часть лица, что не была скрытой и у тебя бы не вызвала отвращения.
— Так. – Подняла руку Альма, призывая всех к спокойствию. – Лично мне все ясно. Слухи не врут – граф Сакстон колдун. Он околдовал тебя, вот и весь секрет! Фэм, завтра же с утра мы ведем Валери в церковь к моему духовнику. Отец Виктор справится…
— Нет, лучше поедем в Карский монастырь! – Предложила подруга. – Я слышала есть там один отшельник, он как раз занимается снятием ведьмачьих чар.
— А что, может сразу в столицу, к пресвятому отцу? – Всплеснула руками Валери, начиная выходить из себя. – Значит так, никуда я с вами не поеду и все со мной в порядке. Поверьте, я и сама не рада такому конфузу… боже, что подумал Майлз увидев меня с ним! Я же хотела просто привлечь его внимание!
— О… поверь подруга, это тебе точно удалось! – Хохотнула Альма.
— Но какой ценой… - грустно добавила Фэм.
Чувствуя, что нервы на пределе и вот-вот из глаз польются непрошенные слезы, Валери глубоко вздохнула и постаралась сосредоточиться, прикрыв ладонью глаза.
— Пожалуй, мне лучше отправиться домой. Все равно до конца вечера будет не скрыться от посторонних взглядов… да еще этот Сакстон, того и гляди решит, что мне понравилось с ним танцевать. Нет, нас больше никогда не должны видеть вместе! А завтра… завтра я напишу Майлзу и предложу встретиться, чтобы все объяснить. Извинюсь перед ним… а лучше скажу правду. Пусть уж считает меня дурочкой. И простит, да, он обязательно меня простит! – Уверенно добавила девушка, чувствуя, как от этих слов становится легче. – Майлз любит меня, а для любви не существует препятствий в виде танцев не с теми кавалерами!
Кабинет графа Сакстона наполняла гнетущая тишина, которую нарушало лишь мерное потрескивание дров в большом камине, украшенном зубастыми горгульями.
Отблески пламени хищно скользили по каменным стенам, вырисовывая из темноты силуэты огромных шкафов, до потолка забитых книгами, изысканных диванов, обитых гобеленной тканью, а также изящных столиков и тумб, созданных из драгоценного немейского дерева иссиня-черного цвета.
Рядом с большим письменным столом своего хозяина, склонив голову, притаился сутулый слуга, принесший своему господину не самые добрые вести... о чем теперь сожалел. Ведь что мешало ему сообщить их графу на следующий день, не разрушая волшебство этого?
В кои то веки, вечно хмурый и погруженный в размышления о делах, Дэрек Сакстон прибыл в свою одинокую обитель в приподнятом настроении! Вот только теперь, после слов своего слуги, от того не осталось и следа...
— Значит Майлз Фрэйр? – Нахмурился граф, задумчиво откинувшись в кресле. – Что ж, достойная партия для девушки ее круга.
Лысый мужчина неловко переступил с ноги на ногу, не решаясь нарушить вновь нависшую над кабинетом тишину. И все же сказал, когда его хозяин, тяжело вздохнув, отвернулся к огню.
— Девушка так заинтересовала вас, милорд? Быть может, мне стоит узнать больше подробностей об этом Майлзе Фрэйре?
Дэрек Сакстон бросил недовольный взгляд на мужчину, склонившегося по другую сторону его письменного стола, но не счел необходимым ответить. Вместо того он лишь задумчиво провел длинными пальцами по границе фарфоровой маски, скрывавшей его изуродованное лицо. Граф не снимал ее даже находясь в собственном замке, чтобы не видеть его лишний раз в отражениях окон, ваз или испуганных глаз собственных слуг.
— Барон Фрэйр та еще мразь, но сынок вполне мог пойти не в него… - произнес он, лениво и задумчиво растягивая слова, - при дворе поговаривают, будто у баронессы давняя любовная связь с одним из секретарей своего мужа. Хотя, мало ли что говорят люди. – Добавил он и нахмурился, подумав о том, какими сплетнями, правдивыми и не очень, обросла его собственная фигура за долгие годы затворничества. – Боул, она не показалась тебе… неискренней? – Наконец подобрал терзанеглупавшее его слово мужчина.
— Простите, милорд, не понимаю, что вы имеете ввиду? – Растерялся тот.
— Старшая дочь зажиточного дворянина, красавица каких поискать, как мне показалось, не глупа… я подумал, может она просто притворилась, что не узнала меня? Что я не вызываю у нее... ну...
— Страха? - Закончил за него Боул и, испугавшись собственной дерзости, тут же спешно добавил, - Ох... простите, ваша светлость. Кхэм... Но... зачем же ей это? – Сменив тон, нахмурил кустистые брови мужчина.
— Ну… - неопределенно взмахнул рукой граф, - не знаю… чтобы привлечь мое внимание, например?
На это Боул просто не нашел что ответить – лишь округлил глаза и развел руками.
— Да, ты прав. Глупости… ступай. – Сам себе ответил мужчина, отвернувшись к огню.
Боул поклонился ему и задумчиво пошел в сторону двери. Уже ступив за порог, и закрыв ее, он вдруг снова постучался.
— Разрешите, милорд?
— Что еще? - Едва слышно проворчал из-за двери Сакстон, уже успевший углубиться в деловые бумаги.
— Я подумал… раз девушка была с вами так мила, может стоит поблагодарить ее? Может… желаете послать какой-нибудь милый подарок? Цветы, например. Все же не часто вы встречаете доброжелательных людей на своем пути.
— И что же, ты станешь предлагать мне теперь влачиться за каждой девкой, не упавшей в обморок от одного лишь моего вида? – Ядовито бросил граф.
Боул испуганно опустил взгляд и, окончательно смутившись, поклонился ниже прежнего.
— Простите, милорд. Я не подумал, о чем говорю… что со мной сегодня, просто ума не приложу... хоть вообще рот не раскрывай...
— Закрой уже дверь с той стороны, старый идиот! А завтра… - поспешно добавил к своим словам Сакстон, вновь остановив слугу в дверном проеме, - пошли к ней кого-нибудь с той брошью в форме розы... с огненными рубинами вместо лепестков. Нет. Лучше отправляйся сам! Вот и посмотрим, что было у нее на уме на самом деле.
Валери вертелась без сна всю ночь. Лишь к утру выбилась из сил и провалилась наконец в сумеречные объятия. Она не могла успокоиться, думая о том, что скажет Майлзу, ведь позволила себе не только танцевать с графом, но и улыбаться ему, явно демонстрируя всем окружающим свое удовольствие от общения.
Удовольствие от общения со всеми презираемым жутким колдуном!
Майлз был лучшей парой для нее из всех, которые можно было желать. Родовитый, богатый, красивый, юный и пылкий! Он к тому же так смотрел на нее и говорил такие речи, что девичье сердце
