Эта купчая ничем не отличалась от остальных. В ней говорилось об очень светлокожем мальчике около семи лет от роду по имени Джедидайя, обученном работе в поле. Проданном за восемьсот долларов. В графе «мать» короткое «умерла», а в графе «отец» – только имя, «Мартин». Ему даже не удосужились дать фамилию. На обратной стороне купчей кто-то поставил дату и написал:
«Продан Чарльзу Фрейзеру в Восточную Месопотамию, штат Джорджия».
Несколько минут Линк, держа в руках бумагу, смотрел на лужайки, которые когда-то были засажены хлопком. «Обучен работе в поле». Семилетнего ребенка заставляли трудиться на полях.
– Мне жаль, – не сдержала я сочувствия.
Ответа не последовало. Было понятно, что Линк представил собственного сына, вынужденного горбиться над хлопком.
– Взявшись за это дело, я собирался спасти своего ребенка только потому, что он мой. И принимал во внимание только собственные желания, а не его. Но сейчас я хочу вызволить сына ради него самого, потому что малыш такой судьбы не заслужил. Если у него есть способности, которые кто-то хочет использовать, то их он унаследовал от бабушки через меня.
Линк посмотрел на меня.
– Дарси, что нам делать, чтобы найти моего сына?
Честность – лучшая политика.
– Не знаю. Можем зайти кое-куда, например, в церковь или на место автомобильной аварии, но я чувствую, что ответ находится здесь в этом доме. Тот дух, Девлин, намекнул, что твоя история как-то связана с моим мужем. Уверена, что содержимое этого шара поможет мне найти Адама, но как к этому причастен твой сын?
Я положила голову на плечо Линка, а тот обнял меня как сестру. С одной стороны, я радовалась, что его необузданное сексуальное желание на какое-то время удовлетворено, а с другой – мне не хватало его призывных страстных взглядов. Мы посидели так несколько минут, а затем Линк вытащил из кармана листок бумаги. Со списком дел, о которых говорил Девлин в подвале.
– Мы дали рабам то, что они хотели, – размышлял Линк, – но теперь их нет, и как же нам их расспросить?
Я не хотела ни шевелиться, ни думать. Достаточно просто прижиматься к плечу Линка и чувствовать мужское тепло. Если закрыть глаза и напрячь воображение то, возможно, хоть на секунду удастся представить, что Линк – это Адам.
– В рабство можно попасть не только из-за черной кожи, – пробормотала я, думая об Адаме, Бо и о себе. Пусть белая раса исторически не была порабощена, однако все мы вкусили неволи.
Через секунду я открыла глаза и увидела, что Линк пялится на меня. Его мысли были яснее ясного. «Возможно, все чернокожие рабы покинули поместье, но в доме осталась еще одна пленница».
– Амелия, – прошептал Линк.
– Амелия, – кивнула я.
Мы идем беседовать с привидением!
Лестно относить себя к смельчакам, но за Дарси я следовал с таким нежеланием, что едва мог угнаться за ее семенящей походкой.
В который раз подумал, что Дарси – самый чудной человек на свете, и принялся гадать, как же уживался с ней муж.
Прошлой ночью ее чудаковатость достигла высшей точки. Дарси буквально сбрендила из-за какого-то хрустального шара, и я, как джентльмен, пообещал помочь его раздобыть. Рискуя жизнью, прополз по краю крыши и забрался в комнату спящей дамочки. Едва отпер для Дарси дверь, как, оглянувшись, увидел, что хозяйка номера не спит. Ингрид вопросительно уставилась на меня через полутемную комнату, и что тут было делать? Выложить правду, что я вломился к ней, потому что мне позарез нужен ее хрустальный шар? Красотка вызвала бы полицию, и моя имя полоскали бы во всех газетах так, что от моей карьеры остались бы рожки да ножки. Но прикинься я, что пробрался в комнату, потому что нуждаюсь в ее обитательнице, все бы обошлось малой кровью. И что, выходит, вещи теперь ценятся дороже людей?
