— Плохо работаешь, мерзавец, — сказал де Спеле конскому хвосту. — Куда ты спешил, сломя кости, на бал, небось? Он перепоручил поручение, — пояснил призрак остальным. — Требую взыскания!
Голова летучей мыши скривилась и топнула тремя лапами.
— Сгинь, тунеядец!
Конский хвост заржал и исчез, оставив после себя конский череп. Де Спеле брезгливо отодвинул череп ногой, посадил на это место еле живого Танелька и сел сам.
— Тебе известны мои условия? — спросил он Дебдороя.
Летучий мыш осклабился:
— За кого ты меня принимаешь?
— Тогда — к делу. Шестерых я берусь сыскать… Эй, господа, оставьте его!
Контанель с облегчением ощутил, как холодные лапы убрались с его горла, и сглотнул тягучую слюну.
— Дальнейшее зависит от обстоятельств, — продолжал де Спеле. — Я не знаю возможностей Арзауда.
Мышиная голова дохнуло огнем, костер полыхнул фиолетовым пламенем.
— Не поминай здесь этого имени! — вскричал Дебдорой.
Призрак пожал плечами.
— Чего ты нервничаешь, это же твои владения?
— Мои-то, мои, — проворчал Дебдорой, успокаиваясь, — но нынче полнолуние!
— Не век же ему быть, когда-нибудь окончится. В общем, первая часть вопросов не вызывает. А вот со второй…
— Сперва выполни первую! Это, что ли, твой человек?
Контик окончательно заледенел под взглядом мышиной головы.
— Чахлый какой-то…
— Не хуже других, — заверил де Спеле, — и будет еще лучше, если твой вурдалак перестанет торчать у него за спиной!
— Пошел вон! — велел Дебдорой облизывающемуся вурдалаку. — Вы только лопать мастера!
— Требую для него неприкосновенности, не хватало еще, чтобы какая-нибудь твоя тварь его извела!
— А если Арзауда? — поинтересовался хитрый Дебдорой.
— Я уж как-нибудь отличу твоих тварей от арзаудских. Обещаешь? Или я в ваши игры не играю.
— Обещаю, — поспешно заверил мышеголовый и хлопнул Контанеля по плечу одной из своих лап. Контик без звука повалился.
Когда он открыл глаза, над ним склонилось чье-то личико в ореоле белых волос.
— Ты же видишь, малышка, нынче он не сможет танцевать! — уговаривал кого-то де Спеле. — Вернемся, и вы спляшете как-нибудь на досуге…
— Помни, Рене, ты обещал!
Потом Контанеля взвалили на плечо и понесли куда-то, и вскоре уже Матильда лепетала:
— Господин де Спеле, я не виновата, он к лошадям подбирался! Я не хотела!
Нель приподнял голову и увидел груду разбросанных костей и Черта, который держал в зубах обломок кости с копытом.
— Матильда, ну нельзя же всякого бить кулаком по спине только за то, что он пришел в гости, это невежливо!
— Господин де Спеле! — Матильда заревела вголос. — Я же легонечко, кто знал, что он рассыплется?!
— Великое небо! — Призрак поставил Контика на ноги и сжал пальцами собственные виски: — Как я от вас устал!
Глава 4
— Эй, дедушка, Я только пошутил, а вы за бластер хватаетесь! Согласен на мировую. Слушатели на двоих.
— То-то же, молодой человек. А вам стыдно не отличать граведизельтур от примитивного бластера! У меня в подвальчике вон под той башней своя научно-исследовательская лаборатория и очень неплохая библиотека. Туда я вас на стажировку и отправляю. Сгиньте. А я продолжу.
* * *
Минуты этак пять де Спеле держался за голову и, закатив глаза под лоб, бормотал что-то жалобно-угрожающее. Потом опустил руки, оглядел округу, решил:
— Будем отдыхать, — и направился по едва заметной тропинке в чащу ежевичных кустов.
Контанель вел лошадей, следом брела Матильда, все еще шмыгая носом. Путь оказался недолгим — вскоре впереди темным прямоугольником обозначилось небольшое приземистое строение. Коней оставили под навесом, у кормушек с овсом.
— А не… — начала Матильда, но де Спеле ответил ей: «Не», — и пальцем начертал на лбу каждого животного какую-то загогулину. Загогулины засветились тусклым лиловым светом. Лошади отнеслись к этому равнодушно, только лошак вдруг взбрыкнул, но также внезапно успокоился и сунул морду в кормушку.
