Он закрыл лицо руками, и… Это точно была истерика.
Впервые на его памяти на него навалилось столько чувств сразу. Боль, злость, ненависть к себе и дикая, жгучая любовь к той девушке, которую он вообще не замечал полтора года назад.
Сестра обняла его, пользуясь тем, что в гостиной кроме них никого не было.
— Это просто неудачный период, — сказала она, гладя Килана по волосам. — Вы перешагнете через него, а потом все наладится.
Он отстранился.
— Ты не видела ее лицо во время нашего разговора.
— Она в ярости, это нормально.
— Да, но ненормально то, что мы делаем это вот так, — он показал на себя.
Алви запретила смокинги. На нем была белая рубашка и простые брюки. Ничего, что намекало бы на торжественность события. Он чувствовал себя ужасно, он не хотел этого делать — не сейчас и не так. Все должно было быть иначе.
Эрин хотела что-то сказать, но в гостиную вошла Алви, и они все замолчали.
Было странно. Втроем они смотрели друг на друга, переводя взгляды, и не было ни единой причины заговорить, ни единого повода.
А еще она была так прекрасна, что у него слезы навернулись на глаза. Алви была такой… Ей не нужны были королевские наряды, драгоценности и обувь на высоком каблуке. Она была прекрасна от макушки до пят в чем угодно, и теперь, когда белый так удачно оттенял цвет ее кожи — Килан не мог дышать.
Он мысленно ругал себя, на чем свет стоит.
«Ну же, кретин, подойди, скажи ей, что так нельзя. Скажи, что ты любишь ее, что ты хочешь быть ее мужем, а не просто оборотнем из Договора! Не стой так, сделай что-нибудь!»
Но он просто стоял и смотрел, а Алви была бледна, как полотно и, кажется, с трудом дышала.
— Ну что, молодежь, готовы?! — спросил Том, входя в комнату.
Он улыбался, явно чувствуя неловкость и желая разрядить обстановку.
Килан посмотрел на Алви, поймал ее взгляд и… В нем не было ничего. Как будто она вообще перестала чувствовать. Он не заслуживал даже ее ярости — вот, что он понял.
Поэтому просто сдался.
— Да. Да, давайте сделаем это побыстрее.
* * *
Проблема Союзов состояла в том, что никто не мог предсказать, как все сложится на самом деле. Обе стороны всегда видели плюсы, рассматривали их, как под лупой, наслаждались ими и смаковали. И привязывались к мысли о Лучшей Жизни так сильно, что уже не могли все отменить, даже если хотели. Это было похоже на наркотик. На привычку и зависимость. Хуже курения и алкоголя. Просто понимать, что вот-вот твоя жизнь перевернется с ног на голову.
Алви всегда знала, что это случится. Она была к этому готова. Она ждала этого, она понимала, что, как бы ни сложились обстоятельства — они с Киланом вступят в Союз, иначе просто не может быть.
И теперь она сидела на мосту в своем белом платье в темноте и прихлебывала из горлышка ледяное шампанское, потому что это все, что могло ее спасти. Она была себе отвратительна. Она ненавидела Килана, но еще больше — себя, за то, что ненавидела Килана. Она рыдала так громко, что, казалось, цемент под ней сотрясался от ее рыданий.
Ужин еще не закончился.
Она убежала. Да, как та самая невеста из любой однотипной мелодрамы. Она сбежала, сделав вид, что идет во двор проветриться. Она перелезла через забор, а потом испарилась для всех, кто там находился.
Рейны, Кроуфорды — в полном составе. Сиенна и Уилл, Энди, Хайди и Рой. Они остались там, дожидаться ее и обсуждать детали Договора. Радоваться тому, что Соглашение теперь в силе. Тому, что теперь они все — одна огромная семья, официально. Поздравлять Килана. Спрашивать о планах. Подливать шампанское в бокалы.
Со слезами из нее будто выходили все чувства сразу. Она выжимала себя, она опустошалась. Она прекращала быть собой.
Два слова: «Согласна». «Согласен».
Две подписи.
И больше ничего.
Она не сможет так жить, зная, что Килан Рейн ее муж, но не трогать его, не целовать, не сдаваться в его объятия, не умирать от его взгляда, не чувствовать его тепло и его запах рядом с собой.
