Я пошел искать свою комнату, коридорчики пускай и небольшие, но зато красивые и увешанные портретами на которых все двигались и даже что-то ворчали. Происходящее меня уже даже не напрягало, за сегодня произошло столько всего, что меня даже говорящая кошка бы показалась обычным явлением. Найдя наконец-то комнату, я завалился на кровать, но так и не смог сомкнуть глаза.
Я всю ночь пытался переварить в своей голове, все, что произошло со мной за день и только ближе к утру я смог заснуть.
Проснулся я, когда было уже восемь часов, и меня покрыл холодный пот, а сердце замерло в ожидании чего-то ужасного. Первая мысль, что пришла в мою голову «я всё проспал». Осознание что я нахожусь не с отцом, пришла, только когда я как пуля оделся, и готов был к самому страшному наказанию в своей жизни.
Я оделся, умылся и пошёл на кухню, понимая, что я нахожусь не с отцом, но тревога что накажут или сейчас будет скандал у меня осталась. Чем больше ступенек оставалось у меня позади, тем тревога усиливалась, по приходу на кухню там был только отчим, он ел на завтрак еду явно не предназначенную на это. Алан глянул с удивление на меня, он так смотрел, будто видит меня впервые в своей жизни.
— Доброе утро, — брякнул и испугался своих слов.
— Почему ты так рано встал? — Поинтересовался Алан, жуя одновременно котлету, у нас в семье никто так рано не встает, — дополнил, когда увидел что завел меня в ступор…
— Это уже рефлекс, наверное, — промямлил я.
— Рефлекс? — Спросил и глянул так, будто не знает значение к этому слову.
— Это когда ты делаешь одну и ту же вещь много раз, вырабатывается рефлекс, — начал объяснять Алану что такое рефлекс.
— Я знаю, что такое рефлекс, просто не понимаю, как рано утром вставать можно, а тем более по рефлексу, — признался Алан.
— Вы же встали рано, — промямлил я.
— Я еще не ложился, — признался мужчина, — а ещё не вы, а ты.
— Простите, — поспешно стал оправдываться, — вернее прости, — переправил и виновато опустил глаза.
— Во сколько ты встаешь обычно? — Поинтересовался Ал и отпил глоток чая, — вернее вставал, — переправил свой вопрос.
— В четыре часа тридцать две минуты, — ответил с точности до минуты.
— Сам или отец твой заставлял? — Спросил вопрос и вскоре понял как он нелепо прозвучал.
— Отец заставлял с четырех лет вставать, если психовал наказывал, — без всяких эмоций сказал и продолжил смотреть в пол.
— Тебе не позавидуешь, — горестно вздохнул и отпил ещё один глоток чая.
Настало неловкое молчание, которое не кто так и не хотел из нас его нарушать по неизвестной причине.
— Доброе утро, — сказала мама, что спускалась бесшумно по лестнице.
— Доброе утро, — сказал я и был рад её видеть.
Алан просто кивнул и глянул на маму хищным взглядом.
— Какая-то у вас тишина немного не ловкая, — сказала и проходя мимо меня, потрепала мне волосы.
Я с Аланом переглянулся и не знали, что даже говорить.
— Ты вот, его потрепала за волосы, а меня нет, — обиженно как ребенок сказал Алан.
Мама хитро улыбнулась и, подойдя к Алану, растрепала и его волосы.
— Зря я это попросил, очень даже зря, — засмеялся и стал поправлять волосы.
— О чём говорили, если не секрет? — Поинтересовалась мама.
— Вот узнавал много нового о своем сыне, а так же о твоем бывшем муже, — признался Алан, — почему ты не забрала его от отца сразу? — Внезапно спросил и удивил всех своим вопросом.
— Я не смогла тогда понять этого и до сих пор жалею, что не забрала его сразу, я не знала, что он такой псих, — грустно сказала и сделала быстро хвостик на голове.
Я подошел к маме и крепко её обнял, я чувствовал биение её сердца, мне было впервые так хорошо и комфортно за своих девять лет. Мама меня обняла, и тут послышался шум — это пацаны, топая, как ежи прибежали и с криком «куча мала», начали обнимать маму и меня. Мы так стояли минуты три, когда вдруг я почувствовал чьё-то массивное тело и руки — это был дядя Алан.
