– Букет? Вы как – будто о вине говорите, – не знаю, почему моё собственное сравнение себя с консервной банкой развеселило, а его меня с напитком задело.
– Да, вино. Параллель с алкоголем тебе будет наиболее понятна, – прайм отворачивается от меня и продолжает говорить, – Обычно мы подобны трезвому. Но, используя донора из низших, можем менять своё состояние, испытывать другие эмоции. Примитивные, но гораздо более яркие. Оттенки зависят от донора – напитка, так ясно?
– И зачем вам это? – не понимаю я.
– А зачем вы пьёте? Примерно тоже самое, – отзывается прайм и нажимает кнопку снижения. Лётмобиль тут же начинает плавно терять высоту.
– То есть ты алкоголик? – хмыкаю я, не подумав, и тут же прикусываю язык. Но Дез никак особенно не реагирует. Лишь поправляет меня:
– Вы. Последний раз напоминаю.
А через полминуты мы приземляемся на крыше огромного обтекаемого куба.
– Мой дом, – поясняет прайм.
Я с любопытством озираюсь по сторонам. Дом – куб окружен растительностью. Наверно, это сад или что-то в этом роде, но понять сложно, так как всё не зеленое, а бордово-красное и жёлтое. И "деревья" выглядят скорее как лианы непонятно как застывшие в воздухе. На земле то ли фиолетовая трава, то ли мох. Не понять. Нужно пощупать. На вид газон такой мягкий, что хочется спуститься и потрогать его прямо сейчас.
– Нравится, – произносит прайм утвердительно.
Я только киваю, от него всё равно не скроешь. Да, такому сложно соврать. Возможно ли? Наверно да, всё-таки мысли он прочитать не может, но нужно быть крайне осторожной.
– Протяни руку, – приказывает Дез и, не дожидаясь, сам перехватывает мою левую ладонь.
Я настороженно наблюдаю за тем, как на запястье защелкивается браслет из гибкого пластика. Мелькает красная лампочка декодера, а затем высвечивается именная вязь. Я сглатываю. Его метка. Ну, конечно, я же ценная вещь. У каждой ценной вещи должен быть хозяин.
– Почему не ошейник, мой айл? Руку можно отрубить, – медленно поднимаю горящий взгляд на своего хозяина.
– Не хочу занимать твою шею такой банальщиной, как именная метка, – спокойно отвечает прайм, ничуть не смутившись моего выпада, – Но я запомню твою любовь к ошейникам. Не переживай.
Мне ничего не остаётся, как молча скрежетнуть зубами. Запомнит он.
8.
Я покорно бреду за праймом по крыше его куба-дома к лифту, выходящему прямо сюда. Оглядываюсь по сторонам и стараюсь делать это беспристрастно. Мысль, что даже из лап фрая Вига можно вырваться и сбежать иглой засела в глубине сознания. А я сейчас на крыше, откуда отлично видно окрестности и двор. Вот только передо мной вышагивает его Чурбанейшиство, способный уловить мой слишком пристальный интерес к расположению его особняка и отходным путям из него. И мою обеспокоенность этим он тоже может уловить...Чёррт! О чём же думать вообще?
Усилием воли заставляю себя оторваться от созерцания и анализа похоже богатого квартала, состоящего из таких же кубов-домов за высокими заборами, в котором я оказалась, и перевожу взгляд на мужскую спину передо мной.
Как раз вовремя, так как прайм остановился у двери лифта, и я чуть было в него не врезалась. Осторожно обхожу его, словно столб, возникший на пути, и становлюсь рядом в ожидании, когда приедет лифт. Прайм даже не косится на меня, как-будто забыл о моём существовании. Но это не значит, что он ко мне не прислушивается.
Таак... о чём же таком думать рядом с ним? Ну чтобы не вызывать подозрений. И надо, чтобы всё время это было что-то похожее. Задумчиво оглядываю его высокую фигуру, размышляя. Не, ну как мужик, он ничего конечно. Высоченный, подтянутый, плечи вон какие, и задница классная. Я на несколько секунд зависаю на разглядывании инопланетной пятой точки. Вот только я ростом не вышла даже для человека, посещает меня паническая мысль. Взгляд невольно перемещается с задней части его бедер на переднюю. А Чурбанейшиство добрых два метра с хвостом...Меня передергивает от предположения, и взор невольно прилепляется к ширинке. Возможно, не плётки мне стоит бояться...