Короче, мне не оставалось другого выхода, кроме как притвориться, будто я заявился по душу Ингрид. По правде говоря, я всерьез ожидал, что дамочка меня отвергнет. За мою насыщенную жизнь всего две женщины сказали мне «нет»: Дарси и ее матушка. Но поскольку обе они были последними, на кого я положил глаз, проклюнулось и крепло предположение, что удача отвернулась от меня.
Ура, оно не оправдалось. Оказавшись в полуметре от кровати, я по всем приметам определил, что эта женщина отчаянно хочет меня. Забрался в постель, позволил себя раздеть, и мы занялись любовью.
Я собирался двигаться медленно-медленно, чтобы растянуть удовольствие на всю ночь, потому что кто знает, когда мне в следующий раз светит секс? Раз уж Аланны никогда нет рядом, а Дарси хранит средневековую верность предположительно мертвому супругу, представившуюся возможность следовало использовать по полной.
Толком не догадывался, что за роль у Ингрид, но понимал, что она принимает непосредственное участие в странной чехарде, в которую меня вовлекли. Уверен, Дарси знала больше, чем говорила, но пытаться вытянуть из нее, в чем тут дело я не хотел – здоровье надо беречь.
Когда я попытался заговорить с прекрасной незнакомкой, она приложила палец к моим губам. За всю ночь мы не произнесли ни слова, а только касались друг друга, целовали, лизали и сосали. К восходу солнца на ее теле не осталось ни дюйма, не познанного мной вдоль и поперек.
На рассвете любовница повернулась ко мне спиной и уснула. Молча легла на бочок и отключилась. Словно отправила в отставку за ненадобностью. Спина явно не приглашала к самому интимному из всех жестов – объятию. Дамочка со мной закончила, словно с нанятым на ночь жеребцом.
Я встал, натянул кое-какую одежду, вышел через дверь и отправился на первый этаж в свою комнату. Хотел пару часиков соснуть, прежде чем толстухи снова начнут домогаться массажа. Их здесь гостило всего шесть, но каждая желала наведываться в мой кабинет ежедневно. И все как одна стремились понежиться на кушетке дольше положенных сорока пяти минут. «У меня еще вот здесь болит», – ныли клиентки, добиваясь, чтобы я дополнительные четверть часа поразминал какую-то область. Приходилось подчиняться, но мне это до чертиков не нравилось. Но когда моя голова наконец коснулась подушки, я понял, что не могу заснуть. Ночью я однажды поднял глаза и увидел, как Дарси и призрак меряются способностями, играясь со стеной. Девлин, в прикиде шотландского горца, касался стены, и она таяла – жутковатое зрелище. Он неведомым способом заставлял стену исчезать, а затем Дарси, напрягаясь так, что глаза превращались в щелочки, восстанавливала перегородку на прежнем месте. Для Девлина это явно являлось не более чем забавой, а по Дарси было видно, что она выкладывается полностью. Неудивительно, что она не может найти моего сына – силенок маловато. Когда Дарси заметила, что я наблюдаю за ними, то смутилась, а призрак рассмеялся, и стена восстала в прежнем виде. Блондинка подо мной, казалось, вообще не замечала происходящего, но моей заслуги в этом не было. Она с самого начала вела себя как робот, запрограммированный на то, чтобы дарить и извлекать удовольствие. Не будь я так давно обделен лаской, побрезговал бы ложиться в постель с такой профессионалкой. Для меня секс всего приятнее, когда, кроме чисто физической, существует и духовная связь, лучше всего, любовь. Вот как с Аланной. Или, возможно, с Дарси. С ней, наверное, интересно с постели. Хрупкая фигурка, скорей всего, может изгибаться в самых немыслимых позах, плюс ее паранормальные способности…Малышка умела читать мои мысли. Могла ли она внушить мне свои? Если бы мы занялись сексом, получилось бы у нее передать каждому из нас ощущения партнера? Я бы понимал, что чувствует она, а она – что я…
