– Протяни руки.
В ее слабом голосе слышались нотки сожаления, но Беатрис это ни в коей мере не вводило в заблуждение относительно чувств Жози, так ученицы прозвали свою воспитательницу еще в начальном классе за чрезмерную нерешительность, вялость и стеснительность. Но они очень быстро поняли, что за всеми этими качествами скрывается жестокая натура, упивающаяся в минуты наказания болью и страданиями учениц, и оставили за ней это прозвище уже в качестве насмешки.
Вот и на этот раз в мутных глазах бонны зажегся нехороший торжествующий огонек, она замахнулась розгами и ударила по ладоням ученицы, не жалея сил. Беатрис вздрогнула от резкой боли, впилась зубами в нижнюю губу и сомкнула веки, лишь бы не видеть, как ее тонкие, нежные руки покрываются кроваво-красными следами от ударов.
Жози отсчитывала положенную «десятку», так среди адепток именовалось самое тяжелое наказание, медленно и с особым смаком. Ладони Беатрис горели огнем, боль становилась нестерпимой, но когда она уже готова была взмолиться о пощаде, бонна выдохнула:
– Десять!
И стегнула с таким ожесточением, что Беатрис вскрикнула и упала на колени. Она посмотрела на свои опухшие бордовые руки с яркими отметинами и не смогла больше сдерживать рвущиеся наружу рыдания.
– Ну будет, будет, дитя мое, – запричитала над ней Жози и принялась гладить по голове. – Всевидящая Идана смилостивится над тобой и пошлет утешение.
Упоминание богини – покровительницы всех женщин, олицетворяющей любовь, прощение и милость, прозвучало из уст мучительницы как изощренное издевательство. Беатрис разозлилась, резко подскочила на ноги, схватила кувшин и бросилась из класса.
– Ступай на рукоделие! – крикнула ей вслед бонна.
Но Беатрис и без ее указки бежала именно туда. Мединна Мария Стуорд была единственной, кто по-настоящему любил и свой предмет, и учениц, только не все могли это оценить и ответить взаимностью.
Беатрис вбежала в кабинет рукоделия без положенного стука, поставила пустой кувшин на тумбочку возле двери и рухнула на свое место, заливаясь слезами.
– Что случилось?! – вскричала преподавательница и подошла к ней. – Где краситель?
Адептки выпускного класса сидели за партами, держали в руках положенные им на сегодня вышивки и рассматривали незадачливую одноклассницу с жадностью и любопытством.
Всхлипывая и поминутно сбиваясь, Беатрис все выложила, утаив только причастность к происшествию своего злейшего врага. Кто-то из девушек охнул, кто-то помянул богиню, другие промолчали, и только Гренда, высокая статная брюнетка с карими блестящими глазами, не сдержалась:
– Как ужасно быть такой неуклюжей и бестолковой! Да пошлет тебе всевидящая Идана побольше мозгов.
Последнюю фразу она протянула донельзя похоже на их бонну, и многие девушки не сдержали смешки, особенно те, что вечно поддакивали Гренде и везде за ней таскались.
– Фулн! – оборвала веселье мединна Стуорд. – Веди себя достойно и сосредоточься на рукоделии. К концу урока жду твою вышивку в законченном виде. И потрудись на этот раз сделать все аккуратно. То же самое касается каждой из вас.
Ученицы притихли и уткнулись в свои работы, а преподавательница обратилась к Беатрис:
– Пойдем в подсобку. Тебе нужно привести себя в порядок.
В крохотной комнатушке, примыкающей к основному кабинету, хранились материалы для занятий и всякая мелочевка, но кроме этого здесь находилась раковина с умывальником и глубокая емкость для разведения красителя. Мединна Стуорд периодически окрашивала небеленые ткани в разные цвета и вручную готовила их к использованию адептками.
– Умойся и выпей вот это, – сказала она и налила в стакан отвар трав, который всегда был у нее под рукой. Пожилая, склонная к полноте преподавательница страдала сердечной болезнью, и местная лекарка, мединна Замас, прописал ей этот отвар для успокоения нервов и укрепления сердца, и теперь она считала его универсальным средством от любой напасти.
