комнату. Она оказалась небольшой.
Маленькое окно было наглухо заколочено досками, из которых неаккуратно торчали шляпки гвоздей. Из-за этого плотная штора грязного желтого цвета смотрелась совершенно неуместно, а тусклый свет, исходящий от единственной скрюченной лампы, придавал этому месту вид бандитской берлоги, которую я когда-то видела в фильме. Дополняли этот странный стиль и застрявшие в стенах пули, и расцарапанные ножом доски, припорошенные, надеюсь, мукой, пакет с которой стоял в углу. Было бы глупо сказать, что мне стало не по себе и я решила немедленно обдумать своё положение. Лишь сказочные персонажи мгновенно берут себя в руки и решают проблему. Я, как реальный и простой человек, не лишенный интеллекта и благоразумия, решила не противоречить канонам психологии и с удовольствием поддалась панике.
Встав на ноги, я тут же схватилась за голову, согнувшись пополам: пульсирующая боль выстрелила по виску контрольным ударом. Смешавшийся с ней адреналин заставил меня подойти к двери и дернуть за ручку, что противно заскрипела, но свободу не подарила. Я взаперти.
Страх заставил сердце биться быстрее. Понимаю, что наши больницы не блещут красотой и новеньким оборудованием, но это помещение совершенно не похоже на палату. Мои друзья не настолько жестоки, чтобы устраивать подобные розыгрыши, и единственные мысли, что настойчиво бьют по извилинам, связаны с похищением, выкупом и угрозами. Я похлопала себя по карманам брюк, осмотрела весь пиджак, но телефона, безусловно, там не было. Как же это ужасно, как же это отвратительно быть в неведении…
За дверью послышались тяжелые, быстрые шаги, и я не придумала ничего лучше, кроме как залезть обратно в кровать, чтобы притвориться спящей. Я ведь говорила, что не герой известных произведений, я не стану встречаться с опасностью лицом к лицу. Дверь со скрипом открылась. Я крепко зажмурила глаза.
— Доброе утро, — услышала я очень низкий и басовитый голос, но промолчала. — Пожалуйста, не притворяйтесь спящей, ведь активность вашего мозга не подходит ни одной из стадий сна, а значит, вы бодрствуете.
Я открыла глаза, но не обернулась. То, что было сейчас сказано, напомнило мне сюжеты о фильмах с инопланетянами, и, возможно, что всё происходящее — всего лишь плохой сон. Я с силой ущипнула себя за руку. Стало так больно, что сомнений в реальности происходящего не осталось.
— Ох, прошу прощения, вы, должно быть, сильно напуганы. Действительно. Но уверяю вас, бояться нечего. В этом доме никто не враг вам, — успокаивающе продолжил незнакомец, — я думаю, вы голодны и мучаетесь жаждой. Не терзайте себя. Идёмте со мной.
Он прав, я очень хочу пить. Похмелье превратило мои видимые слизистые оболочки в пустыню, а горло чуть ли не болит от сухости. Из двух вариантов лучше выбрать тот, что тебе на пользу, как бы примитивно это ни звучало, а, оставшись здесь в одиночестве, я ничего не узнаю и не решу. Голос этого мужчины не кажется угрожающим, и, если это взаправду выкуп, то со мной ничего не посмеют сделать. Я перевернулась и замерла.
С чего бы начать. Думаю, не с костюма дворецкого девятнадцатого века, уж точно. Полагаю, козья черная голова с рогами впечатлила меня гораздо сильнее, нежели старинная одежда, от которой пахло дорогим одеколоном. Ладонь, одетая в белоснежную перчатку, была любезно подставлена мне для помощи, но всё моё внимание было нацелено на сероватый порошок. Я так и думала. Это не мука.
— Вы наркоторговец?
— С чего вы сделали подобный вывод?
— У вас козья голова, — совершенно честно ответила я, чтобы этот мужчина сделал единоверное заключение: я уже нюхнула лишнего. Но он так и не изменил своего положения, оставшись с любезно вытянутой рукой.
— Быть может, я разочарую вас, но это мука. Перед увольнением наш повар не нашел иного места для хранения.
— О…Уволился, — зачем-то повторила я, нервно улыбнувшись. — Тогда снимите эту маску.
— Разочарую вас дважды, но это не маска.
Я натянула одеяло до самого подбородка, словно это могло меня спасти. От чего? От собственных галлюцинаций, надвигающегося сумасшествия и обсессивно-компульсивного расстройства. Ведь, если я расскажу психологу, что меня пришел будить галантный черный козел в костюме дворецкого, мне назначат определенную группу препаратов, а после положат в определенное лечебное заведение. Я ущипнула себя ещё раз. Хорошо, предположим, что это очень и очень реальный сон, которым я отрабатываю карму.
— Могу я…задать вопрос? — если это мой сон, то по правилам пространства я сама могу менять ход происходящего. Это моя территория, на которой я должна чувствовать себя уверенно.
— Конечно, я слушаю вас.
— Где я сейчас нахожусь?
— Вы в Аду, миледи.
Вот как. Что ж, это несколько меняет ситуацию. Значит, это сон, из которого я должна почерпнуть поучающую истину. Если думать трезво и логически, мне стоит пересмотреть список плохих дел и изменить образ жизни. Что неправильного я совершила за двадцать пять лет? В семь лет я украла из магазина наклейки с лошадьми. В одиннадцать лет не помогла мужчине, который упал на улице, и прошла мимо. С пятнадцати лет полюбила сарказм и черный юмор, с которыми шла рука об руку по жизни. Добавим к этому щепотку лжи, мешочек лени, праздничное чревоугодие, пару грамм зависти и гордыни, и вот, я действительно признаю, что небезгрешна. Но у меня было много хороших поступков! Теперь, когда я покаялась в грехах, я могу проснуться?
— Вы что-то хотите?
— Мне не очень нравится этот сон.
— Я разочарую вас трижды…
Встав на ноги, я коснулась своего лица, ощутив чуть холодные кончики пальцев. Поднесла к носу прядь волос, тут же учуяв кокосовый запах новенького шампуня. Я даже коснулась черного пиджака, стоящего напротив дворецкого, и, прощупав мягкую ткань, сделала шаг назад, схватившись за голову. Я умерла? В памяти вдруг начали всплывать события прошлого вечера, где я, оставшись в ванной комнате, решила протереть зеркало. Та кровь из носа, та ужасающая боль за грудиной, тот шум в ушах и крик…Внезапная коронарная смерть? В двадцать пять лет на фоне полного благополучия и здоровья? И теперь мне суждено вариться в котле, потому что когда-то я украла наклейки?
Я почувствовала, как мои глаза обжигают подступающие слезы, и мужчина довольно любезно протянул мне свернутый треугольником платок.
— Мнение людей об этом месте сильно извращено, поверьте мне. Вы были призваны в Ад по велению нашего Владыки.
— Да какая разница. В своем-то мире я…того… — шмыгнула я носом, прикладывая к нижнему веку уголок платка, — знаете, умереть в двадцать пять лет…
— Миледи, вы живы, сейчас вашу жизнь проживает хорошо обученный демон-актер.
— И вы говорите об этом так
