тебя.
Да, это место довольно жестое. Вот почему мы должны поднять щиты на этих развалинах города. Купол будет блокировать блуждающих монстров. Два человека были убиты вчера стаей гастеров. Противные стайные существа, которые, похоже, являются вершиной местной пищевой цепочки. Гастер — это большая, зубастая рептилия с четырьмя лапами, широкими перепончатыми лапами и массивными шипами на спине. Шипы торчат в различных точках на твердой коже, чтобы отгонять хищников. Очень страшно, когда я думаю о них, меня бросает в дрожь.
Прежде чем покинуть здание лаборатории, я задерживаюсь у двери, чтобы внимательно осмотреться и убедиться, что выход безопасен. Солнце стоит низко, и здания отбрасывают длинные тени на пустые, разрушенные улицы. Когда я выхожу на улицу, по моему лицу мгновенно начинает струиться пот. Здесь чертовски жарко. У меня пересыхает во рту и горле, но я не хочу тратить время на то, чтобы попить, и бегу по улице к казармам. Этот город, вероятно, когда-то был прекрасен, десятилетия назад, до того, как планета была опустошена. Небоскребы разрушены. На материале, из которого была сделана дорога, есть оспины, и в каждой трещине растут растения. Природа медленно захватывает то, что принадлежит ей. Красный песок скользит по улицам, а сверху на все это обрушивается жара.
Калиста нашла видео, которые рассказывают историю этого места. Когда-то это была процветающая галактика с высокоразвитыми технологиями. Эта планета, Тайсс, как ее называет Лэйдон, — единственное место, где растет эпис. Эпис — местное растение, обладающее удивительными свойствами, в том числе способностью продлить жизнь. Он меняет вас, когда вы принимаете его на клеточном уровне. В конце концов, между планетами этой галактики вспыхнула война, по всей видимости, из-за эписа, и в конце концов планета подверглась бомбардировке и почти вся жизнь была уничтожена.
Лэйдон выжил. Он говорит, по словам Калисты, так как она единственная, кто может говорить с ним, что есть и другие. Все это произошло много десятилетий назад. Может быть, и больше, Лэйдон не очень хорошо помнит.
Я добираюсь до казармы без происшествий и с огромным облегчением захожу с жары в прохладную темноту. Сделав большой глоток из бутылки с водой, я направляюсь на звук голосов. Когда я вхожу в столовую, несколько моих друзей собравшись сидят за столом и едят.
— Джоли! — говорит Инга, улыбаясь.
Теперь, когда мы укрылись от прямых солнечных лучей, Инга выглядит лучше. Ее светлая кожа и рыжие волосы не обгорели, как раньше. Ее улыбка яркая и радостная. В ней есть тихая стойкость, несмотря на то, что ей пришлось пережить.
— Привет, — говорю я, возвращая ей улыбку.
Мэй и Амара приветственно машут мне с набитыми ртами.
— Здесь есть еще кто-нибудь? — спрашиваю я, беря тарелку и накладывая себе.
— Пока нет, — говорит Мэй.
Мэй такая красивая, что больно. Когда она в комнате, мне становится не по себе. Ее красота так естественна. Даже здесь, в наших суровых условиях, разбившись на чужой планете, она по-прежнему выглядит идеально. Ее бело-золотые волосы струящиеся и блестящие, ее кожа безупречна, ее глаза сияют, а зубы идеальны. Черт, если бы она не была такой милой, мне пришлось бы подумать о том, чтобы убить ее. Шучу! Но иногда ее слишком много.
— Как проект по запуску генераторов, Амара? — спрашиваю я.
— Дерьмово, — говорит она, сглатывая. — Абсолютное, полное дерьмо.
— Что с ними не так?
— Ты имеешь в виду, помимо того, что они простояли неиспользованными целую вечность? Они заперты. Я собираюсь разобрать их на части, очистить каждую, а затем чертовски надеяться, что смогу правильно собрать их вместе. Технологии сильно отличаются от нашей, и я не знакома с большинством из них.
— Звучит не очень весело, — говорю я, ставя тарелку на длинный стол и садясь.
— Да, — соглашается она. — Что-то вроде этой еды. Как твой проект? Есть ли прогресс в выращивании шоколада или чего-то еще?
— Это не так быстро, — говорю я, глядя в свою тарелку.
Она права. Мы живем на пайках, оставшихся после крушения корабля, а это совсем немного. Нам не нужны были запасы еды на длительный срок, потому что мы выращивали все необходимое. Наш корабль был кораблем-колонией, рассчитанным на шесть поколений, чтобы жить и умереть на нем, прежде чем достигнуть нашего конечного пункта назначения. Мы были третьим поколением, когда пираты напали и заставили нас разбиться здесь.
— Ну, эта еда отстой. Ты наша единственная надежда, Джоли-Ван, — говорит Инга, подражая голосу принцессы Леи, и мы все смеемся.
— Да, — соглашаюсь я, пережевывая ложку обработанных, обогащенных витаминами белковых помоев.
— Соевый зеленый сделан из людей, — говорит Мэй.
— О, мерзость! — в ужасе говорит Инга.
— Что, ты не смотрела старую коллекцию научной фантастики? — невинно спрашивает Мэй.
— Что сегодня состряпали? — входя спрашивает Лана.
Лана рыжеволосая, фигуристая и чуть ли кричит о своей сексуальности при каждом движении. Изнуряющая жизнь в адской дыре планеты каким-то образом сделала ее еще сексуальнее, что было невозможно. Ее обтягивающие брюки порваны, казалось бы, в стратегически важных местах, а на ее рубашке с низким вырезом есть разрывы и потеки, которые дразнят, но не раскрывают слишком много.
— То же дерьмо, что и всегда, — ворчит Амара.
— Круто, — отвечает Лана, беря тарелку для себя.
— Я работаю над этим, — настаиваю я.
— Ну, так кто уже принимает эпис? — спрашивает Мэй своим мягким голосом.
Вместо ответа все уставились в свои тарелки. В комнате так тихо, что единственным звуком является стук ложки о тарелку Ланы, когда она ест.
Эпис. Прими его, и жара и ад Тайсса станут терпимыми. Не принимай его, и он останется пылающим адом, который медленно обезвоживает ваше тело, независимо от того, сколько ты пьешь. Единственная проблема в том, что, приняв его, и ты никогда не сможешь уйти. Никогда. Ты застрянешь на этой планете на всю оставшуюся жизнь.
Это момент принятия решения, с которым сталкивается каждый из нас. Будем ли мы держаться и надеяться на спасение? Примем ли мы судьбу осесть здесь и воспользоваться эписом? Никто не может решать за кого-то другого, и выжившие разделились в этом решении.
— Давайте сменим тему, — говорит Амара.
— Нет, —
