Все взоры были обращены на герцогиню, никто не заметил, что Айлил Глацио побледнела не меньше герцогини. Девушка также как и старшая подруга по несчастью поняла, что задумал брат, и знала, что как только Линалия покинет двор, никто, и ничто не спасет ее от брата.
Алвиз отпустил, практически бросил руку жены и вместе с другом направился вглубь зала, матроны со своими дочерями неотступно и назойливо следовали за герцогом, словно мухи. Айлил и Лина остались, неподвижно стоять около трона. Придворные больше не смотрели на них, Алвиз разыграл все как по нотам.
— Я думаю, что нам больше нечего тут делать, — сказала Лина, — больше у меня нет сил.
Герцогиня, не дожидаясь Айлил, направилась к боковой двери, ведущий в коридор для прислуги, а младшая сестра герцога торопливо последовала следом. Уже находясь, в темном коридоре для прислуги, Айлил окликнула Лину:
— Лина, подожди! Нужно поговорить!
— Не о чем говорить Айлил, твой брат избавляется от меня. Из поместья я не вернусь, и ты это прекрасно знаешь, это поняли все присутствующие в зале. Твоя же судьба еще более печальна, чем моя, но я никак не могу помочь тебе, я не могу помочь даже себе!
Лина ускорила шаг и вскоре потерялась в темноте. Айлил осталась одна. Девушка прислонилась к стене и прикрыла глаза. Как быть дальше она не знала.
Следующие два дня прошли в напряженной тишине дворца. Лина не появлялась из своих покоев, прислуга собирала вещи герцогини в большие сундуки. Айлил выходила из комнат только на тренировки.
Отец, обнаружив странное пристрастие собственного сына, защитил дочь, но он прекрасно понимал, что время его пройдет, вскоре сын взойдет на трон. Тогда между Алвизом и Айлил останется только призрачное чувство долга старшего брата и несущественный страх перед придворными. Поэтому девочка стала посещать занятия не только по правилам этикета, наукам и искусству, но и стала заниматься с лучшими мастерами фехтования и борьбы. Старый герцог наблюдая за успехами дочери, печально думал, что все это вряд ли спасет ее от брата, который стал к тому времени взрослым и сильным мужчиной, но отцу хотелось думать, что он приложил все усилия, чтобы оградить дочь от беды. Уже тогда возникла устная договоренность о браке между Айлил и Далланом Амитоло. Но пока был жив отец, девушка была слишком молода. Сейчас же, с подачи брата, оказалась никому не нужна.
Мастер по фехтованию, похвалил Айлил в который раз:
— Леди если бы вы были мужчиной, вам не было бы равной. К сожалению, хрупкая комплекция, и недостаток физической силы, сложно компенсировать ловкостью и скоростью. Иногда кроме сокрушительного удара поставить на кон нечего.
Айлил обтерла вспотевший лоб рукавом рубашки и склонилась в коротком поклоне перед мастером. Девушка не стала отвечать на слова пожилого мужчины, смысла в этом не было. Он каждый раз говорил одно и то же, однако превратиться в мужчину Айлил не могла. Девушка вложила рапиру в ножны на поясе и вышла из зала тренировок. Нужно было привести себя в порядок после занятий и переодеться. За хлопотами незаметно закончился день и наступил глубокий вечер. Айлил уже давно осталась одна, служанки удалились в свои комнаты. Двери в свои покои Айлил заперла, пока запоры спасали от брата, как только герцогиня уедет, смысла в замках не будет.
В дверь кто-то тихо поскребся, и Айлил прислушалась, не показалось ли ей. Но тихий, почти различимый стук повторился. Девушке не оставалась ничего иного как подойти к двери. За дверью раздался шепот, голос Айлил узнала сразу, это была Лина:
— Айлил, открой, пока меня никто не заметил!
Айлил отперла дверь и впустила родственницу в комнату, герцогиня была одета в простое платье прислуги, а на голову была накинута шаль.
— В чем дело Лина?
Герцогиня прошла в центр комнаты, и нервно походила из стороны в сторону, словно не решалась начать разговор, потом замерла на месте и смело, даже с некоторым вызовом посмотрела на младшую сестру мужа:
— Я не могу спастись, но мы можем спасти тебя!
— Что? О чем ты говоришь?