Эту необычную фамилию Морох она взяла у своего мужа Алана. И все дети, ну кроме меня взяли эту фамилию, возможно, я когда-то тоже возьму фамилию Алана и перестану вспоминать о своем родном отце.
— Ну что, ребята, — радостно улыбаясь, брякнула мама, — пойдемте завтракать, я сейчас приготовлю быстро блины и будем завтракать.
— Ура, наши любимые блинчики, — сказали близнецы.
— А где Матвей? — Спросила мама?
— Собирает цветы для очередного зелья, что задавали на каникулы, — издевательски попытались передразнить голос своего брата.
— Он же вроде бы сделал уже всю домашку? — Удивилась мама.
— Как он вчера взвизгнул, его зелье не такое блестящее, как он хотел, — говорил и пытался сделать очень важный вид кто-то из близнецов.
— Алекс, не передразнивай своего брата, — шикнула и достала свою палочку, чтоб наколдовать и все само стало готовить.
— Слушай, Джо, — сказал и положил руку один из близнецов мне на плечо, — у тебя же папа магл? — Спросил шёпотом вопрос.
Да, — ответил я.
— Расскажи, какого это, когда ты тратишь время и силы, на такие вещи как готовка пищи, — попросил меня и с особым любопытством начал рассматривать мою одежду.
— Прости, — замялся я, — ты Алекс или Берн? — Спросил и от вопроса мне стало жутко неловко.
— Я, Алекс, — сказал и на его лице появился смешок.
— Я не знаю, у нас кухарка готовила еду, — оправдался я, и мне стало жутко стыдно, что не умею готовить.
— Так, мальчики, давайте завтракать, — сказала мама и на столе за миг оказались огромные стопки с блинами и всякими вкусностями.
Время шло незаметно, я по немного начал привыкать к тому, что все кроме дяди Алана просыпались не раньше одиннадцати часов. У меня наконец-то ушли вековые синяки под глазами, и я, кажется, выспался на год вперёд.
Мне в тот день, когда купили книги и многое другое, я нашёл кошку, она была очень красивая, серого окраса со светло серым носом, будто его обожгли, с недовольной мордочкой, ярко жёлтыми глазами.
Мама хотела отговорить заводить её, но я её уговорил, и ведь даже почти и не слушал и про то, что бывают анимаги и если это окажется анимаг, то будет как-то неловко им и этот человек явно не хотел бы, чтоб его куда-то забирали.
До начала моего первого учебного года оставалось всего лишь каких-то три дня. Меня распирало от любопытства, где находится эта школа, как она выглядит, сколько у меня будет друзей и многое другое.
Мне братья близнецы рассказывали про свои шалости, про то, что мистер Сиднейский, который следил за чистотой и порядком, завёл лично для них каждого коробку, в которых он хранил бланки с наказаниями. Ребятам было весело вспоминать свои пакости и как реагировал этот смотритель, как говорили Алекс и Берн «реакция его — это отдельный вид искусства».
Матвей всё что и делал, так это закатывал глаза и бубнил «нашли чем гордиться». Мальчик на два года старше своих братьев близнецов, он переводится в четвертый класс (ему 12 лет), всего классов восемь. Матвей не разделял такого восхищения своих младших братьев, он, конечно, не мог похвастаться всякими пакостями, которые совершал, но зато мог похвастаться, сколько сотен книг он прочёл за три дня и тем, что он не нарушил не одного школьного правила за все три года, которые он учился. Он всё хвастался и хвастался книгами и говорил, как они интересны, он помнил все названия книг, и что говорилось в каждой из них в мельчайших подробностях, он рассказывал про каждую страницу, и так у нас веселая беседа превратилась в нудную и скучную пятичасовую лекцию.
Мы сидели и ждали, пока мама позовет нас на ужин и наконец-то это свершилось, она нас позвала, и мы вылетели из комнаты как будто не ели сто лет. Матвей, конечно, на нас обиделся, он понял, что мы так отреагировали на зов мамы, чтоб не слушать его «интересный» и «увлекательный» рассказ о книгах, которые прочёл множество раз, чтоб наверняка усвоить информацию.
Мы влетели на кухню с такими лицами, будто нас пытали и сели быстро за стол.
