было…
О, боже.
На кончиках его крыльев были глаза. Их сотни!
Моя кожа покрылась мурашками, когда мой взгляд вернулся к его лицу, но мне пришлось быстро отвернуться. Это было больно, чистота его красоты прорезала мою кожу, освещая прожектором каждую тёмную мысль, которая у меня когда-либо была.
Я знала, кем он был, каким ангелом.
Трон.
Смотреть на них означало разоблачить все тайны, которые когда-либо хранились, и быть осуждённым за каждую из них. И теперь меня судили. Всё его поведение, от того, как он склонил голову набок, до того, как его ярко-голубые глаза прожигали кожу и мышцы, говорило мне, что он видел всё.
И он не был впечатлён.
В этих хрустальных глазах была смерть. Не «переход к следующему этапу жизни» или «стояние перед Жемчужными вратами» — это смерть, а огромная пустота окончательной смерти — смерти души.
Я глубоко вздохнула и начала говорить.
Ангел открыл рот.
Пронзительный рёв сотряс витражи и скамьи, ударив в октаву, которую ни один человек не смог бы сделать или выдержать. Я согнулась пополам, зажимая уши. Это было похоже на тысячу труб, ревущих одновременно, потрясая меня до глубины души. Звук эхом разнёсся по святилищу, отскакивая от моего черепа, пока я не была уверена, что моя голова взорвётся. Влажное тепло потекло из моих ушей вниз по рукам.
Когда я решила, что больше не выдержу, звук прекратился.
Дрожа, я опустила окровавленные руки и подняла голову. Ангел безжалостно смотрел на меня, а его крылья продолжали своё тихое движение.
— Это было что-то особенное, — прохрипела я.
Он молчал, и тишина, которая растянулась, была невыносимой.
— Ты вызвал меня сюда, — сказала я, готовясь к очередному неземному воплю.
Этого не произошло. Ответа тоже не последовало.
— Ты сказал, что это единственный способ помочь Зейну.
И всё же ничего не было.
И я просто потеряла самообладание. Вся боль, страх, горе и даже радость от того, что я снова увидела Зейна, обрушились на меня.
— Ты говорил в моей голове, не так ли? Ты велел мне прийти к тебе.
Тишина.
— Ты что, не слышишь меня? Неужели твой собственный крик разорвал твои барабанные перепонки? Или для вас это удивительно? Это всё? Неужели Гавриил, пытающийся покончить с этим миром и Небесами, недостаточно развлекает вас? Будь ты проклят! — закричала я, царапая горло. — Отлично. Ты просто хочешь стоять здесь и пялиться на меня? Я могу сделать то же самое. А ещё лучше, как насчёт того, чтобы я вышла на улицу и начала говорить каждому встречному, что ангелы реальны. Я могу это доказать. Я просто выплесну свою благодать. Тогда я смогу познакомить их с несколькими демонами и когда я закончу с ними…
— В этом нет необходимости, — он говорил голосом, который был насыщенно музыкальным, бесконечно добрым, без следа человечности. Это было настолько странно, что я поморщилась. — Ты здесь ради него, того, кто погиб, защищая тебя.
Я вздрогнула.
— Да. Но он жив.
— Я знаю.
— Он не в порядке.
— Конечно, нет.
Я задрожала, каждая часть меня задрожала.
— Что с ним случилось? Как он здесь оказался?
Трон склонил голову набок.
— Он совершил акт самоотверженности и самопожертвования, придя вам на помощь. Он сделал это из чистой любви. Он был восстановлен в своём Прежнем Величии.
— Прежнем Величии?
Я понятия не имела, о чём он говорит.
Трон кивнул.
— Но он выбрал тебя. Он выбрал Падение.
Комната, казалось, закружилась, когда то, что говорил Трон, начало доходить до меня. Это не имело смысла, но я знала, что имел в виду ангел, говоря, что Зейн Пал. Я знала, что имел в виду Зейн, когда сказал, что он Падший.
Чего я не понимала, так это как это возможно.
Мне пришлось сделать несколько глубоких, успокаивающих вдохов, прежде чем я снова заговорила.
— Зейн был Стражем и моим Защитником. Как он Пал, если никогда не был ангелом?
Его крылья поднялись, а затем опустились.
— Как ты думаешь, кем были Стражи до того, как их обратили в камень? Ты верила, что Создатель создал их из-за скуки?
Я начала хмуриться. Да, именно в это я верила.
— Нет. Богу было не просто скучно. То, что вы называете Стражами, когда-то были стражами человека, великими, но они потерпели неудачу. Они поддались соблазну греха и порока. Они Пали.
— Я не понимаю. Мне сказали…
— Что Падшие были начисто стёрты с этой Земли Стражами? — он слабо улыбнулся. — Они переписали свою историю. Можешь ли ты винить их за то, что они хотят скрыть свой стыд? — он сошёл с алтаря, заставив меня напрячься. — Они похоронили свои деяния так глубоко, что многие поколения родились и ушли на Небеса, так и не узнав своего истинного прошлого. Некоторые из тех, кто Пал, были лишены крыльев и благодати Архангелами и Альфами. Другие бежали в Ад. Но те, кто не бежал и признал свой грех, понесли наказание. Они были погребены в камне.
— Заживо? — прошептала я.
— Они стали предупреждением о том, что зло повсюду, и никто, даже ангелы Божьи, не застрахованы от него.
— Они стали первыми каменными горгульями, — я сделала небольшой вдох, с ужасом думая, что кто-то был пойман в ловушку в камне. — Как долго?
— Столетия, — ответил Трон, пожав плечами.
У меня отвисла челюсть. Столетия, заключённые в камне? Как кто-то из них вышел из этого с неповреждённым разумом?
— Но с увеличением численности демонов вмешался Бог, и Альфы дали некоторым из погребённых выбор: быть свободными, чтобы сражаться с демонами и защищать человека, или оставаться погребёнными.
Это не было похоже на свободу или выбор для меня, но что я знала?
— Те, кто принял этот выбор, стали первыми Стражами, их истинная каменная форма была создана, чтобы служить напоминанием, а человеческая форма была возвращена, чтобы они могли смешаться с людьми. Они потеряли благодать, чтобы не было риска восстания, и они смогли создать родословную, которая будет продолжать защищать людей и служить Божьей воле, — объяснил он. — Вот кто на самом деле Стражи.
Я вдруг вспомнила, что сказал мне принц демонов в тот день, когда я отправилась на шабаш, чтобы вернуть Бэмби, его фамильяра. Хорошо, что Стражи уничтожили Павших целую вечность назад, а? Затем Рот усмехнулся, как будто знал что-то, чего не знала я. Рот знал! Вот почему он постоянно отпускал ехидные замечания в адрес Стражей.
— Подожди. Те, кто не принял этот выбор? Или им его не дали? — спросила я. — Что с ними случилось?
— Ты уже знаешь
