Он лично прошел по всем точкам расстановки обережных заклинаний, обновляя их и добавляя новые. Завхоз и орчанка таскались за ним, как приклеенные, но сейчас это не раздражало, хотя Льюин привык работать один и терпеть не мог посторонних.
Пусть смотрят. Пусть тоже учатся.
– Кто вас так проверяет? – осмелилась спросить Эржена. Льюин вспомнил, как она бросила блокирующее заклинание, отгораживая их от огня. Бросок был хороший, заклинание было выполнено, как по учебнику, не придраться, не подкопаться. Идеально.
– У вас есть враги? – осведомился он, открыв окно в коридоре на втором этаже и прилепив на карниз пластинку артефакта. Прикосновение пальцев, нужные слова – и еще один оберегающий зонт раскрылся над академией.
Надо написать в министерство магии о том, что случилось. Льюин понимал, что никого за это не накажут – но сообщить следовало.
– Кроме вас – никого.
Да, эта девчонка не из тех, кто смиряется и терпит, не произнося ни слова. Она отвечает, сопротивляется и сражается – сегодня, когда они вдвоем выстраивали барьер от огня с небес, Льюин вдруг ощутил, как в нем пробуждается старое, давно запечатанное и забытое чувство.
Завхоз вздохнул, словно снова хотел посоветовать орчанке помолчать.
– Один из моих врагов прислал такой привет, – сказал Льюин, закрывая окно. Эта точка расстановки была последней, и сейчас его переполняла усталость. Пожалуй, на сегодня с него хватит работы – Льюин хотел отправиться в ректорские покои, раскрыть там окна пошире, чтобы вытравить запах прежнего владельца помещения, и заснуть.
– И часто они будут так стараться, ваши враги? – поинтересовался завхоз.
– Надеюсь, что нет.
Эржена вздохнула. Они прошли по коридору, вышли к той лестнице, которая поднималась на третий этаж, к комнатам преподавателей, и орчанка не вытерпела и спросила:
– Если не принцип Геккера, то что?
Льюин усмехнулся. Нет, она очень хорошо держалась. Не испугалась огня с неба – а такие шары всегда впечатляют, особенно если видишь их впервые. Бросила заклинание отличным отработанным движением – значит, не просто читала лекции, а отводила на тренировки не меньше часа в день.
– Это вы должны мне сказать. Если, конечно, собираетесь здесь остаться.
Завхоз вздохнул, словно хотел о чем-то сказать, и Льюин понял, что сверхсенситив уловил тот легчайший поток, который использовался в заклинании. Впрочем, вряд ли это поможет орчанке понять принцип.
– Собираюсь, – кивнула девушка. – И останусь.
Гоблинец в красном сюртучке шнырнул по лестнице к завхозу – потянул какой-то конверт, что-то пробормотал. Оскар со вздохом обернулся к Льюину и, продемонстрировав большую министерскую печать на конверте, объяснил:
– Вот, очередной отрицательный ответ на мой запрос по поводу денег. Если письмо, то это отказ. Когда они соглашаются, то сразу отправляют чек.
Льюину сделалось тоскливо. Он был ученым, исследователем, путешественником и бойцом – и вот чем в итоге обернулась его жизнь: академией в медвежьем углу, в которой сквозит изо всех щелей. И теперь вместо того, чтобы говорить новое слово в науке, создавать заклинания и чары, которых прежде не видел свет, и превращать куски металла в артефакты, он будет выбивать из министерства деньги на отопление, разбираться с проблемами учеников и гнить здесь заживо.
– Попробую поговорить об этом с одним из прежних коллег, – пообещал Льюин. Мгновение слабости миновало: он всегда боролся с жизнью и собирался делать это и впредь. В конце концов, если ему предстоит провести годы в этой академии, то надо сделать ее как минимум удобной. Завхоз отдал письмо и пошагал вниз, а вот Эржена задержалась – посмотрела так, словно ей пришло в голову что-то важное.
– Что-то случилось? – проронил Льюин, распечатывая письмо и не глядя на орчанку.
– Вы ведь знаете, кто отправил к нам эти шары?
