Слабая попытка пошутить успеха не имеет. Я старательно разглядываю полки, уставленные первыми изданиями известных книг, абстрактные картины на стенах — в большинстве своем бесценные оригиналы. Конечно, Деймен почуял неладное — надеюсь только, не догадывается о масштабах. О том, что я лишь механически произношу нужные слова, а на самом деле все мысли заняты совсем другим.
— И что, она тебя возненавидела, как ты боялась?
Голос у Деймена ровный, размеренный, чуточку напористый.
Вот он передо мной: потрясающий человек, который любит меня четыреста лет и будет любить, сколько бы я ошибок ни наделала, сколько бы жизней ни испортила. Со вздохом закрываю глаза, сотворяю ярко-алый тюльпан и протягиваю ему — не только как символ нашей вечной любви, но и как награду победителю в заключенном нами пари.
— Ты был прав. Ты выиграл. — Я склоняю голову, вспоминая реакцию Хейвен на мои слова — точно такую, как он и предсказывал. — Она в полном восторге. Не знает, как меня благодарить. Чувствует себя, точно рок-звезда. Нет, вру — намного лучше. Как рок-звезда-вампир. Только улучшенной породы, без гадкой привычки пить кровь и спать в гробу.
Встряхиваю головой и невольно улыбаюсь.
— Мистическая нежить? — Деймена передергивает. Сравнение ему совсем не по вкусу. — Даже не знаю, как к этому относиться.
— О, полагаю, это следствие ее недавнего увлечения готикой. Со временем пройдет. Восторги не выдержат столкновения с реальностью.
— С тобой тоже так было? — спрашивает он, приподняв мне пальцем подбородок и заставляя смотреть в лицо. — Для тебя восторги тоже проходят — или, может, уже прошли? — Его чуткий взгляд улавливает малейшие перепады моего настроения. — Не потому ли тебе вдруг стало тяжело на меня смотреть?
— Нет! — Отчаянно мотаю головой, понимая, что попалась. — Просто я… очень устала. Нервное напряжение последних дней…
Прижимаюсь еще теснее, прячу лицо у него на плече, рядом со шнурком от амулета. То самое нервное напряжение, колючее, изматывающее, мало-помалу отступает. Жадно впитываю горячий мускусный запах.
— Почему так не может быть всегда? — шепчу я, а на самом деле думаю: «Почему я не могу быть такой всегда? Все время так чувствовать?»
Почему все изменилось?
— Может, — поводит плечом Деймен. — А почему нет?
Отодвигаюсь, вскидывая на него взгляд.
— Ну, я готова назвать по крайней мере две вполне убедительные причины.
Киваю в сторону лестницы, по которой уже сбегают Роми и Рейн, кошмарные двойняшки, доверенные на время нашей заботе. Одинаковые внешне: прямые темные волосы, зигзагом подстриженные челки, бледная кожа, большущие темные глаза, — и притом в одежде полная противоположность. Роми нарядилась в розовый махровый сарафанчик и пляжные шлепанцы в тон, а Рейн босая, вся в черном, и на плече у нее сидит наш черный котенок по имени Селена. Обе встречают Деймена сияющими улыбками, а на меня косятся довольно враждебно. Все как обычно — хотя бы это не меняется.
— Постепенно все наладится.
Деймен сам хочет в это верить и меня старается убедить.
— Нет, не наладится, — вздыхаю я, нашаривая сандалии. — Хотя их тоже можно понять.
— Уже уходишь?
Я киваю, пряча глаза.
— К обеду придет Муньос. Сабина хочет, чтобы мы познакомились поближе. Ну, в смысле, по-родственному, а не как учитель и ученица.
Пожимаю плечами, внезапно сообразив, что надо было и Деймена пригласить. В сущности, ужасно невежливо его не позвать. Но присутствие Деймена в доме нарушило бы мои дальнейшие планы на вечер. Те, о которых он, может, и подозревает, но убедиться своими глазами ни в коем случае не должен, особенно после того, как столь недвусмысленно высказал свое отношение к моим экспериментам с магией.
— В общем, ты понимаешь…
Понятия не имею, что говорить дальше.
— А Роман?
Глубоко вздыхаю, наконец встретившись с ним взглядом. Вот оно, то, от чего я так старалась уклониться.
— Ты предупредила Хейвен? Рассказала ей, что он сделал?
Я киваю, вспоминая заранее подготовленную речь — я репетировала ее в машине, пока ехала сюда. Допускаю, что Хейвен — наш единственный шанс добыть у Романа необходимое.
— И?
Позволяю себе слегка прокашляться.
А Деймен ждет, на его лице — шестисотлетнее терпение. Я открываю рот… И не могу выговорить ни слова. Он слишком хорошо меня знает. В конце концов я ограничиваюсь глубоким вздохом. Слова не нужны. У меня все и так на лице написано.
— Понял.
Деймен кивает. В его голосе нет осуждения, и меня это немного разочаровывает. Я-то сама себя осуждаю, почему же он — нет?
— На самом деле все не так, как ты подумал, — начинаю я. — Я правда пробовала ей объяснить. Она ничего не хочет слушать. Ну, я и решила — а какого черта? Если Хейвен все равно намерена общаться с Романом, почему не попросить, чтобы она при случае стащила для нас противоядие? Я понимаю, ты считаешь это неправильным, а по-моему, тут нет ничего особо страшного.
Он смотрит на меня спокойно, по лицу ничего не прочтешь.
— И кроме того, мы действительно не можем доказать, что он позволил бы ей умереть. Противоядие было у него под рукой, он просто не сомневался, какой выбор я сделаю. Даже если бы я поступила иначе, откуда мы знаем, что он не дал бы ей эликсир? — Сама не верю, что привожу Хейвен доводы, которые совсем недавно меня так возмущали. — Может, он потом еще и воспользовался бы ситуацией, чтобы обернуть дело в свою пользу. Сказал бы, что мы бросили ее умирать, и настроил бы Хейвен против нас! Ты об этом не подумал?
— Нет. Не подумал.
Деймен прищуривает глаза, его лицо мрачнеет.
— Я же не оставлю все как есть, я буду присматривать, чтобы с ней ничего не случилось! Пойми, у Хейвен есть свобода воли, мы не вправе за нее решать, с кем ей дружить. Как говорится, со своим уставом…
— А романтические чувства Хейвен к Роману ты учитываешь?
Отвечаю, скрывая свою неуверенность:
— Если помнишь, у нее и к тебе в свое время были чувства. Только быстро прошли. А еще был Джош — Хейвен считала его своей судьбой, а потом бросила из-за котенка. Сейчас она может себе позволить выбирать, кого захочет… — Умолкаю на мгновение и тут же продолжаю, пока Деймен не успел вставить слово: — Наверняка Роман постепенно потеряет в ее глазах свое очарование и передвинется в хвост списка. На самом деле Хейвен вовсе не такая ранимая, какой кажется.
Я встаю, давая понять, что разговор окончен. Что сделано, то сделано; не хочу, чтобы слова Деймена заставили меня еще больше сомневаться в правильности собственной позиции.
Деймен колеблется, приглядывается ко мне и вдруг, поднявшись одним плавным скользящим движением, за руку ведет меня к выходу и у двери прижимается губами к моим губам. Припав друг к другу, мы плавимся в поцелуе и длим его, сколько хватает дыхания. Никто из нас не хочет отодвинуться первым.
