Ритуал Кровавой Луны - Мария Андрес

– Да, – подтвердила она так тихо, словно боялась быть услышанной. Губы растянулись в улыбке. Химура вздохнул с облегчением, нежно взяв девушку за руку. Его кожа была такой холодной, что хотелось спрятаться в нагретом солнцем воздухе.

– Эшли, – встрепенулась Кейрис, вспомнив того стража и мужчину, который исчез. – Мы нужны ей!

Химура сделался серьезным, нахмурив густые брови, кивнул и помог подняться на ноги.

Примчавшись к месту, Кейрис поняла, что сила больше не действует. Демон без колебаний подошел к краю бездонной пропасти и вытянул руку вперед, словно пытаясь нащупать красный шар. Кейрис все еще ощущала напряжение в этом месте.

– Попробую одно заклинание. Главное, не паникуй. Я разрушу шар, а ты подхватишь Эшли ветром, – командным голосом произнес демон, обернувшись к ней.

Когда он самоуверенно ухмыльнулся, Кейрис заметила ямочку на его щеке. Выставив указательный палец, Химура спросил:

– Ты готова?

– Готова! – машинально ответила Кейрис, кивнув пару раз для убедительности.

Закрыв глаза, она создала несколько потоков ветра вокруг красной сферы, вслушиваясь, как демон произносит заклинание на латыни. Химура превратил шар вокруг Эшли в лед, отчего Кейрис ощутила холод в своем теле. Демон разбил глыбу, а девушка поймала Эшли нижним потоком ветра и перетащила ее от края обрыва вторым порывом, небрежно бросив на землю. Бездонная пропасть затянулась, оставив после себя напряжение в воздухе и запах серы.

Кейрис хотелось дать воздуху больше воли. Магия рвалась наружу, усиливая ветер вокруг них одним движением рук. Стихия окутывала девушку звуками природы и подхватывала дыхание демона, положившего руки на грудь бездыханной Эшли.

Химура снова заговорил на латыни, и под его рукой появилась бело-голубая ледяная печать. Сердце Эшли робко стукнуло раз, отзываясь на магию, затем уверенно стукнуло еще раз, постепенно набирая темп. Эшли сделала глубокий вздох, распахнув большие зеленые глаза.

Франц вышла из поезда, стараясь как можно скорее слиться с толпой. Выйдя с вокзала, она шла за потоком людей, которых на улицах города становилось только больше. Францезелин вглядывалась в каждый столб с рекламой и информацией для жителей, боясь увидеть свой портрет с подписью «разыскивается». Каждого стража на пути девушка старалась обходить стороной.

Повсюду играла живая музыка. Со всех сторон доносились веселый смех и голоса. Франц аккуратно продвигалась между уличных артистов и прохожих, когда кто-то толкнул ее и быстро скрылся, даже не извинившись.

Медленно пробираясь сквозь толпу, Францезелин хотела уйти подальше от людных улиц и найти квартиру на первое время. Денег было не особо много, ведь пансионат она покидала впопыхах, воспользовавшись всеобщей паникой после поджога в кабинете директора. Девушка понимала, что могла поступить иначе, но в тот момент она не думала об этом. Просто сбежала с единственной сумкой, сдала в ломбард все украшения, купленные со стипендии, и в ту же ночь села на поезд в Альгор, сжимая в руках письмо родителей и золотой перстень, который украла из кабинета директрисы.

Выбравшись с людных улиц, Францезелин свободно выдохнула. Ее портретов нигде не было, значит, в Альгор о побеге девушки не сообщали.

Франц подошла к палатке, от которой исходили ароматные запахи пастилы, сладкой ваты и пирогов с мясом. Это именно то, что нужно стонущему от голода желудку. Девушка опустила руку к сумочке и поняла, что на плече пусто.

– Нет, нет, нет! Только не это, нет! – Франц чувствовала, как сердце уходит в пятки и паника охватывает тело. В сумке хранились те крохи денег, которые у нее оставались, документы и, что самое важное, письмо от мамы и папы.

Глубоко вдохнув и призвав себя к спокойствию, правой рукой она потянулась к указательному пальцу левой, надеясь нащупать перстень. Не почувствовав его, Францезелин не смогла сдержать слезы обиды. У нее совсем ничего не осталось.

– Нет! Нет! Нет! – Девушка практически срывалась на крик, замечая, как ее трясет. В этот миг Францезелин даже перестала замечать гул толпы.

Франц со слезами на глазах блуждала по городу до поздней ночи, пока праздник не закончился и основная масса людей не разъехалась по домам. Она ненавидела себя и свою беспечность за то, что подвела родителей, позволив украсть их наследие. И за свой поступок, совершенный в пансионате. Девушка не собиралась сжигать все дотла, просто хотела ответов, которые ей никто не давал.

Идти без денег в кармане было некуда. Усевшись на деревянные контейнеры в пустынной подворотне, Франц подняла голову на ночное небо, усеянное разноцветными огоньками в честь праздника. Смотря на них, можно было поверить, что все вот-вот наладится. Из мыслей Францезелин выдернул душераздирающий крик, раздавшийся над ее головой и больше похожий на стон умирающих. Девушку бросило в дрожь. В воздухе повисла напряженная тишина. Спрыгнув с контейнеров, Францезелин подняла руки, чтобы призвать пламя в любой момент. Секунда… две… Монстр так и не появился, но вместо него в темноте сформировалось фиолетовое облако, окутавшее девушку. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, Франц сильно закашлялась, чувствуя, как дым нещадно царапает горло. Она попыталась призвать пламя, но тщетно.

– Аметист! – с ужасом прохрипела девушка, пытаясь закрыть рот и нос.

О свойствах этого прекрасного фиолетового камня Францезелин рассказывали в пансионате. Для магов он опасен, так как отрезает их от внутреннего источника силы. Поэтому касаться и тем более вдыхать аметистовую пыль опасно, ведь есть риск оказаться отрезанным от источника навсегда. Хуже кары для магов и не придумаешь. Лучше смерть.

Пытаясь откашляться, Огненная почувствовала на себе пристальный взгляд. Всмотревшись в переулок, она замерла на месте, хотя все инстинкты кричали, что нужно бежать. Из темноты надвигался черный силуэт огромной птицы. Она была в несколько раз больше человека, с массивными крыльями и обгоревшей чешуей вместо когда-то белых перьев. Эта тварь была драконо-птицей, что водились на Восточных островах. Последние потомки драконов. Но драконо-птицы, если верить учебникам, безобидны. Они не выдыхали аметистовую пыль, а желтые глаза не наливались кровью, как у твари перед девушкой.

Выставив руки перед собой в глупой попытке защититься, Франц закричала и зажмурилась, будто это заставило бы тварь испариться. Сердце бешено колотилось в груди от страха и бессилия, руки и щеки непривычно мерзли, а очередной выкрик птицы звенел в ушах, наводя еще больший ужас.

На другом конце переулка раздался краткий чередующийся звон металла о камень и несколько шагов в их сторону. Драконо-птицу с грохотом зажало камнями, которые