Еще бы он не знал. Борис Драйзер прислал горячий привет – он претендовал на место ректора Шантубара, и ему было плевать на то, какая эта глушь, главное править в ней – а он бы правил. Студенты бы имели один учебник на всю группу и спали бы под одним одеялом, чтоб согреться без отопления – зато к концу учебного года у Драйзера бы чудесным образом возник домик на побережье Маркуванского моря.
Драйзер высосал бы из этой академии все соки. И с огнем у него были особые отношения. Он был способен отправить такой пылающий шар через половину мира.
– Вам что за дело?
В зеленых глазах орчанки появился веселый блеск.
– Вы оставляете меня в академии. А я ему отомщу. Прямо сегодня.
Льюин усмехнулся.
– Поняли, что знаний у вас нет, и решили торговаться?
Эржена прищурилась.
– У меня достаточно знаний. Вы сами в этом убедитесь, когда этого вашего врага свернет в бараний рог.
Льюин сомневался, что она способна хоть как-то навредить Драйзеру. Он был очень опытным и осторожным магом, понимал, что может ответить за свои поступки, и окружал себя самой мощной защитой.
– Валяйте, – разрешил он. – С удовольствием посмотрю, как вы опозоритесь, Бартхаар.
– Не опозорюсь, – уверенно заявила девчонка. – И вы это прекрасно понимаете. Завтра все увидите сами.
Глава 7
Почти вбежав в кабинет, в котором проходили практические занятия по темному волшебству, Эржена закрыла дверь и, привалившись к ней спиной, подумала, что совершила одну из самых безрассудных вещей в своей жизни.
Как она могла навредить недругу нового ректора? Магу высочайшего уровня, который способен отбить любые враждебные заклинания еще на подходе? Да никак – просто выпалила то, что пришло в голову. Хотелось показать Маверику, что она не лыком шита.
Показала.
– Эржена! – услышала она голос Пауля откуда-то из-под потолка. – Это ты?
– Я! – ответила она, поднимая голову. Часть этого кабинета составлял стеклянный купол – сейчас Пауль балансировал под ним на сложном переплетении серебристых нитей, порчевых заклинаний. Лопнет хоть одна – и он свалится на мрамор пола с огромной высоты. Но Эржена знала: на этих нитях можно подвесить хоть дюжину слонов, и ничего не случится. Пауль Лемминкейнен был знатоком темного волшебства – он мог бы работать в столице, сделать карьеру в министерстве магии, но предпочитал вести занятия в Шантубаре и не задумываться о интригах и соперничестве.
Вот они, соперники. Мечут огненные шары через всю страну.
– Что-то случилось? – спросил Пауль. – Ты бледная.
Из-под купола медленно опустился маленький розовый бутон – Эржена поймала его, сжала в ладонях и розовые лепестки рассыпались стаей туманных бабочек.
– Кажется, я совершила страшную глупость, – призналась Эржена. – И мне нужна твоя помощь. Вернее, совет.
– Сейчас спущусь.
Нити изменили натяжение, и Пауль заскользил вниз – он проделывал это множество раз, но Эржена все равно не могла спокойно смотреть на то, как заклинания тают за его спиной. Опустившись на пол, Пауль махнул пальцами по волосам, приводя и без того идеальную прическу в порядок, и сказал:
– Давай, рассказывай, что произошло.
Эржена вкратце сообщила ему о том, что случилось в саду. При упоминании огненных шаров, Пауль едва заметно нахмурился.
– Это точно работа Бориса Драйзера, только он способен так метать порчевые заклинания. Он выдающийся маг.
Эржена вздохнула. Нет, она не собиралась паковать чемоданы и выезжать из академии, но похоже, все к этому шло. Выдающийся маг. Кто они против него?
Выслушав ее до конца, Пауль прошел в ту часть кабинета, которая была отведена для отдыха, отделенная двумя большими шкафами, поставил чайник на маленькую плитку и вынул коробку шоколада. У него всегда были сладости, которые ему в невиданных количествах дарили поклонницы со всех курсов. Эржена угрюмо опустилась на диван и спросила:
– В общем, я пропала, да?
Пауль налил ей чаю, и Эржена невольно задумалась о том, чем сейчас занят новый ректор. Возможно, торжествует. Стоит у окна, закованный в свою ненависть, как в ледяную броню, и радуется, что сумел так быстро избавиться от орчанки.