У крыльца стоял фонарь. Призрак плюнул в него — и вспыхнул яркий белый свет. Строение внутри состояло из одной единственной комнаты, которая, впрочем, выглядела опрятной и готовой к приему постояльцев. В камине горел огонь, у порога стояло ведро с водой, на столе располагалась посуда (впрочем, пустая). Широкая кровать без полога застелена свежим бельем. Ну, обычный тебе домишко!
Однако едва путники принялись его обихаживать, как домишко проявил свой норов.
Для начала в камине звучно затрещало и поднялось столбом пламя, из него выскочили две огненные ящерицы и, брызжа искрами, заплясали на полу.
— Саламандры, духи огня, — определил де Спеле.
Матильда услужливо схватилась за ведро, но призрак остановил ее:
— Зачем крайние меры?
И ловко прихлопнув первого и второго духа, поднял их за хвосты, в назидание пару раз встряхнул и бросил назад в камин. Духи, видимо, почуяв властную руку, угомонились, огонь теперь горел ярко и ровно, даже когда обратились в пепел дрова.
Контик и Матильда опасливо отошли к двери, ожидая от домишки очередного коварства, а от господина де Спеле предотвращения оного. Призрак проворчал под нос нечто вроде: «Ну, уж эти телесные!», но, видимо, решил полностью обезопасить пристанище.
Для начала встал на колени и запустил руку под кровать. Матильда заранее взвизгнула, но де Спеле извлек всего-навсего упитанную крысу.
— Это поставщик двора Его Величества крысиного короля, — пояснил призрак. — Тильда, не найдется у вас кусочка сала?
Тильда, проворчала что-то неодобрительное, достала из котомки и отрезала (правда, довольно большой) кусок просимого. Де Спеле сунул сало поставщику в зубы, тот встал на задние лапки, церемонно поклонился и скрылся в углу.
Де Спеле подпрыгнул раз и другой, сдернул висящих на стропилах нетопырей и, невзирая на возмущенные писки и злобные гримасы бурых мордочек, внимательно осмотрел.
— Вампиры обыкновенные, — поставил диагноз и вышвырнул нетопырей за окно.
Послышался звук падения тяжелых тел и неразборчивые проклятия — столь внезапно обретшие человеческий облик вампиры приземлились в ежевику.
Затем, обнажив шпагу, призрак ударил ею плашмя по воде в ведре. Вода забурлила, из нее поднялась девушка с зелеными волосами и в зеленом же платье.
— Проклятие! Я буду жаловаться! — потирала она макушку.
— Мадемуазель Ундина, я на вашем месте предал бы инцидент забвению, — строго произнес де Спеле. — В столь поздний час не пристало юной девице соваться в общество, где есть мужчины. Что скажут родители? Ваш отец Водяной весьма строг в вопросах морали.
Девушка смутилась и опала водой в ведро.
— Контанель, выплесните мадмуазель в колодец.
— Вот еще! Она там купаться будет, а мы — ту воду пей? — возмутилась Матильда. — В крапиву ее!
— Мадемуазель нe заслужила такой участи. Контанель!
Контик с опаской поднял ведро и отправился выдворять Ундину. Сия процедура прошла вполне безопасно, А, когда студент возвратился с пустой емкостью, призрак извлек из кармана аквамариновый стакан и наклонил его над ведром. Из стакана, словно из источника, заструилась вода.
Но тут негодующе вскричала Матильда:
— Рене, вы снова за свое? Это ваше? — указала на юбку, в подол которой вцепилось нечто вроде огромного черного паука.
Но это был не паук, а кисть руки. Де Спеле, не прекращая наполнять ведро, помахал второй рукой — я тут, мол, не причем.
Матильда замахнулась, и конец пришел бы черной руке, не отпрянь она. От могучего замаха взлетела пыль, на целую минуту опрокинулась тяга в камине, плащ де Спеле взметнулся на голову хозяину, а с Контанеля слетела шляпа. Но черная рука была уже в безопасности в углу, откуда показывала фигу.
— Бесстыжая! — откомментировала Матильда.
— Именно такая она и есть — Рука Черная и Нахальная, — подтвердил де Спеле, выпутываясь из плаща и вновь направляя струю воды в ведро. К тому же, воровитая, берегите кошельки и вещи.
