Я уже много лет не вспоминала о встрече с волком у дома родителей. На самом деле я активно старалась не думать о своем пребывании в штате Мэн. Это было неловко. Никто из моих сверстников из штата Монтана не провел целый год в депрессии и не жил с родителями. Никто из них даже не развелся.
Я встала и потянулась.
— Проверю спутники, а потом закругляемся, ребята, — сказала я. — Помните, мы встаем вместе с солнцем.
Зак отсалютовал мне. Колин только улыбнулся.
Мне не потребовалось много времени, чтобы выровнять спутниковые тарелки и найти стаю Леопольда на светящемся экране моего iPhone. Волки с радио-ошейниками не двигались, так что я предположила, что остальная стая тоже легла спать. Я представила себе, как они лежат в траве, прижав хвосты к носу, чтобы сохранить тепло. Альфа-самка, 259F, успешно вырастила четырех щенков в прошлом году. Я могла представить себе их всех: двух серых щенков, черную самку и смуглого самца с белыми отметинами. Все худые, с длинными ногами.
Но что будет, когда они встретят одинокого черного волка?
Иногда одиноких волков принимают в новую стаю. Иногда те даже становятся альфами, хотя от этой мысли мне стало не по себе. Нынешний альфа-самец стаи Леопольда, М-457, был молод, силен и немного придурковат. Одинокий черный волк был больше, но я думала, что любой бой между М-457 и новым волком будет серьезным противостоянием. Может быть, даже смертельным.
— Так уж устроена природа, — пробормотала я. — Моя работа — наблюдать, а не привязываться.
И все же мне было интересно, где сейчас черный самец. Знал ли он, что находится рядом с другой стаей? Знал ли он, что находится рядом с нами? Дрожь пробежала по моему позвоночнику.
Был ли он все еще рядом с нами?
Я медленно повернулась, ища блеск золотых глаз в угасающем свете. Позади меня не было ничего, кроме сосен, их тени сгущались и собирались под ними, когда последний луч света покидал небо. Я глубоко вздохнула и покачала головой.
— Я начинаю сходить с ума, — прошептала я, поднимая глаза, чтобы убедиться, что Зак и Колин не наблюдают, как я разговариваю сама с собой в темноте. Определенно, пора было ложиться спать.
***
Солнечный свет.
Весенний солнечный свет.
Но сейчас не весна, настаивал мой мозг. Сейчас август. Я в Йеллоустоне. Я протерла глаза, и передо мной предстала осиновая роща. Полевые цветы качались на легком ветерке.
— Сплю, — прошептала я. — Конечно, я опять сплю.
Я сделала несколько шагов вперед. Надо мной шелестели сердцевидные листья осин. Их пестрые белые и черные стволы мерцали на солнце, так что трудно было определить расстояние. Но я точно знала, куда иду, и мне понадобилось всего несколько шагов, чтобы найти наш луг.
У меня перехватило дыхание, когда я увидела его. Он стоял посреди небольшой поляны, и полевые цветы доставали ему до колен. Он смотрел в небо, совершенно голый. Его темные кудри спадали до середины спины. Он был не совсем в моем вкусе, поняла какая-то далекая, рациональная часть моего мозга. Я всегда заканчивала с занудными, интеллектуальными парнями, которые носили джинсы меньшего размера, чем я.
Но мой любовник во сне был совсем другим. Он был мускулистым, огромным и диким. Что-то в его глазах и манере держаться говорило о грубой животной силе и едва сдерживаемой мощи. Что, черт возьми, делает мое подсознание, выдумывая его?
Он обернулся, будто услышал меня, и наши глаза встретились. Его лицо озарила улыбка, от которой мое сердце затрепетало. Может, и не совсем в моем вкусе, но, черт возьми, он был великолепен. Эта улыбка могла бы соперничать с летним солнцем.
Пока он пересекал луг, его мускулы перекатывались в пятнистом солнечном свете. Он не остановился передо мной, даже не потрудился поздороваться. Вместо этого он обнял меня за талию и притянул к своей груди, целуя глубоко и жадно. Мое тело наполнилось жаром, и я открыла ему рот.
— Не думал, что увижу тебя снова, — прорычал он мне в шею, его теплое дыхание коснулось моей кожи.
Я рассмеялся над абсурдностью его заявления. Как мог мой собственный любовник во сне удивиться, увидев меня?
