мертвые, затоптавшие чью-то ногу… а еще эта сцена. Сидя внизу, я видела кровь, все время хотелось вытереть руки, казалось, они липкие и грязные. Мне не было противно или страшно от этих полувидений-полуфантазий, но мучительно хотелось увидеть все четче.
Видя, что я двигаюсь и даже собираюсь встать на ноги, мальчишка обрадовался и затараторил с утроенной силой, бегая по сцене взад-вперед. С ноги отца перешел на слепоту бабушки и завидное здоровье прадеда, который до сих пор оставался самым целым и подвижным в их семействе. Парень так увлекся, что не обратил внимания на мою прыть, а выбралась я на сцену совсем не как жертва страшного падения с угрозой лишиться ноги.
— Маманя говорит далеко одному не ходить, а ну как на мертвеца наткнусь? Можно подумать, большое дело! Подумаешь, мертвец! Но не для мамани, она в моем возрасте ни разу живого мертвеца не видела, представляешь? Лет пятьдесят ей было, когда она впервые их увидала… говорит, испугалась — жуть! Чуть меня не родила со страху. А я вот совсем не боюсь. Чего бояться? — уже совсем забыв о моей ноге, мальчишка поддел меня плечом: — А ты боишься?
— Не знаю.
— Как это не знаешь?!
— Я… — взгляд упорно возвращался под сцену, словно там было что-то важное. Что-то помимо мусора и пыли. — В городе есть мертвецы?
— Бывают иногда, встретить можно. Но раньше они сновали по улицам вообще постоянно, — мальчишка вдруг прищурился и шагнул от меня назад: — Странные у тебя вопросы про мертвых и про город, словно ты здесь не живешь. Ты случаем не из этих? Не из переселенцев? Поглядела, что там за стеной, и воротилась от безысходности… говорят, там много таких, желающих вернуться. За стеной. Папаня так говорит, когда мама предлагает бежать. Бежать-то можно, а вернуться уже нет, таков указ короля Александра… так ты вернулась или нет? Что там, за стеной? Правда ли, что королевский дворец возвели из чистого золота и его издалека видно? И блестит он даже в непогоду? И правда, что…
— Помолчи, пожалуйста, — взмолилась я, опять хватаясь за ноющие виски.
Я вообще ничего не понимала.
Ничего.
Ребенок мог наболтать что угодно, но его слова на что-то опираются… опять же, стена есть, а значит, и остальное он не с потолка взял. Но это все так вопиюще не вписывалось в мою картину мира, да даже в истории Дарлана и Хеди! Мой выход за пределы дворцовых стен должен был быть… другим. Все не так, не… не знаю. Голова трещала по швам, хотелось спрыгнуть с этой проклятой сцены и молотить ее кулаками, пинать, хотелось упасть на колени и орать во все горло. Хотелось схватить пацана и трясти его до тех пор, пока не расскажет что-то другое! Что-то… правильное, от чего все встанет на свои места! И случится проблеск воспоминаний… хотелось сделать все и сразу!
Я начала задыхаться.
Села на край сцены и зажмурилась.
— Там правда все плохо, да? — ребенок устроился рядом. — За стеной.
— Понятия не имею. Расскажи лучше про мертвых.
И про Посмертье. Про короля Александра. И еще о том, что за стеной, что за указ такой — не возвращаться. О золоте чужого дворца. Обо всем, что случилось десять лет назад. Про альтьеру Иделаиду, мертвую альтьеру, мне тоже интересно. И что случилось на этой сцене или даже под ней, там была кровь? И почему так пусто вокруг… люди боятся мертвых и прячутся?
Не знаю, как мне удалось ограничиться одним вопросом, а не вывалить на мальчишку все и сразу. Эмоции выплескивались через край, я попросту не могла взять себя в руки и сосредоточиться. Видимо, долгожданная свобода пьянила и кружила голову, ведь во дворце я казалась себе более… собранной и способной. А тут на тебе, пара слухов о мироустройстве, и я готова орать во все горло, потому что услышанное не вписалось в мои фантазии.
Мальчишка с ответом не торопился, смерил меня подозрительным взглядом:
— Говорят, шпионов отлавливают возле стены, — сообщил он. — Вряд ли ты бы добралась аж до Мортума незамеченной! Хотя ты на шпионку не похожа совсем, девчонка же… почему же ты такая странная?
— А почему ты такой подозрительный? — буркнула я.
— Дык маманя учит всегда быть начеку, в одиночестве не разгуливать… рассказывал же! У нее пунктик насчет мертвых: обманут, уведут в Посмертье под покровом ночи. А из Посмертья люди прежними не возвращаются, таков непреложный закон Земли. Когда я был мелким, ой как боялся, что и в самом деле того… уведут, обманут. Любой тени пугался. Но потом батяня увел на разговор, все объяснил по-мужски. Ну, что не уведут, потому как мертвым я нужен в последнюю очередь. Пнуть могут, это да. Потому что мелкий и незаметный, не со зла. Но увести куда-то — точно нет, разве что наш король лично такой приказ отдаст.
— А король, он… — я запнулась, не зная, что спросить. Я пришла из дворца, но о короле слышала мало. Поняла только, что он существует, но все время отсутствует из-за важных дел. Короля я знала лично — так сказал Дарлан, но похоже, это знакомство было незначительным. Когда я пыталась что-то уточнить, Дарлан морщился и говорил, что рассказчик из него так себе, сама же потом не оценю. И вообще, намного полезнее самой напрягать память, а не доверчиво уши развешивать.
И вот я на какой-то пыльной сцене, руки дрожат от напряжения и пустоты внутри.
— Он во дворце? — наконец нашлась я с вопросом.
Мальчишка покачал головой:
— Разве шпионка не должна задавать вопросы как-то более хитро?
— Зачем хитрить, ты и так отвечаешь.
— Потому что вопросы у тебя дурацкие, — обиженно засопел он, — вот и отвечаю. А так бы ни за что тайн не выдал, так и знай! Король Александр у нас во дворце, правит, как и положено королям. А ваш что делает? Неужто по улицам прогуливается? Говорят, он красив так, что можно ослепнуть, сама Земля одарила его еще при рождении, чтобы он возвысился. И он не подвел, ваш король.
— Наш?
— Из-за стены. Король-ублюдок, — глаза мальчишки расширились от ужаса, и он ладонями прикрыл рот: — Не говори мамане, хорошо? Она запретила так выражаться и вообще… ругаться. Говорит, я должен вырасти приличным, а значит, повторять за дедой и папаней не стоит.
— Я смотрю, ты вообще все запреты матери нарушаешь.
— Да они дурацкие все до единого! Папа так говорит. Она и ему многое запрещает, например, на потеху пьяным друганам скакать на одной
