том-то и дело, что болотник редко встречается. Понимаешь, его трудно добывать. Очень трудно. Он ядовит и почти ни на что не пригоден, кроме как провоцировать драконов. Пробуждать в них зверя. И стоит дорого.
— Думаете, его принесли специально? А...
Меня прервали вопли, огласившие площадь. В небе над храмом метнулся черный дракон и, полыхнув пламенем, скрылся в высоте. Крыша загорелась, неподалеку грязно выругались.
— Кажется, кого-то болотник все-таки довел до оборота, — процедил Асон.
Первые выходные ознаменовались страшным скандалом. Начавшись в кабинете ректора, он докатился даже до нашего общежития. Мы как раз собирали вещи, чтобы потом отправиться к челноку. Он ждал адептов у Неверного моста и ведьма очень радовалась, что, наконец, отоспится дома. Она, оказывается, проживала в Синей Сойке и теперь постоянно приглашала меня к себе.
— Мама будет рада, приготовит свой знаменитый пирог, — щебетала Виви. — Правда начнет расспрашивать тебя об учебе, о друзьях. Скажи, что я очень усердно учусь, все время провожу на лекциях или в библиотеке.
Я насмешливо улыбнулась, но пообещала все передать ее почтенной матушке. Сама я в библиотеку так и не заглянула, потому что корпела над дурацкими рукописями в архиве. Ту опись все-таки нашли и выяснили, что из кельи Красного монаха пропало зеркало. Очень неприятное зеркало, предназначенное для темных ритуалов.
— Она нервничает, что я в ведьмы подалась, — Виви пригладила пышные волосы. — У меня в семье все сплошь целители да торговцы. И вдруг я. С котлом и помелом.
Я не удержалась, хихикнула, и обвела взглядом полюбившуюся за последнюю неделю комнату. Узкую кровать с балдахином, массивный письменный стол, стрельчатое витражное окно.
Места здесь было достаточно, и мы с Виви совсем не мешали друг другу.
— Вся академия стоит на ушах! — к нам ворвалась Лилисса. — Мне секретарь ректора такое по секрету передала!
«Золушка», как девушка неимущая и взятая на бесплатное обучение, оставалась на выходные в общежитии и сейчас смотрела на нас с легкой завистью. Но желание распространить сплетни перевешивало.
А мне сразу подумалось, что сыр-бор наверняка разгорелся из-за вчерашнего дракона, спалившего крышу храма.
Но ситуация оказалась куда как сложнее.
Лили уселась в обитое гобеленом кресло у окна и принялась рассказывать.
Началось все с того, что тот самый скандальный первокурсник выбил аудиенцию у ректора, пожаловался таки на Кира, заявив, что преподаватель обездвижил всю группу запрещенным заклинанием.
Кир клялся, что не совершал ничего подобного, у него, мол, магия неподходящая для таких фортелей. И вообще ему подсунули блуждающий стул и он просит… нет, требует, чтобы виновник признался и прилюдно покаялся.
Назначили расследование — «просканировали» остаточные магические следы в аудитории, самого Кира, склочного студента и всех свидетелей, кто пожелал принять участие в веселом следствии.
С Кира обвинения сняли, но тут произошел пожар в Синей Сойке. Как выяснилось, некий дракон вдруг обратился, и мало того, что плевался огнем, так еще и улетая, прихватил с собой в когтях канатоходца.
— А канатоходца зачем? — удивилась я.
Лили пожала плечами.
— Этого никто не знает. Но повесили все снова на Киррина Валентайна.
— Так это он тот дракон?! — терпеть не могла Кира, но на секунду стало жаль бедолагу.
— Валентайн утверждает, что ничего не помнит. Но идет расследование.
Наслушавшись новостей и выбравшись, наконец, из общежития, мы встретили в холле и самого Кира. Выглядел он болезненным и помятым. При виде меня, только еще больше помрачнел и сдержанно кивнул.
— У вас разлад с парой? — спросила Виви.
— Да, поспорили немного, — я выдавила слабую улыбку. Притворяться парой Кира было тем еще испытанием.
Хотела даже пройти мимо, но потом подумала, что это будет выглядеть подозрительно и все же приблизилась к нему.
— Ты спускался вчера на площадь? — поинтересовалась я шепотом.
Кир взглянул на меня с непривычным для него отчаянием.
— Да, я был на площади, Искорка, высматривал редкие книжки, а потом кто-то поджег сухой болотник. Дальше я ничего не помню.
Я взяла его под руку и отвела к колонне.
— Так расскажи ректору все как есть, Кир. Мы с учителем вчера были там, и он тоже чуть не обратился. А сам Ромеро не учуял болотник? Я, кажется, его видела.
Кир с горечью усмехнулся.
— Ромеро встречался со своей парой и ушел раньше. А Асону удержать Дракона помогла ты, да? Поцеловала эту сволочь?
— Какая разница? У нас с ним только деловые отношения. Расскажи все ректору. Неужели там не было других драконов?
— Не было. И… ректор мне не верит… Видишь ли, — красивое лицо Кира исказило болезненной гримасой. — Демоны, ты все равно узнаешь! Я когда-то баловался болотником.
— Чего?! Это как? — я слегка отшатнулась.
Вот же… Поэтому Кир такой токсичный.
— Болотник будит драконьи инстинкты, — проговорил он страдальческим тоном. — От него срывает крышу, но он также дарит забвение и магическую эйфорию. После смерти Валирии, я доставал его на черном рынке и… вдыхал дым. Потом встретил тебя и бросил это дело. А когда ты исчезла, я опять… взялся за старое. Но в тот период меня приблизила к себе Весенняя императрица и я окончательно исправился. Начал новую жизнь.
Кир склонил голову и посмотрел на меня как побитая собака. А ведь всегда держался гордо и независимо.
— Но о моем прошлом знают. Ректор решил, что я по собственной воле надышался болотника, потерял контроль и навредил тому человеку.
— Канатоходец жив? — что же это такое творится?
— А кто его знает. Я не помню. Надеюсь, жив. Но просто никто не представляет, кто это вообще был. Даже описания его внешности нет. Как его найти?
Я задумалась, пытаясь вспомнить, как выглядел канатоходец. Но я видела его снизу и вечером. Смутно помнила только красное трико, и все.
— А что говорит мэр? Ведь по его распоряжению протянули канат?
— В том-то и дело, что нет. Книжная ярмарка магическая и у нее свои правила. Мэр не вмешивается. Но это еще не все. С факультета зельеварения пропали запасы болотника.
— Значит, злоумышленник орудует в академии! — воскликнула я, и испуганно добавила, — Саломея?
— Она, конечно, с большим приветом, Искорка, но не стала бы меня подставлять.
— Кир, учитель тебе поможет, — вот не заслужил этот гад моего сочувствия, но несправедливость я тоже не любила.
—
