Сумма пожертвования остаётся загадкой. Но не в этом дело. Императрица подала пример, и одна за другой светские дамы опускают на специальный поднос чеки. Фрейлины в пожертвованиях не участвуют.
Я наблюдаю за действом со стороны, дожидаюсь, когда старший целитель поднимет поднос, и выхожу вперёд.
— Ваше высочество, — я иду с настолько недовольным видом, что целитель отступает на шаг. Я вижу, как дёргается его кадык.
Я настолько пугающая? Тогда я просто обязана улыбнуться по-злодейски.
— Ваше высочество? — в голосе императрицы сквозит обречённость, авторитета остановить меня у неё нет.
Внимание и дам, и целителей приковано ко мне. Я нарочно выдерживаю секундную паузу, нервирую, но, вопреки ожиданиям, скандал не устраиваю и вообще начинаю мирно и доброжелательно:
— В госпитале не должно быть недостатка лекарств. — демонстративно подняв руку, я отстёгиваю браслет и медленно, камушек за камушком, опускаю на поднос, но в последний момент “хвостик» удерживаю между пальцами и, притворяясь раздосадованной, вслух делюсь якобы осенившими меня сомнениями. — В аптеке оплату драгоценностями не примут…
Целитель пытается сгладить ситуацию:
— Ваше высочество от имени госпиталя и всех нуждающихся, которые смогут получить помощь, я благодарю вас.
— Так не пойдёт, — качаю я головой. — В аптеке не смогут понять ценность браслета, он будет потрачен впустую. Что же сделать? Ох, леди! — я снова поднимаю браслет повыше. — Чтобы поддержать госпиталь Весенней надежды, я позволю вам приобрести браслет с моей руки.
Дамы переглядываются.
— Тридцать золотых? — робко предлагает круглолицая пышка с солнечной улыбкой.
Мне слегка жаль обижать ту, которая взяла на себя инициативу, но сценарий требует быть грубой:
— Ха? Мне послышалось? Леди, не может быть, чтобы вы оценили мою руку столь дёшево? Что вы пытаетесь этим сказать?
Коснувшись подноса, я будто в задумчивости играю пальцами и случайно цепляю чеки. Моя цель — увидеть подписи. Четыре фамилии мне не знакомы, особого интереса не вызывают. Я даже запомнить их не пытаюсь, хотя стоило бы. Возможно, эти фамилии даже мелькнули на страницах романа, но я сто раз забыла. Другое дело пятая фамилия. Чек положен сразу после векселя императрицы. Я нахожу взглядом даму “сладкая вишенка’’, которая сделала пожертвование второй. Вот мы и познакомились, дорогая герцогиня?
— A-а… Браслет с вашей руки бесценен, принцесса Крессида. Никакая цена не будет достаточной, — пышка выкручивается весьма находчиво.
Но сумму не увеличивает. Стеснена в средствах?
— Но во что вы оцените возможность получить браслет с моей руки? — я отвечаю вполне дружелюбно и дальше обращаюсь к остальным дамам. — Леди, неужели вы осуждаете моё начинание? В любом случае извольте пояснить своё мнение.
Едва ли в моих обвинениях есть смысл, зато в них кроется угроза. Я впериваю пристальный взгляд в герцогиню. Ссора с принцессой так невовремя обернётся опалой…
— Сто золотых, — сдаётся “сладкая вишенка”.
Полагаю, у неё есть больше?.
— Уже что-то. Леди, не стесняйтесь присоединиться к нашему маленькому аукциону, ведь сообща мы действуем во благо госпиталя!
Неожиданно, но шаг вперёд делает пышка:
— Сто тридцать.
— Сто пятьдесят, — торопливо взмахивает дама рядом с ней.
Я не оставила шансов проигнорировать аукцион, и теперь леди оропятся сделать ставку, чтобы уступить победу самой нерасторопной. По-моему, это даже забавно.
— Сто шестьдесят.
— Сто шестьдесят, — голоса двух дам сливаются воедино.
Они переглядываются, ни одна не хочет покупать браслет.
Я перевожу взгляд на герцогиню:
— Леди, неужели вы уступите так легко? — вопрос для ведущей аукциона неэтичный, но я себе ни в чём не отказываю, ещё и губы обиженно надуваю.
Герцогиня молчит.