Беатрис с непередаваемым блаженством подставила истерзанные руки под прохладную воду, потом ополоснула лицо, вытерлась искусно вышитым полотенцем, которое подарила мединне Стуорд на именины, и залпом осушила поданный отвар. На душе как будто стало легче, и она понемногу успокоилась.
– Не буду спрашивать, что там на самом деле произошло, – сказала преподавательница, – но уверена, ты просто так не схлопотала бы наказание.
– Ага, – кивнула Беатрис, вытирая снова выступившие слезы. – Обидней всего, что все мои старания на этой недели пошли прахом. Я так и не получу заветное пирожное, хотя мои отметки были на порядок выше, чем у всех остальных.
– Эти ваши соревнования за лакомство до добра не доведут, – посетовала мединна, сложив пухленькие ручки на груди. – Явно ведь, что своими блестящими успехами ты многим поперек горла.
– Ну и ладно, – со злостью отозвалась Беатрис. – Я им еще всем покажу. Посмотрим, кому больше достанется.
– Выбросила бы ты эти глупости из головы, – вздохнула преподавательница, не раз в жизни видевшая, как ненависть доводит людей до беды. Беатрис ей напоминала покойную дочку, и мединна очень привязалась к аккуратной, исполнительной и старательной ученице. – Последний год остался. В начале зимы уже заключите контакты и навсегда забудете и школу, и свои распри.
– Скорее бы, – с мечтательной улыбкой сказала Беатрис.
– На-ка, – протянула преподавательница ей баночку с мазью. – Обработай руки. Следы, конечно, останутся, но хоть отек спадет, и боль поутихнет. Только не вздумай болтать об этом, а то мне не поздоровится.
– Спасибо! – обрадовалась Беатрис и принялась намазывать ладони. – Никто от меня слова не услышит!
– Вот и отлично, – погладила ее мединна по волосам. – Сейчас пойдем к остальным. Тебе придется вышивать вместе со всеми. Особенно не старайся, но и не забывай делать вид. Иначе кто-нибудь обязательно доложит патронессе, и тебя высекут снова.
– Все сделаю, – заверила Беатрис и вернулась вместе с преподавательницей в кабинет.
Девушки усиленно корпели над пяльцами и, казалось, даже не обратили внимания на вошедших, но Гренда следила за Беатрис и от ее зоркого наметанного взгляда не укрылось то, что руки чем-то намазаны. Она усмехнулась и прищурилась, Беатрис поджала губы и отвернулась, демонстрируя полнейшее безразличие, хотя в душе ей хотелось вцепиться мерзавке в густую шевелюру, и Гренда прекрасно знала об этом. Только вот сейчас совсем не время сводить счеты, нужно тщательно все обдумать и нанести неожиданный удар, примерно так же, как сегодня изловчилась Фулн.
Беатрис взяла иголку с ниткой и вышивку, руки тряслись, пальцы задеревенели и плохо слушались, но она упрямо делала стежок за стежком, не собираясь давать Гренде возможность пожаловаться на нее патронессе.
Глава 5
Новое жилье Эдмана оказалось не таким уж невзрачным, как он ожидал. Две комнаты, гостиная и спальня, обставленные простой, но вполне удобной мебелью, собственная ванная с допотопными, но все же водопроводом и канализацией, белоснежное постельное белье, хоть и пошитое из грубой дешевой ткани, и даже вид из окна на внутренний зеленый дворик с несколькими деверьями – все это худо-бедно примирило его с положением, в котором он оказался.
Прежде всего Эдман отправился в ванную, и смыв с себя дорожную пыль, сразу почувствовал прилив бодрости, выкинул из головы все неприятные впечатления и принялся за разбор вещей. Испорченную одежду он не собирался никуда нести: стирка могла занять несколько дней, и еще неизвестно способны ли местные прачки вывести мгновенно въевшиеся пятна. Очищающее бытовые предметы заклятие гораздо лучше справиться с этой проблемой. Эдман шепнул формулу, провел рукой по рубашке и сюртуку, напитав заклинание маной, и готово – одежда как новая. Но, к сожалению, подобные прихоти могли позволить себе исключительно максисы, поскольку всем остальным жалко было тратить драгоценную ману на такие мелкие бытовые нужды.