Он уткнулся мне в волосы.
— Я скучал по тебе.
— Я видела тебя прошлой ночью, — сказала я, хихикая, когда его бедра прижались к моим.
— О, но это был очень длинный день. — Он провел носом по моей шее, и я закрыла глаза, наслаждаясь медленными волнами, когда его руки прошлись по моей спине.
— Ты всегда носишь одежду, — вздохнул он.
Я нахмурилась и посмотрела вниз. Да, я определенно была одета. Черные термоштаны и темно-бордовая шелковая водолазка. В таком наряде я забралась в спальный мешок.
— Да. Наверное, у меня не слишком богатое воображение, — пробормотала я.
Мой любовник из сна наклонил голову и поднял бровь.
— Да, ладно… нормальная одежда, — сказал он.
Я фыркнула и вырвалась из его объятий достаточно далеко, чтобы стянуть рубашку через голову.
— Раньше здесь все было по-другому, — сказала я, снимая штаны. — Были…
— Сосны, верно? И постель из мха. — Он потянул меня в свои объятия. Теперь жар его возбуждения давил прямо в мягкую кожу моего живота. Я вздрогнула, когда он провел пальцами по моей спине и шее. От него приятно пахло, мускусом и дикостью, с легким привкусом сладости. Как цветы клевера или медом.
— Там тоже был ручей. Помнишь? — спросил он.
Я улыбнулась. Я действительно помнила ручей в сосновом лесу, антураж всех тех снов, которые заставляли меня задыхаться и быть мокрой от пота, когда конечности безнадежно запутывались в простынях узкой односпальной кровати в доме родителей. Иногда мы купались в этом ручье или пили из него, как дикие животные. Я повернулась, чтобы рассказать любовнику из сна, что я помню, когда его губы прижались к моим. Я открыла рот, чтобы приветствовать его поцелуй, и мое тело растаяло от прикосновения к его груди. Его пальцы нежно сжали мои соски, и я застонала ему в рот.
Он отодвинулся, ухмыляясь, и опустился передо мной на колени. Его руки обвились вокруг моей задницы, когда он притянул меня ближе.
— Черт возьми, я скучал по твоему вкусу, — проворчал он.
Он провел языком по гребню моего лона, и я ахнула. Я погрузила пальцы в его волосы, пока мои бедра качались у его рта.
— О, боже, да, — сказала я.
Мой любовник из сна всегда был без ума от орального секса для меня, иногда по ночам это было все, чем мы занимались. Потому что, очевидно, у меня не очень богатое воображение, подумала я, прежде чем его губы и язык стали настолько отвлекающими, что я больше не могла думать ни о чем.
Тело горело от его прикосновений, удовольствие прокатывалось по мне большими красными волнами, заставляя ноги дрожать, пока я не потеряла чувство равновесия. Единственное, что поддерживало меня, были его сильные руки вокруг моей талии, обхватившие мне под попу. Он медленно двигался внутри меня, его язык описывал круги вокруг клитора, его звериные стоны удовольствия у моих ног посылали дрожь по всему телу. Мои глаза закрылись, и я откинула голову назад, мышцы живота напряглись…
— Мммм, ты уже близко, — пробормотал он, отстраняясь.
Я всхлипнула. Воздух в осиновой роще казался почти холодным по отношению к моей внезапно обнажившейся плоти. Он поднял руку к моему лону, провел по нему большим пальцем, и мое тело задрожало так сильно, что я упала бы, если бы он не прижался плечами к моим ногам.
— Я хочу, чтобы ты осталась там, — сказал он. — В шаге от того, чтобы кончить.
Он повернулся, чтобы поцеловать внутреннюю сторону моего бедра, в то время как его большой палец кружил вокруг моего клитора, нажимая достаточно сильно, чтобы заставить меня дрожать, но недостаточно сильно, чтобы освободиться.
— Д… да, — сказала я.
Вся осиновая роща закружилась вокруг меня. Я закрыла глаза, мое тело болело, бедра напряглись под его рукой. Я не могла ни думать, ни говорить. Его губы двигались по моим бедрам, как крылья бабочки, покрывая кожу легкими, целомудренными поцелуями, а пальцы дразнили клитор. Я попыталась попросить его о большем, но мой рот позабыл, как складываются слова.