Сумма набежала астрономическая. Полагаю, сотня золотых — это стоимость солидного дома в столице, не так ли? Если я и ошибаюсь, то ненамного.
— Ваше высочество, — императрица решает вмешаться, потому что я веду себя совсем неуместно.
Где это видано, чтобы принцесса откровенно вымогала деньги?
Зато подозрения подтверждаются: жена главного заговорщика не просто завоевала доверие императрицы, она стала ей подругой. Иначе бы императрица не пыталась меня осадить.
— Ха, разочаровывающе. Интересно, его величество в таком же положении, как я сейчас? Итак, ставка? — я отворачиваюсь от герцогини.
Намёк, что я буду жаловаться, действует.
— Двести золотых!
Смогу я выжать больше? Маловероятно.
— Двести золотых — раз. Двести золотых — два. Двести золотых — три. Бесценный браслет уходит герцогине Дарин, — я опускаю браслет на поднос. — Полагаю, пары часов хватит, чтобы лакей доставил чек. Пожалуйста, передайте браслет посыльному герцогини в целостности и сохранности. И держите меня в курсе.
— Спасибо, ваше высочество! Теперь мы сможем приобрести не только лекарства первой необходимости, но и закупить энергетические кристаллы, а также обновить палаты и восстановить все неработающие артефакты.
Я поощрительно киваю, пока лекарь, захлёбываясь словами, рассказывает мне про грандиозные планы устроить на вырученные деньги теплицу редких лекарственных растений. До меня в сумме едва ли набралось бы пятьдесят золотых, скорее тридцать-сорок.
— Обязательно держите меня в курсе, — повторяю я. — Первое письмо от вас жду завтра, — я многозначительно кошусь на герцогиню.
Не знаю, насколько сильно она пострадала в финансовом плане, но заговор штука дорогостоящая, на счету каждая копейка. И пусть я откусила лишь кусочек, я довольна. Ровно до тех пор, пока в вестибюль не входит затянутый в мундир мальчишка лет семнадцати-восемнадцати.
Мне хватает одного взгляда на счастливую улыбку императрицы.
Что здесь забыл младший принц?!
Глава 3
Сейчас, когда я вижу его воочию, я задумываюсь о том, о чём следовало задуматься уже давно. Роман написан с точки зрения главной героини, и для неё её принц самый лучший, самый благородный, самый честный, самый достойный и ещё милион этих “самый”.
Но я ведь уже нашла, как минимум, одну нестыковку. Тот самый поворотный момент.
В будуар, где находились императрица и главная героиня, ворвались мечники в масках. Героиня закрыла императрицу собой, но была грубо отброшена и ранена. Она умоляла пощадить её величество, но мечник ответил, что действует по приказу наследного принца. Императрица была убита, а героиня получила удар по голове, отправивший её в беспамятство.
Когда я читала, я подумала, что автор схалтурила. Во-первых, с какой стати убийцы болтают и сдают нанимателя? Во-вторых, халатность вопиющая. Почему не убедились, что свидетельница мертва? Даже если убийц вспугнули, о чём в романе не упоминалось, перерезать шею — мгновение. Но убийца лишь по голове ударил, щадяще.
Что получается? Получается, что наследного принца подставили, суд — фарс чистой воды, ни одного реального доказательства, всё обвинение строилось на свидетельских показаниях героини. Но даже дураку понятно, что “он сказал его нанял Вася”, совсем не означает, что его в действительности нанял Вася.
Я готова допустить, что пережившая ужас героиня искренне поверила в виновность наследника престола.
Но младший принц?!
— Матушка, — он церемонно склоняется к руке императрицы, не столько по- настоящему целуя, сколько обозначая жест.
— Олис.
— Ваше высочество, — нестройным хором здороваются дамы и фрейлины, приседая в реверансах.
Целители ограничиваются поклонами.
Принц делает несколько шагов мне навстречу:
— Доброе утро, принцесса Крессида, — он учтиво склоняет голову. Приветствие безупречное, но при этом холодное, как дыхание Арктики.
Глядя младшему принцу в глаза, я легко могу поверить, что через несколько месяцев он без колебаний отдаст меня варвару. Воображение рисует пыльную циновку на земляном полу, объедки, оставшиеся от старших наложниц, упившегося вином хозяина-степняка. Жуть.
