учебе. А если и найдется время, то я буду занята своим дорогим женихом. – Я сделала мечтательный вид и с придыханием добавила: – Как же я люблю своего бубусика! Ни на минуту не могу с ним расстаться.
Убедившись, что я собираюсь торчать в академии вместо того, чтобы соблазнять ее мужа во дворце, да еще и мечтаю только о «бубусике», принцесса слегка расслабилась. Я же воспользовалась этим и, завидев приближающегося «бубусика», сбежала.
По правилам дворцового этикета уйти с бала раньше, чем его покинет король, невозможно, поэтому я стойко протанцевала все танцы с милордом Рэйнардом. В перерыве удалось еще раз уверить Дарию, что я не буду появляться во дворце, и та успела назначить меня уже «дорогой подругой».
Принц издалека бросал на меня тоскливые взгляды, но подойти не решался. Я мстительно подумала, что Дария может быть спокойна. Мне никогда не нравились непоследовательные люди: либо бери в жены принцессу и как-то с ней уживайся, либо бросай все и женись на ком хочешь. А не так – и брак по расчету подавай, и любовь на стороне.
За несколько минут до полуночи в центр зала вышел король. Гости как по команде замолкли.
– Дорогие друзья, сегодня мы празднуем не только прибытие принцессы Дарии, но и еще одно радостное событие, – веско произнес он в тишине. – Даниэль!
Принц шагнул вперед, ведя Дарию за руку. Свет в зале на миг погас, а потом загорелся лишь над ними, отчего усыпанное самоцветами платье принцессы заискрилось так, что больно было смотреть. За ними прямо из воздуха соткалась цветочная арка, источающая тяжелый аромат лилий и роз. Оркестр, уловив атмосферу, заиграл что-то мечтательно-романтичное.
– Принцесса Дария! – Даниэль, уставившись в глаза девушки, выглядел счастливым и влюбленным. Улыбка сползла с моего лица, на миг кольнуло в сердце. Вспомнила вдруг, как мелькали мысли о возможности общего будущего с Марком, совместной счастливой жизни. – Вы согласитесь стать моей женой?
– Я согласна.
Если бы я не знала, что все уже давно договорено, подумала бы, что принцесса слышит предложение впервые, настолько счастливой и польщенной она выглядела.
Гости захлопали, музыка стала торжественной и громкой, с потолка посыпались невесомые блестки, исчезающие, не долетев до гостей пары сантиметров.
Принц, взяв невесту за руку, повел ее принимать поздравления с помолвкой. Я подумала, что они еще будут счастливы. Принцесса вроде ничего, шустрая, и Даниэль далеко не плохой человек, просто избалованный. Пусть все у них будет хорошо. А я найду свое счастье в жизни.
– Поздравим их и можем уйти, – шепнул милорд Рэйнард на ухо.
Благодарно улыбнулась. Хотелось снять узкие туфли и сесть. Или лечь.
Протиснувшись между толпящимися придворными, мы торопливо поздравили будущую монаршую чету и через несколько минут покинули зал.
Едва оказавшись в коридоре, вздохнула – до комнаты не дойду. Каждый шаг, словно у андерсеновской русалочки, отдавался болью в ногах. Похоже, туфли неудачные. Скептически оглядев пол – вроде чистый, – разулась. Все равно в коридоре никого не было, кроме меня и милорда Рэйнарда. Однако ему, по-видимому, эта идея не понравилась.
– Давно не простывала? – хмыкнул, увидев туфли у меня в руках. – Или желаешь лично оценить дворцовый лазарет? Я тебе и так скажу – у нас в академии лучше, – и, не дожидаясь от меня вразумительного ответа, подхватил на руки и понес по коридору.
– Ой, – от неожиданности обхватила руками крепкую шею, – отпустите, я сама дойду!
Милорд Рэйнард лишь удобней перехватил меня и зашагал дальше. Доверившись мужчине, я постепенно расслабилась. Это было… приятно. Знать, что тебя не уронят. Не только в прямом смысле, но и в переносном – что не подведут. Все-таки меня всегда привлекала надежность в партнерах. А милорд Рэйнард как раз такой человек, на которого можно положиться, который не предаст, не притащит домой любовницу и не поспорит на свою любимую с друзьями.
– Что? – спросил он, а до меня дошло, что все это время разглядывала его лицо, прямой нос, брови вразлет и чувственные губы.
– Ничего, – смутилась и опустила глаза.
Милорд Рэйнард, локтем распахнув дверь, вошел в мою комнату и поставил меня на пол, как показалось, с некоторым сожалением, не донеся до кровати. Руки мужчины скользнули на талию, и вдруг оказалось, что его глаза совсем близко. Странно, раньше они казались мне холодными и надменными, и только теперь заметила, как много в них тепла.
– Время позднее, пора спать. – Он забрал у меня туфли и поставил на ближайший стул. – Поцелуй на ночь, – снова заключив меня в объятия, наклонился, и его губы накрыли мои.
Точно, сегодня я не передавала ректору энергию из жемчужины.
Руки на талии сжались. Одна из них перебралась выше, на голые по случаю открытого платья лопатки. Пальцы легонько провели по обнаженной коже, послав во все стороны толпы мурашек. Моих губ чуть касались, осторожно и бережно, и внезапно захотелось, чтобы ко мне не относились как к хрупкой фарфоровой вазе. Как будто, если поцеловать меня по-настоящему, сразу умру от шока.
С каких это пор милорд ректор так осторожничает? Закинув руки ему за шею, провела ладонями по плечам, ощущая стальные мышцы под плотной тканью фрака. Почему-то это послужило спусковым крючком: хрипло выдохнув, милорд одним рывком усадил меня на стол и приник жадным поцелуем, заставив запрокинуть голову, его рука в моих волосах не давала отстраниться. Да я и не хотела.
– Прошу прощения, Элоин, – вдруг практически оттолкнув меня, мужчина сделал шаг назад, – мне лучше уйти.
Спрыгнув со стола, я снова оказалась перед герцогом и, положив руки ему на плечи, еле слышно шепнула:
– Не надо уходить.
– Элоин, лучше не испытывай мое благородство. Ты же знаешь, я не в том положении, чтобы…
Встав на цыпочки, поцеловала его сама. Едва ощутимо, невесомо. Этого оказалось достаточно, чтобы он сорвался. Плечи под моими ладонями на миг напряглись. Подхватив на руки, милорд прижал меня к себе и осыпал поцелуями лицо, шею, одновременно шагая куда-то. Через пару секунд он осторожно опустил меня на кровать и одним движением скинул фрак на пол.
Губы милорда Рэйнарда, коснувшись скулы, рта, скользнули к шее. Каждый поцелуй горел на коже, словно от него оставался пылающий след. Шнуровка платья жалобно треснула, и оно ворохом шелка и шифона улетело вслед за фраком. Я одну за другой расстегнула пуговки на рубашке милорда – лишь затем, чтобы, положив ладони на его грудь, ощутить гулкие удары сердца.
– Элоин, – хрипло шептал он, расстегивая крючки корсета.
Кожу холодило, я осталась в одних чулках и шелковых шортиках, до которых ранее укоротила все свои викторианские панталоны. Мужские губы
