Я перепрыгиваю еще одно бревно, вскрикивая от боли в ноге, когда наступаю на что-то острое. И тут я замираю.
Что это за шум?
Я пытаюсь заглушить звуки вуальди, когда они приближаются, и вместо этого сосредотачиваюсь на грохочущем звуке справа от меня.
Пожалуйста, Господи, скажи мне, что это водопад.
Я бегу на звук, пробираясь сквозь деревья, пока не вижу его.
Он около тридцати футов высотой, вода падает в бассейн, который впадает в широкую реку. Я оглядываюсь через плечо, когда голоса становятся ближе, и вздрагиваю, переключая свое внимание обратно на водопад.
Если я прыгну, то могу врезаться в скалы. Вода может быть недостаточно глубокой, и мое тело может расплющиться, как блин. Я могу попасть в ловушку у скалы, и если вода слишком холодная, вполне возможно переохлаждение и судороги.
Но я — наш единственный шанс.
— Ты!
Вуальди делают выбор за меня, и я отступаю на пару шагов, делаю глубокий вдох и прыгаю со скалы, целясь подальше от скал.
Я почти кричу, когда вода устремляется ко мне, но затем я оказываюсь под водой, к счастью, все еще жива. Я рефлекторно пытаюсь дышать, вдыхая холодную воду, когда она поглощает меня. Ужас пронзает мое тело, когда я пробиваюсь на поверхность, а затем я вырываюсь на свободу, кашляя и отплевываясь, прочищая свои легкие.
У меня нет времени праздновать. Если вуальди последуют за мной, я умру. Я не поднимаю глаз. Я делаю еще один глубокий вдох, игнорируя желание откашляться, и ныряю под воду, плывя чуть ниже к небольшому спуску в реку.
Я вздрагиваю, когда камни царапают мои колени, а затем я оказываюсь в реке, откашливая воду из легких, пока меня уносит течением.
Местами мои ноги касаются дна, и я, вероятно, могла бы встать, но я позволила воде унести меня подальше от вуальди. Если они не прыгнули в воду, то сейчас уже не смогут догнать меня.
Я стараюсь не думать о каких-то инопланетных животных, которые могут обитать в этой реке. Если я это сделаю, желание доплыть до берега будет почти непреодолимым, а мне нужно отплыть подальше.
Над моей головой кричит птица, а потом не слышно ничего, кроме рева воды, когда я подтягиваю колени к груди и позволяю реке унести меня далеко.
Здесь холодно. Достаточно холодно, так что у меня, вероятно, не так много времени, прежде чем наступит переохлаждение. Скоро мне нужно будет выйти на сушу и обсохнуть. Солнце скрылось за облаками на бирюзовом небе. Если я успею обсохнуть до темноты, со мной все будет в порядке.
Когда я была маленькой, папа брал меня в поход. После моего рождения мама больше не могла иметь детей, так что я была в некотором роде сорванцом, когда не танцевала.
— Уважай дикую природу, — говорил он, — или столкнешься с последствиями.
Меня охватывает неудержимая дрожь, и я начинаю искать точку выхода. Я могу достать до дна ногами, поэтому пробираюсь к берегу. Красивые фиолетовые полевые цветы растут вдоль берега реки, рядом с ярко-красными грибами, которых я избегаю, когда выбираюсь из воды. С моей удачей, они, вероятно, ядовиты.
Моя дрожь усиливается, когда воздух касается моей влажной кожи, и мой желудок завывает. Я просто умираю с голоду.
Я оглядываюсь в поисках какой-нибудь тропинки или хотя бы знака, указывающего мне, куда идти. Но там ничего нет. На одно долгое мгновение одиночество обрушивается на меня, как грузовик. Но я не могу ему поддаться. Если я позволю себе задуматься, то свернусь калачиком возле полевых цветов и никогда не встану.
Деревья в этой части леса другие. В то время как те деревья были белыми с длинными, жуткими ветвями, которые подметали лесную подстилку, эти больше похожи на деревья, растущие на Земле. В чем проблема? Ветви такие толстые, с таким количеством листьев, что закрывают свет солнца.
Стуча зубами, я бреду по лесу, удаляясь от реки. У меня нет никакого реального плана, кроме как найти кого-нибудь, кого угодно, кто сможет помочь мне спасти Айви и Зои и найти других человеческих женщин.
