— Неужели вас не учили, что в присутствии старших нужно вести себя более сдержанно?!
Я удивленно приоткрыла рот: о чем это он?
— Что вы нам тут пытались показать две минуты назад? Как вам до зубного скрежета надоел научный руководитель, который столько сил тратит на ваше образование и воспитание?
Я мысленно ахнула: ну и глупость!
— Или я — за то, что помогаю уважаемому профессору научить вас хоть чему-нибудь?
Ага! Это он, наверное, про то, как я утихомиривала своего приятеля-домового. Ну да, ведь никто из них не видел, что он тут вытворял, впрочем, и сейчас вытворяет, выплясывая на полу танцы какого-то туземного племени, еще и подмигивает мне, зараза такая, смешно ему видите ли, ну а мне что прикажете делать, когда тут уставились на тебя две пары рассерженных глаз и ждут покаяния, а мне в этот момент расхохотаться хочется.
— Студентка, Наталия Ливси! — рявкнул профессор, — Имейте хоть каплю уважения к тому, кто сейчас стоит перед вами.
«К домовому, что ли?!» — фыркнула я и, не выдержав больше, широко улыбнулась.
Глаза аспиранта в тот же момент налились кровью, профессор тоже покраснел, надул щеки и гаркнул:
— Вон!!!
Я подскочила и икнула от испуга.
— Вон отсюда! — снова заорал он.
Я вылетела за дверь и только уже в коридоре смогла успокоиться и прийти в чувство, ругая на чем свет стоит глупого домового, ну и себя конечно же. Вот только что своими собственными руками я на столько отдалила заветный экзамен, что он вообще исчез за горизонтом. «Ну, почему мне так не везет?!» — подумала с горечью и поплелась в общежитие, а на пол пути опять увидела этого пакостника, который спокойно сидел под большим фикусом и жевал булку. Я специально сделала вид, что не замечаю его, но домовой кинулся мне под ноги, ухватил за подол платья лапками и забормотал:
— Натонька-красавица, ну не злись на меня! Лучше угости чем-нибудь!
Я демонстративно отвела взгляд и сделала вид, что не слышу.
— Ну, не обижайся! Не обижайся! — снова запричитал он, — Я ведь по делу важному к тебе пришел, а ты вместо благодарности от меня отворачиваешься. Вот никто бедного домового не любит! — обиженно забормотал он, заморгал, и стал растирать лапой грязь по мордочке, делая вид, что горько плачет. «Ну, и актер! Да такому только в театре играть!» — подумала, уже давно выучив все его хитрости.
— Не веришь?! — проворчал он, мгновенно перестав елозить грязь.
— Почему же? Верю! — ответила я, а затем добавила, — Но слушать все равно не стану.
— Ну, и зря! А меня дерево, между прочим, прислало, — проворчал домовой.
Я тут же остановилась, вспомнив в момент это наглое существо, растущее в глубине парка, и спросила:
— И что оно хотело?
— Ишь хитрая какая! Дашь угощение — скажу! — ехидненько проговорил домовой, устраиваясь снова у вазона с фикусом.
Вот вымогатель! Я порылась в сумке, но кроме прошлогодней печеньки больше ничего не нашла.
— На! — сказала мелкому и отдала свою находку.
Мохнатик протянул лапку, взял угощение, обнюхал его со всех сторон. Его физиономия сморщилась, а печенька тут же исчезла в небольшом мешочке, висевшим у него на поясе.
— Ладно, принимается, — проворчал он, — Только в следующий раз уж будь добра угощай чем-нибудь посвежее да повкуснее.
Я хмыкнула. Надо же, еще и перебирает! Но в слух спорить не стала, тратить еще и на это время я не собиралась. Теперь мне наверняка придется из кожи вон вылезть, чтобы хотя бы допуск к экзамену получить.
— В общем дерево просило напомнить, что ты ему кое-что обещала.
— Тьфу ты! — воскликнула, — Я думала и вправду что-то срочное.
Домовой обиженно покачал головой.
— Передал, что велели. И ты бы это… — он на несколько секунд замялся, но потом все же продолжил, — поаккуратней с ним, что ли.
Я удивленно посмотрела на него. В первый раз мохнатик предупреждает меня таким серьезным тоном, а не шуточками-прибауточками изъясняется.