— Вот, — женщина достала из-под юбок увесистый кошель, — я продала почти все украшения, что у меня были, Алвиз их не хватится, пока я не отойду в мир иной, а когда это произойдет, то будет поздно. Сумму я выручила значительно меньше их реальной стоимости, но пришлось продавать украшения в тайне, а ювелиры хотели получить свой процент за молчание. Но в кошеле все равно можно насчитать пять тысяч злотых. Этого хватит, чтобы обосноваться в Серединном Королевстве и безбедно жить до конца жизни. Ты сможешь купить домик, и устроить свою жизнь. Возьми.
Лина протянула кошель Айлил, и та приняла его:
— Если у нас есть столько денег, то почему бы не сбежать вдвоем?
— Ах, Айлил, он ведь прав, твой брат… даже без отравы, которой меня, вероятно, будут кормить, как только я прибуду в поместье Падрайг, мне осталось несколько лет. Мое здоровье было слабым всегда. А бесполезные беременности только усугубили это еще больше. Он не посмеет тронуть меня, и никогда не свяжет твой побег со мной, ведь для него я глупая клуша, неспособная на решительный поступок. Как я уже сказала, пропажу украшений он не заметит, те, что дарил он, я оставила, продала только то, что принадлежало моей семье. Если мы пойдем вместе, я буду только тормозить тебя, и во сто крат увеличу шансы на поимку. Но зная, что ты в безопасности, я смогу дожить свои дни в спокойствии и радости.
Айлил порывисто обняла герцогиню, девушки стояли так очень долго, никак не могли разомкнуть объятия и оторваться друг от друга. Наконец Лина отстранилась:
— Завтра на рассвете я уезжаю, герцог будет праздновать мой отъезд, и до следующего дня тебя не побеспокоит, а если ты сошлёшься на женские недомогания, то в запасе у тебя будет дня три, не меньше. Подкупи прислугу, и беги завтра же вечером, избегай почтовых карет и центральных трактов, возможно, будет лучше, если ты присоединишься к небольшому деревенскому обозу, следующему к Красным Горам. Через несколько недель ты будешь в Серединном Королевстве и сможешь начать новую жизнь.
Айлил кивнула в ответ, глаза застилали слезы. Лина сказала:
— Большой кошель раздели на несколько, и спрячь в одежду, не забудь оружие. Слава Ликам Двух Лун, ты умеешь с ним обращаться. Вот здесь, — герцогиня протянула девушке кошель значительно меньше и проще по отделке: — деньги на дорогу, их хватит с лихвой, я специально разменяла на монеты помельче… Не дай ему уничтожить нас обеих…
Когда Линалия Глацио покинула комнаты, наступила тишина, и Айлил некоторое время сидела без движения на кровати, перебирая в руках два кошеля, один большой, второй маленький. Внутри глухо позвякивали монеты. Очнувшись от раздумий, девушка припрятала кошели под кровать, и, сняв домашнее платье, в которое все еще была одета, легла спать.
Утро было хмурым, не обычным для герцогства, где преобладал мягкий, благодаря Красным Горам, климат. В стекла бился, порывами холодный ветер. Айлил набросила на плечи халат и кликнула горничную. Нужно было подкупить прислугу, как и советовала Линалия. На простынях уже поблескивали золотые монеты, разложенные на равные стопки. Вошедшая девушка, сразу же бросила взгляд на монеты, и по тому, как загорелись ее глаза, Айлил поняла, что дело по подкупу пойдет споро.
Глава 3
Юстас ненавидел карету, он ненавидел ее всеми фибрами своей души, но больше половины пути в Лабланку пришлось провести на жестком, словно камень сиденье. А все потому, что его жеребец — Буф, испугался горного орла, которого никогда не видел до этого и сбросил не успевшего сориентироваться, из-за накопившейся, по причине многих дней в пути, усталости, седока. Юстас приложился о камни, со всего не малого роста коня. Снег в это время года уже сошел, смягчить падение было нечему. Карета, которая до этого использовалась только для перевоза багажа и подарков, теперь была использована по назначению. Дипломатический посол Серединного Королевства, кряхтя как старый дед, едва смог взобраться по ступенькам и ткнуться лицом в сиденье устланное подушками. Через три дня пути и сиденье и подушки превратились в камни. Юстас измаялся внутри кареты, выискивая удобное для больной спины положение, с тоской глядя на бодро скачущего Буфа без седла. Наконец, путь подошел к концу, они уже проезжали пригородную зону столицы Лабланки, засаженную виноградниками. Домики фермеров смотрели на путников приветливыми и чистыми окошками.