– Ты войдёшь или так и будешь пытаться увидеть мой член через ткань? – скучающим тоном вопрошает прайм.
– А? – я поднимаю на Деза рассеянный взгляд и ,по мере понимания, заливаюсь мучительным румянцем. Боже, неудобно – то как. Хотя, почему же неудобно, пытаюсь успокоить саму себя. Вопрос же практически по работе, имею право интересоваться. Но румянец прогнать не удаётся. Так что я просто резко отворачиваюсь и захожу в давно приехавшую кабину лифта. За мной с невозмутимым видом ступает прайм.
– В доме три этажа, – сообщает мне он голосом, которым рассказывают лекцию неумеющие завлечь класс преподаватели, – На первом фойе, гостиная, подсобные помещения и комнаты низшей прислуги. На втором гостевые комнаты и комнаты высшей прислуги. Ты относишься к высшей, поэтому будешь жить на втором.
Он замолкает. Лифт приезжает, и мы выходим. Белоснежный коридор, белоснежные двери. Вокруг так стерильно, бело и кристально чисто, что взгляд невольно панически шарит по интерьеру в попытке уцепиться хоть за что-то не белое. Не выходит.
– Как здесь... – я даже слова подобрать не могу.
– Свою комнату обставляй как хочешь, – прайм похоже улавливает, о чем я, – Вера принесет тебе каталог. Закажешь из него. Вера – моя экономка. Все вопросы по поводу быта к ней. Меня не беспокой, ясно?
– Ясно, – я послушно бреду за праймом по коридору в самый его конец, – А на третьем этаже что?
– Я, – отвечает мужчина и толкает последнюю дверь в коридоре, – Твоя комната, Риана.
Я делаю шаг вперед, и дверь за мной тут же захлопывается. Оборачиваюсь и понимаю, что осталась одна.
9.
С любопытством озираюсь по сторонам, трогаю всё, подхожу к панорамному окну на всю стену. Комната большая. Если сравнивать с той, в которой я жила раньше, просто огромная. И всё такое невыносимо белое вокруг. Краски приносит только вид из окна, выходящего на небольшой сад из кроваво-красных деревьев-лиан. За ними пятиметровый забор, который я разглядела с крыши, но отсюда его не видно.
Провожу задумчиво рукой по стене, приятно шероховатой наощупь, открываю пустой пока шкаф, пробую на мягкость кровать. И даже обнаруживаю ванную комнату за почти невидимой, сливающейся со стеной дверью. Мда, ну по крайней мере сходить с ума, так в роскоши. На Земле бы удавились за такие апартаменты. Впрочем, эта безликая сияющая белизной обстановка и правда смахивает на элитную палату в психбольнице. Надо бы весь дом посмотреть. Из моего окна ничего, кроме сада, не видно.
И вообще странно как-то. Прайм просто оставил меня одну и всё? Не боится, что убегу? Или в доме что-нибудь устрою? Или с собой расправлюсь в конце концов? Чурбанейшество сказал, что все вопросы к Вере – экономке. Вот только где она?
Я решаю выйти и поискать её, а заодно осмотреться. Дергаю ручку двери, но натыкаюсь на неприятный сюрприз. Я заперта здесь. Дергаю ещё пару раз, но бесполезно.
Вот так. А я ещё только что удивлялась беспечности прайма, но оказывается зря. Окинула комнату ещё раз внимательным взглядом, но теперь уже воспринимая её с точки зрения своей камеры. Подошла к окну, прощупала каждый миллиметр рамы. Похоже, механизма, чтобы открыть просто нет. Настоящая клетка. От осознания сразу стало сложнее дышать, воздух показался спёртым и с трудом проникал в лёгкие, стены давили, словно наступая. Вдоль позвоночника выступила испарина. Ненавижу закрытые пространства. Пусть даже такие просторные. На виски надавило. На слабых ногах добрела до кровати и свернулась на ней калачиком. Так не пойдёт, надо выпросить комнату с хотя бы форточкой, иначе я с ума сойду. Когда уже кто-нибудь придёт? Вообще придёт или нет???
– Добрый день, – дверь открылась, словно отвечая на мою немую мольбу, и в комнату вплыла уже совсем немолодая дородная кирсанка с кипой белья в руках.