Потому что она не простит себя. Потому что Тайлер не заслужил такого. И она превратится в Килана Рейна, если не признается ему во всем…
Алви, покачиваясь, встала. Расфокусированным взглядом нашла в телефоне номер Тайлера и нажала кнопку вызова.
Все звуки исчезли, остались только эти гудки, которые казались ей такими громкими сейчас.
Он не отвечал. Вселенная, вероятно, знатно хохотала над ней сейчас, не позволяя сделать то, что она обязана была сделать.
— Ну же, Тайлер, возьми трубку, — шептала она, набирая номер снова и снова, снова и снова.
— Не делай этого, — рука Килана коснулась ее подбородка. Горячие пальцы обожгли, причинили боль и облегчение сразу. — Пожалуйста. Ты только ранишь его еще больше.
Какой же он был… красивый. Алви сходила с ума. Она была уверена — никто и никогда не разрывался на части так сильно, как она. Лоскуток за лоскутком отваливались от нее, полоска за полоской — рвалась душа. Еще чуть-чуть, и от нее ничего не останется.
Алви попыталась отойти от него, но ноги подкосились. Килан поймал ее, обхватив за талию. Их взгляды встретились.
Она вспомнила все: как умирала от обиды за то, что он не пришел на выпускной, как ревновала к Кармен, как годами ждала и надеялась, как смотрела на него во все глаза и не могла налюбоваться, как краснела, едва увидив его вдалеке, как целовала его, как с трудом дышала, когда он прикасался к ней, как понимала с полуслова и одновременно не могла его разгадать…
Все воспоминания прокручивались в ее голове, как кинопленка, но, главное замерло под веками и закрыло собой все.
Когда он впервые сказал ей: «Я горжусь тобой». Он гордился ею. Гордился за то, что она отказалась от престижного вуза, чтобы быть рядом со своим лучшим другом, чью девушку недавно убили.
Килан словно прочел все это в ее глазах и притянул к себе, но она оттолкнула его. А потом и вовсе начала бить его — бить по груди и плечам, хлестать по щекам, трясти, схватив за рубашку. Он не сопротивлялся. Принимал ее удары, как благословение, позволял ей выпустить злость, выплеснуть ее наружу до последней капли.
— Что ты наделал? Что ты наделал, Килан, что…
Она затихла, всхлипывая у него на груди.
Килан начал укачивать ее, как ребенка, а когда она окончательно обмякла в его объятиях — поднял на руки и понес.
Они не обсудили главное. То, что Алви внесла новый пункт в Договор в последний момент.
«Стороны не имеют права вступать в романтические или сексуальные отношения друг с другом, так как данное Соглашение имеет исключительно деловую направленность».
Они оба подписали это.
Килан и Алви. Поставили подписи, стоя друг напротив друга — два чужих и одновременно самых близких человека на свете.
Эпилог
Пять месяцев спустя
Килан опустил телефон на туалетный столик и сел. У него все еще жутко болела голова после перелета, и он откинулся на спинку дивана, прикрывая глаза.
— Алви снова не берет трубку? — Лаура сидела на ступеньке лестницы, ведущей на второй этаж.
— Уже пятый день.
— Она переехала на другой континент, Килан. Перевелась в другой институт. Не требуй от нее многого.
— Как будто я когда-то требовал.
Он посмотрел на сестру.
Лаура выглядела уставшей. Но все равно нашла для него одну небольшую улыбку.
— Ты скучаешь по ней, — сказала она. Это не было вопросом, только слепой не заметил бы тоски у него во взгляде.
— Разумеется, я скучаю по ней, — ответил он. — Но еще больше беспокоюсь.
— Алви большая девочка. Не о чем волноваться, — Лаура встала, отряхивая колени. — Хочешь кофе?
— Да. Спасибо…
Когда она вышла, он взял телефон и снова набрал номер.
— А он настырный — твой муженек.
Алви сцепила зубы. Она протянула руку, как будто могла дотянуться до телефонной трубки, но ее лишь звонко шлепнули по пальцам, а потом — не менее звонко — по лицу.
