одного-единственного бокала вина? Надо было вообще не пить.
И все-таки это было странно. Если бы Шелби все приснилось, его лицо не было бы таким четким в ее памяти. А она помнила каждую деталь. Широкие скулы, малюсенькая ямочка на подбородке. Прямой нос и темные брови, под которыми блестели почти черные глаза. Его присутствие заставляло верить в его магнетическую, невероятную силу. Но это не пугало, а наоборот. Рядом с ним Шелби чувствовала себя как за каменной стеной. Защищенной.
За какие-то доли секунды она, замерзшая до мозга костей, превратилась в натуральный пожар. Шелби не помнила, чтобы когда-нибудь еще испытывала такое сильное сексуальное возбуждение. Даже когда была совсем юной, и уж точно ничего подобного не чувствовала в течение последних нескольких лет. Она была слишком занята своим магазином, чтобы думать о свиданиях. А ее бывший, Фрэнк, с которым она недавно порвала, напрочь отбил всякое желание завязывать отношения. Подруга Шелби и ее партнер по бизнесу Оливия называла Фрэнка исключительно Фрико[8] — и это прозвище как нельзя лучше подходило ему. Определенно, после Фрэнка у Шелби не было ни малейшего желания с кем-то встречаться. Разве что она найдет кого-то особенного. Такого, как вчерашний незнакомец.
Он был похож на настоящего киллера. И вдобавок от его голоса у Шелби по коже пробегали мурашки, а в его темных глазах она просто тонула.
В какой-то момент она так ослабела, что решила: всему виной тот злополучный бокал вина. Но это дезориентирующее ощущение быстро сменилось чистой, всепоглощающей, ошеломительной страстью, лавой разлившейся по ее венам.
Даже сейчас ее тело было словно оголенный нерв, а соскам было больно от того, как о них терся шелк ночной сорочки. Внизу живота все пульсировало так сильно, будто там у Шелби было еще одно сердце. Однако впереди был трудный день, черт бы его побрал. И это отнюдь не радовало.
Шелби глубоко вздохнула, откинула простынь, которой укрывалась, и свесила ноги с края кровати. Утренние процедуры привели ее в чувство. Она выпила кофе, поболтала по телефону с мамой, попутно листая журнал по флористике, потом приняла душ. Через час она, полностью одетая и готовая к новому дню, уже шла в свой магазин.
Кто-то весьма крупного телосложения наблюдал за ней с другой стороны улицы. Шелби на мгновение закрыла глаза, пребывая в полной уверенности, что уже видела эту могучую фигуру с широкими плечами. Но когда она открыла глаза, человека уже не было.
Тряхнув головой, Шелби перевесила тяжеленную сумку на другое плечо и пошла дальше.
— Приветик! — поздоровалась Олли, которая стояла, прислонясь к витрине их магазина. В руках у нее было по стакану кофе из Старбакса[9]. — Держи. Твой латте[10].
Все еще преследуемая образом того, кого увидела минуту назад, Шелби схватила стакан с шапкой из пены и прижала его к груди. Олли помахала рукой у нее перед глазами:
— Эй, ты что, спишь еще?
Шелби выпрямилась и попыталась улыбнуться.
— Нет, уже проснулась.
— Хорошо, потому что наши холодильники приказали долго жить.
Шелби простонала, качая головой.
— Супер, — проворчала она и пошла за Олли внутрь. — И тебе доброго утречка.
Однако, едва Шелби вошла в магазин, как тут же выскочила, чтобы посмотреть на улицу, заполоненную автомобилями и спешащими по тротуару людьми. Все было в порядке. Никаких причин нервничать и покрываться холодным потом. Никаких причин чувствовать себя как на иголках.
Она коротко выдохнула, убеждая себя, что сегодня самый обычный, ничем не примечательный день. С вышедшими из строя холодильниками для цветов.
Три дня Сикс следил за ней.
Он решил, что, отступив на время и понаблюдав за ней, улучит наилучший момент, чтобы забрать ее душу. Но такой момент все не наступал. Шелби Моррисон постоянно куда-то торопилась. Каждое утро она выходила из дома и мчалась по улице шесть кварталов до цветочного магазина на Центральной авеню. Как выяснилось, магазин принадлежал ей. После этого Сикс видел ее только урывками. И так до самого вечера. Люди заходили в магазин с пустыми руками и пустыми лицами, а выходили, улыбаясь, такие же живые и наполненные разноцветьем красок, как и цветы в их руках.
Несколько раз в течение дня из-за угла появлялся грузовичок с логотипом магазина «Цветочная поляна» и останавливался перед витриной. Из-за руля выскакивал молодой человек, чтобы загрузить в кузов дневные заказы. Несколько раз за день Шелби выбегала из магазина вслед за ним, давала последние инструкции и провожала отъезжающий грузовичок веселым криком:
— Спасибо, Макс!
Каждый раз, когда она появлялась на улице и солнце высвечивало красноватый оттенок ее волос, Сикс чувствовал, как жар поднимается от кончиков пальцев ног к животу и дальше — к шее. Ощущение нельзя было назвать приятным. Как, впрочем, и неприятным. Просто странное, отвлекающее чувство. И совершено незнакомое.
В магазине вместе с Шелби работала еще одна женщина — брюнетка с чересчур пухлыми губами и огромными карими глазами, которые придавали ей испуганный вид. Но Сикс едва обратил на нее внимание.
Он полностью сосредоточился на Шелби. Потому что она была его целью. А вовсе не по какой-то другой причине. Он следил за ней, перемещаясь с места на место, чтобы оставаться незамеченным. Сначала он стоял, прислонившись к одному из припаркованных поблизости автомобилей, наклонив голову, чтобы избежать разоблачения. Потом нашел оставленную кем-то на крыше машины газету и делал вид, что читает ее, прикрывая лицо. Иногда он смотрел поверх страниц, чтобы увидеть ее через витрину, и несколько раз едва не попался, но вовремя успевал снова прикрыться широкими газетными страницами. Каждый раз, когда Шелби скрывалась за дверью «холодной» комнаты (где, как предполагал Сикс, они хранили свежие цветы), он обнаруживал, что ходит кругами, барабанит пальцами по капоту машины, похлопывает себя по бедрам, проводит руками по волосам и до скрежета стискивает зубы. Почему-то несколько минут ее отсутствия длились словно целую вечность. А то и две.
И Сикс спрашивал себя снова и снова, почему не зайдет в этот маленький магазинчик и не закончит свою работу сию же секунду.
Потому что тогда она увидит его. Вот почему. Один короткий взгляд — и она вспомнит об их поцелуе. И начнет размышлять. А вдруг он ее преследует? Вдруг он псих? Или извращенец? Проклятье! Он сам виноват, что, когда у него был шанс, не довел дело до конца. А теперь не мог решить, как к ней подойти, и уж тем более не собирался вытаскивать ее душу из тела издалека. Потому что ему почти до боли хотелось еще раз заглянуть в ее зеленые глаза и услышать сладкий, мягкий звук ее последнего дыхания.