Жуки находят меня восхитительной, и я постоянно отмахиваюсь от них, набирая темп. Я должна добраться до какой-нибудь цивилизации до темноты, иначе у меня будут большие неприятности.
Время идет. Не знаю, сколько времени прошло, но у меня снова пересохло во рту, а руки дрожат. Мои шаги становятся все меньше и ближе друг к другу, а ноги в крови и синяках, когда я спотыкаюсь о палки и камни.
В конце концов я вижу признаки цивилизации. Не город или что-то в этом роде. Это было бы слишком просто. Но я нахожу тропинку и чуть не падаю на колени от облегчения. Если я просто пойду по следу, возможно, он приведет меня к кому-то. К кому угодно.
Я набираю скорость, надежда гонит меня вперед.
КЛАЦ.
Я вскрикиваю. Мое тело движется в одну сторону, в то время как нога остается на месте, и я падаю на землю, пока моя икра охвачена агонией. Боль ужасна, и я почти теряю сознание, когда поднимаю голову достаточно, чтобы посмотреть вниз.
Моя нога попала в какую-то ловушку. Скорее всего, она для дикого животного. И держу пари, местные знают, как избежать подобных ловушек. Она металлическая, с острыми шипами, которые напоминают мне медвежий капкан, только гораздо более отвратительный.
Я делаю глубокий вдох и тянусь к когтям капкана, пытаясь открыть их.
Мне больше повезет, если я открою портал обратно на Землю.
Моя кровь капает на лесную подстилку, а перед глазами пляшут черные точки. Мои руки дрожат, и я задыхаюсь, когда понимаю, что металлические зубцы глубоко вонзились в кожу и мышцы моей икры.
Бл*дь.
ЗАРИКС
Я уже близко к Баликсу, когда чувствую запах. Кровь. Держа одну руку на мече, я иду по тропе. Зная вуальди, они снова поймали кого-то на сегодняшнюю трапезу.
Мои руки сжимаются в кулаки от этой мысли.
Я следую за запахом, и из моего горла вырывается рычание. Я был прав. Поймана девочка, ее нога застряла в одной из ужасных ловушек, которые вуальди расставляют по всей своей территории.
Она лежит, скорчившись, на земле, и на мгновение меня охватывает отчаяние, когда я представляю, как ее родители ищут свою мертвую дочь. Я хмурюсь, а потом опускаюсь на колени рядом с ней и наклоняюсь ближе.
Она дышит.
Я осматриваю ловушку и морщусь. Мышца ее икры была проколота, и кровь непрерывно капает с ноги.
Я скриплю зубами. У меня нет времени, чтобы отвести этого ребенка к целителю. Но только монстр мог оставить ее. Я не монстр. Пока еще нет.
Я наклоняюсь ближе и хмурюсь. Ее одежда странная, и я чувствую, как мои глаза расширяются, по мере того, как я осматриваю ее тело. Она не браксианка. На самом деле она не принадлежит ни к одному виду, которые я видел раньше.
И она уже не ребенок.
Мой рот приоткрывается, когда я смотрю на маленькие, круглые груди под странной рубашкой, которая льнет к ее телу, как вторая кожа. Это крошечная, хрупкая женщина.
Женщина, которая открывает глаза.
Эти глаза глубокого синего цвета, остекленевшие от боли.
— Ну, — выдавливает она, стиснув зубы. — Ты собираешься мне помочь или как?
Я поднимаю бровь. Она говорит на языке, которого я никогда раньше не слышал, и только переводчик в моем ухе позволяет мне понять ее.
— Мне нужно открыть ловушку. Это будет больно.
Она кивает, и что-то в моей груди сжимается, когда ее маленькие руки цепляются за грязь лесной подстилки, а глаза плотно закрываются.
Я изучаю ловушку и хмурюсь. Механизм сломался, и мне придется вручную вытаскивать металлические зубцы из ее ноги.
— Мне очень жаль, женщина.
Я начинаю свою работу, стискивая зубы, когда начинаю открывать ловушку. Она кричит, и я изо всех сил стараюсь заглушить ее страдальческие крики, пытаясь при этом вынуть зубцы.
Через несколько мгновений она, наконец, теряет сознание, и я выдыхаю, освобождая ее ногу.
Это сплошное месиво.
Ей нужна целительница, и я знаю только одну, кто возьмет ее без вопросов. К сожалению, она находится в противоположном от меня направлении.
