Стоило вдохнуть ее аромат, как на Сетха нахлынула дикая потребность из самого темного уголка души.
«Люби меня…»
Он отчаянно нуждался в ее сердце. Не понимал, почему это столь важно, но всякий раз, когда она была рядом...
Все остальное теряло значение. Боль уходила.
Он чувствовал только Лидию. Ее улыбка согревала самую заледеневшую частичку его души. Она даже не представляла, какую власть имеет над ним. Возможно, Нуару принадлежит его тело, но Лидия целиком и полностью владеет его сердцем и истерзанной душой.
В ее объятиях он вновь обрел способность мечтать. Верить, что возможно, только «возможно», он не никчемный кусок дерьма, которым можно попользоваться и выбросить.
Может на этот раз он заслуживает быть с кем-то рядом.
В эту самую секунду Сетх почувствовал себя более беззащитным и уязвимым, чем когда-либо прежде. Теперь он понял истину, от которой не сможет никогда отречься.
Лидия – единственное существо на этой Земле и за ее пределами, которому под силу уничтожить его одним лишь словом.
«Как я мог это допустить?.. Мне же отлично известно, что нельзя подпускать никого слишком близко».
И несмотря на все это, он не в силах держать ее на расстоянии. Сладка, добрая, он нуждался в ней как в глотке воздуха, и Лидия смотрела на него... словно он важен.
В ее глазах он видел себя мужчиной, каким всегда стремился быть, и ни за что на свете ему не хотелось ее разочаровывать.
Лидия игриво перевернула его на спину, любуясь великолепным телом, не лишенным грубой мужской силы. Она проложила губами дорожку от груди до аппетитной идеально вылепленной тазобедренной косточки.
Но когда она потянулась ладонью к члену, Сетх резко отскочил от нее и схватил за запястье, удерживая от поглаживания.
Такая реакция застала Лидию врасплох. Ни один из ее прошлых любовников такого не делал. Обычно они умоляли о ласках.
И снова Сетх удивил ее.
Озадаченная такой реакцией, она заглянула в полные неуверенности глаза.
Он потянул вверх ее руку и положил себе на грудь, а потом объяснил:
– Я смогу доставить тебе больше удовольствия, если ты подождешь и лишь в конце причинишь мне боль.
Лидия не знала, что ее ранило больней: неподдельная искренность в голосе или ожидание неминуемой боли в глазах. Сетх говорил так, словно он дрессированная обезьянка с главной задачей – обслужить и убраться восвояси.
Дрожащей рукой Лидия откинула локоны с его лба.
– Никто и никогда не занимался с тобой любовью?
Нахмурившись, он приподнял голову.
– Занимался любовью? Я не понимаю, о чем ты.
Конечно, он не знает. Никто и никогда не прикасался к нему любящей рукой. Им всю жизнь пользовались, измывались, а потом выбрасывали.
Но это скоро изменится.
Лидия улыбнулась Сетху.
– Ты сейчас узнаешь. Только придется поверить, что я не причиню тебе боли.
– Не знаю, смогу ли я.
Самое печальное, что она ему верила.
– Тогда я научу тебя.
Сетх не понял, о чем она, пока в руках Лидии не появились шелковые ленты. Обхватив одним концом запястье, она привязала его руку к изголовью кровати.
Сетха охватила паника.
– Что я сделал? Чем вызвал твое недовольство?
Она положила голову ему на грудь и тряхнула копной волос. Заглянула в глаза, чтобы Сетх смог увидеть искренность ее слов.
– Малыш, это не наказание. Речь идет о наслаждении. Твоем удовольствии. Поверь мне.
Она продолжала повторять это как мантру.
Но осмелится ли он верить?
Стремясь осчастливить Лидию, Сетх заставил себя подчиниться, даже если происходящее пугало его до чертиков.
Привязав к спинкам кровати его руки и ноги, Лидия замешкалась.
– Ты в порядке?
Он не был в этом уверен. Сетх ненавидел ощущение уязвимости, и уж тем более находиться или полностью зависеть от чьей-либо милости.
Но он дал слово.
– Думаю, да, – солгал он.
Прищурив глаза, Лидия посмотрела на него так, словно почувствовала неискренность.
– Доверься. Мне. Это доставит тебе море удовольствия.
С этими словами она завязала ему глаза последней шелковой лентой.
У Сетха перехватило дыхание. Он страшился того, что она сейчас с ним сделает, особенно когда у него нет ни единой возможности защитить себя. Пока не почувствовал длинные мягкие волосы на груди. Словно лучи света, они касались кожи, лаская как крылья бабочки. Глаза сами собой закрылись от легкого поддразнивания. Никакой боли.
Лишь сладостная пытка.
Медленно дразня, она снова начала целовать его. Губы, шею, уши. Язычок порхал по ушной раковине, а потом она слегка подула, и Сетха обдало жаром. Ее обнаженная грудь терлась о его кожу. Лидия стала неторопливо спускаться вниз, поцелуями прокладывая себе дорогу.
Ладно, это было хорошо.
На самом деле «хорошо» – это слишком слабо сказано. В любое время, когда Лидия захочет связать и пытать его вот так, он станет ее добровольным рабом.
А потом Сетх почувствовал ее теплое дыхание на члене и невольно напрягся.
Ее пальчики танцевали на головке, пока не вытекло предсемя. С прерывистым дыханием он прикусил губу, почти оглушенный ослепительным наслаждением. Медленно и нежно она растерла влагу по напряженной плоти, а потом стала играть с кудряшками, расчесывая волоски ногтями, пока рука не скользнула ниже, невероятно нежно обхватив основание.
Выгнув спину, Сетх зарычал от потрясающего ощущения.
А в следующую секунду все стало еще лучше.
Она взяла его в рот и стала ласкать языком, пока Сетх не решил, что сейчас умрет. Более того, он слышал ее полные удовольствия стоны. Лидия по-настоящему наслаждалась и упивалась им.
Сетх не мог в это поверить.
Никто и никогда раньше не проделывал с ним такого.
Никогда.
Он пытался сдержаться, желая подарить ей такое же наслаждение. Но Лидия оказалась неумолима. Руки, рот, язык порхали. Она не переставая целовала, лизала, посасывала и ласкала каждый миллиметр его естества.
Сетх кончил, прежде чем сумел что-либо сделать.
И тем не менее, она не отстранилась. Она продолжала пробовать и доставлять ему удовольствие до последней дрожи насыщенного любовными ласками тела.
И лишь тогда отпустила. Нежным прикосновением стянула с его глаз повязку и улыбнулась.
– Малыш, ты еще жив?
Он никогда не привыкнет к ее нежным ласкательным словам.
– Нет, sšn.
«И как я могу после этого?»
Лидия отшатнулась с таким видом, будто он ее ударил. В следующую секунду золотистые глаза потемнели от ярости, для которой Сетх не видел причин.
– Гм... гм... Сетх?