— А что не так? Вроде дерево, как дерево, — попыталась выудить у него новые подробности.
— Не знаю, — протянул домовой, — только наши все его немного побаиваются. Уж больно у него глаза страшные, того и гляди огнем прожгут, да и странное в нем что-то есть. Ты бы с ним, Натка, водилась поменьше, — добавил он под конец.
Я пожала плечами, больше обещанного вроде и не собираюсь, но вот сегодня явится к нему все-таки нужно и свое слово сдержать.
Решив не откладывать в долгий ящик эту встречу, я свернула в парк и помчалась уже по знакомой дорожке в самую его неухоженную часть, где в зарослях шиповника и рос этот наглец.
— Как дела?! — крикнула ему первое, что пришло в голову.
Дерево заскрипело, зашумело своими ветвями и на меня тут же уставилось два раскаленных уголька.
— Воспитанные девушки для начала здороваются, а потом уже вопросы задают, — проворчало оно недовольно.
А я мысленно застонала, поджав обиженно губы: уже несколько раз за сегодня меня в этом обвиняют. Сразу же вспомнился вездесущий аспирант, который все время обличительно смотрел на меня, и противный профессор, которому ничего не нравилось. Но то хотя бы люди, а тут и вовсе дерево! Ему и разговаривать-то не положено, не то что поучать.
Я бросила сумку на землю, села рядом с ней и обиженно замолчала, глядя куда-то вдаль на по-осеннему хмурое небо.
— Эй! Ты что обиделась?! — спросили меня тут же.
«Тучки… тучки… так и дождик может начаться…» — думала я, демонстративно задирая нос к верху.
Внезапно с моей головы слетела шапка и упала в кучу желтых листьев.
— Это что еще за номер?! — воскликнула громко и рассерженно уставилась прямо в глаза этому невежде, — Если будешь так себя вести, больше не приду!
— Ну, во-первых, ты пообещала, — спокойно стало перечислять дерево, — Во-вторых, сама виновата. Разве можно игнорировать своего собеседника? Это по меньшей мере не вежливо. В-третьих, садись уже ко мне ближе и начинай делиться новостями, мне тут птичка на хвосте принесла, что у тебя появились проблемы.
«Эх, оборвать бы той птичке хвост», — подумала я расстроенно и рассказала все про незавидную долю студентов еще при господине Эботе, а потом и на личности нового научного руководителя и его помощничка перешла, с ними у меня вообще не заладилось с самого начала, затем упомянула необычные задания, которыми нас теперь постоянно мучили — в общем, выговорилась и с удивлением заметила, что стало намного легче. При чем в отличии от соседок по общежитию меня ни разу не перебили охами и ахами по поводу симпатичного молодого аспиранта или импозантного господина Томпсона. «Все же есть один огромный плюс в том, чтобы делиться наболевшим с совершенно посторонними», — подумала я, с нетерпением ожидая услышать чужое мнение. «Неужели еще раз обвинит в невоспитанности? А что? Это оно может!» — думала я, с подозрением вглядываясь в яркие угольки глаз. Но дерево повело себя совершенно неожиданно: оно вдруг заволновалось, зашелестело сухими листьями, несколько из них даже плавно опустились мне на макушку, сухие ветки потянулись и внезапно ухватили за пальто, притянув к могучему стволу.
— Что тебе нужно?! — испуганно закричала я, но на вопрос ответа так и не получила.
Вместо этого два мрачных багровых глаза пронзали меня теперь словно лазеры.
— Опиши этого самого аспиранта и профессора подробнее, — зашипело дерево каким-то словно чужим голосом.
Я испуганно дернулась, пытаясь освободиться, но держали меня крепко.
— Не бойся! — проговорило оно все с тем же шипением, — Просто сделай то, о чем прошу, тебе ведь это не сложно?!
— Нет, — я замотала головой из стороны в сторону и заговорила, — Ну, один, который постарше, то есть наш преподаватель, высокий такой, с небольшой бородкой-клинышком, симпатичный, только вот глаза мне его не нравятся, блеклые какие-то и взгляд такой холодный.
Я на секунду умолкла, раздумывая, правильно ли передала то, что почувствовала совсем недавно.
— Интересно, интересно, — подбодрил меня собеседник.
