уведёт из семьи?
— Ты не готова, Аверил, — повторила Шерис. — Физически ты вполне созрела, но вот здесь, — суккуба коснулась тонким указательным пальцем виска девушки, — ты не готова принять мужчину, кем бы он ни был.
— У меня нет выбора, — возразила Аверил упрямо.
И, быть может, избавившись от невинности, от этой своей ценности сомнительной, от дара, что довлел незримым проклятием над прежней её жизнью, Аверил сможет успокоиться, смириться, привыкнуть. Забыть.
Должна.
* * *
Проклятый явился на третий день, после полудня, когда бордель ещё и не открылся. Потребовал комнату на всю ночь, тихую, с удобной кроватью, без излишеств всяких. И Аверил. А после ушёл, пообещав вернуться вечером.
О том рассказала Шерис, добавив, что выглядел проклятый будто с похмелья — взлохмаченный, небритый, с тенями под глазами, хмурый, что туча грозовая, раздражённый сверх меры. Но за заказ матушке Боро заплатил сразу и щедро. «Озолотится, поди, на тебе, сводня недобитая», — заметила суккуба зло, неодобрительно.
К добру ли это или к худу? Хорошо ли, что скоро всё и впрямь разрешится, или станет лишь хуже? Что, если Аверил опять испугается, не сдержится? И на сей раз пощады не будет?
Встречать проклятого пришлось в маленькой гостиной с громоздкой вычурной мебелью, куда допускались только особые клиенты. Чёрное, расшитое золотыми цветами платье с открытыми плечами держалось, кажется, лишь на тугой шнуровке, подчёркивая тонкую талию Аверил и привлекая неизбежное внимание к приподнятой корсетом груди. Наклоняться в новом наряде страшно, дышать тяжело и надетые отдельно рукава, как назло, всё сползти норовили. В попытке успокоиться и собраться с мыслями Аверил прохаживалась взад-вперёд по гостиной, рассеянно рассматривала фальшивую позолоту на подлокотниках и ручках, алую обивку дивана и кресел, бордовые бархатные портьеры на окне, пару аляповатых, абстрактных картин на стенах.
— Я же просил — одеть девочку попроще и не раскрашивать, как древнего воина перед атакой на врагов его племени.
Матушка Боро, сопровождавшая клиента, залепетала извинения, шагнула было к замершей посреди гостиной Аверил, но Герард усталым жестом остановил женщину.
— Сами разберёмся.
К вечеру проклятый причесался. Побрился, отчего выглядел ещё моложе, всего-то на год-другой старше Аверил. Глаза темны по-прежнему, синие с оттенком стали, словно небо в непогоду. По знаку матушки Боро Аверил приблизилась, присела в неловком неглубоком реверансе, которому учила Шерис. Герард скользнул странно равнодушным взглядом по вздымающейся груди, махнул рукой, разрешая выпрямиться.
— Как твоё полное имя?
Матушка Боро кивнула и Аверил, опустив голову — не должно простолюдинам смотреть в глаза высокородным, — ответила:
— Аверил… милорд.
— Откуда ты родом?
— Из деревни, что близ родового поместья графа Доремского, милорд. Это к северу отсюда…
— Я знаю, где это, — перебил Герард. — И графа тоже знаю. Даже лично, к моему огромному сожалению.
А если при матушке Боро и о даре спросит? Аверил не могла понять по поведению и словам матушки, рассказал ли проклятый о том, что произошло тем вечером, упомянул ли, что она напала на него, а не наоборот? Отчим-то ничего не сказал, продавая падчерицу в бордель, уж в этом Аверил уверена. Зачем снижать возможную выручку за товар? Аверил тоже предпочитала молчать, из девочек правду знала только Шерис, да и то суккуба сама всё определила по ауре девушки.
— Я вам уже говорила, милорд, Вери… Аверил — невольница, — матушка Боро понизила голос, раскрыла расписной веер, словно он мог спрятать речи хозяйки, не дать им дойти до ушей Аверил. — Её отец продал… двадцати годков-то ей ещё нет, и не мужняя она, так что он имел полное право распоряжаться ею по своему усмотрению… вы же знаете наши законы, милорд…
Пальцы стиснули тяжёлые складки на юбке, сминая ткань.
Отец…
Пусть она и не видела никогда того мужчину, из-за кого появилась на свет, но и тот человек, за которого маму вынудили выйти замуж, дабы позор на семью не навлекать да прелюбодеяние прикрыть, — ей он никто. Не отец, не батюшка, не благодетель, милосердием своим да щедростью неслыханной одаривший.
— Он мне не отец, — прошептала Аверил.
Матушка, похоже, и не расслышала, но Аверил почувствовала во взгляде Герарда интерес, иной, не сугубо мужской. Любопытство, что касалось кожи легчайшими пёрышками.
— Тогда кто? — спросил задумчиво.
— Отчим, милорд.
— А твой отец, он?..
— Я его не знала, милорд.
— Он умер до твоего рождения?
— Не знаю, милорд.
Вопросы царапали щетиной жёсткой, грубой. Мама редко вспоминала о том мужчине. Пылкая, но скоротечная страсть, мимолётное увлечение заезжего высокородного лорда первой красавицей деревни, несколько встреч в лесу, несколько прогулок по берегу реки, красивые слова, пустые обещания и вот натешившегося сельскими прелестями лорда уже и след простыл, а той, кто ещё недавно слыла неприступной гордячкой, нос воротящей от простых парней, только и остались, что эфемерная сладость воспоминаний, позор да растущий живот.
— Как оно обычно бывает, милорд, — взгляд тёмных, что тлеющие угольки, глаз матушки Боро смешал причудливо и льстивое подобострастие перед дорогим клиентом, и раздражение расспросами проклятого, и злость на нерадивую, бестолковую Аверил. — Нагуляла девка вне освящённого богами брака, принесла кукушонка в подоле, а честному мужику расхлёбывай. Чему ж тут удивляться, коли избавились от приблудной девчонки?
Будто родных не продают… особенно когда ртов много, а год плохой выдаётся, неурожайный, лорды своё требуют или богу войны повеселиться охота.
— Понятно, — Герард неожиданно подал руку, и Аверил в растерянности посмотрела на сунутую ей под нос раскрытую ладонь. — Проводишь нас, Сюзанна?
Помедлив, руку Аверил приняла всё же. Проклятый сжал её пальцы, несильно, бережно даже, притянул девушку к себе. Рука его тёплая, и жест покровительственный и ободряющий одновременно. Как и в прошлый раз, матушка Боро проводила до комнаты, находящейся в дальней части здания, со стенами толстыми, глушащими всякие звуки. Шерис говорила, что из этой комнаты сегодня спешно выносили лишнее, меняли обстановку на более традиционную, нейтральную, и теперь перед глазами Аверил предстала обычная спальня, ничем не отличающаяся от большинства других комнат. Тяжёлые драпировки да гобелены на стенах и ковёр на полу скрывали следы тех странных конструкций, что находились здесь прежде, о назначении которых даже думать не хотелось.
Вкрадчиво стукнула закрывшаяся за матушкой дверь и Герард, отпустив Аверил, вновь обошёл помещение кругом. Только на сей раз в действиях его виделся не простой интерес. Ищет что-то? Или проверяет?
— Вроде никаких сюрпризов
